- Щупальца, - ответил я, помедлив.

Вместо новых расспросов я услышал только смех. Смеялись старейшины, смеялись случайные прохожие, остановившиеся поглазеть на наше маленькое собрание. Даже туман – и тот смеялся, волнуясь дымкой пастельных тонов.

Одна только Мира молчала. И когда все разошлись, она осталась со мной.

- Щупальца? – подала она голос.

- Именно. Когда я пойду в следующий раз, мне понадобится оружие.

- Тебе нельзя его иметь. Старейшины запретили.

- К чёрту старейшин! У них вата вместо мозгов!

- Тише. Могут услышать.

- Мира, почему ты так хочешь, чтобы я нашёл выход отсюда? Тебе так не терпится взглянуть на мою родину, которую я позабыл и о которой ни капельки не скучаю, или ты хочешь, чтобы нам позволили быть вместе?

- И то, и другое, - ответила она.

- А чего ты желаешь больше? Свободы или любви?

- Мне не терпится вырваться отсюда, правда. Но наше с тобой счастье мне дороже.

- Тогда почему бы тебе не найти другой способ доказать старейшинам мою значимость?

- Ты что, струсил?

- Ты не понимаешь! Там сидит гигантский спрут, а ты хочешь, чтобы я вышел с ним один на один с голыми руками?

- Вообще, я никогда не слышала о том, что в преграде прячутся какие-то щупальца.

- Ты хочешь сказать, что они существуют только у меня в голове?

- Возможно. Чего не привидится в тумане?

- Откуда вообще вы можете знать, каково внутри преграды? Никто из вас никогда туда не ходил! Ты не представляешь, каково там! Туман становится всё гуще, давит на грудную клетку, кажется, ещё минута, и ты утонешь в море из ваты, а вокруг – мерзкие щупальца, которые так и норовят утянуть моё бедное тело в глотку какому-то монстру! Ты безумно усложняешь мою и без того тяжёлую жизнь!

Мира развернулась и пошла прочь.

- Потому я и считаю, что с преградой можешь справиться только ты. Мы все сидим здесь и ничего не делаем, а ты привык сражаться с судьбой, - сказала она, не оглядываясь, и покинула меня.

Дожили. Мало мне было камней на дороге, так ещё Мира превратилась в очередное препятствие на моём пути к спокойной жизни.

В прескверном настроении я добрался до границы, за которой воздух становился плотнее. Будь проклят мир, где всё соткано из тумана – и земля, и небо, и пространство между ними. Возможно, по моим венам давно уже не бежит кровь; и если спрут ранит меня, я увижу, что сам – облако, обтянутое кожей...

- Вылазь, осьминогина! Я пришёл!

Я бодро двинулся вперёд, отмахиваясь от залепляющих лицо облаков.

- Ау! Бесплатный обед подан!

Туман молчал. А вдруг этот спрут взаправду не более чем мираж? Я даже немного расстроился из-за того, что некому помочь мне разом решить все проблемы.

Вдалеке мелькнула чёрная лента, и я рванул в селение. Каюсь, переоценил себя чуток.

Прошло несколько месяцев. Осьминога ничего не брало. Я бил щупальца, резал их, пытался душить – им всё было нипочём. Я пытался договориться с их обладателем, но монстр не подавал признаки разумности. Я молился ему и плясал ритуальные танцы, но он не нуждался в последователях.

Обитатели селения, затерянного в тумане, были абсолютно равнодушны к моим успехам (или неуспехам). Только старейшины, встретив меня на улице, изредка строили неодобрительную мину - дескать, на площади ваты по колено, а он изводит всех своими щупальцами, которых сам придумал. Сопровождать меня в дебри преграды, дабы удостовериться в существовании монстра, никто не хотел.

- Хотя бы ты веришь мне? – спросил я у Миры.

- Верю тебе больше, чем ты сам.

- Этого мало. Ты должна пойти со мной и увидеть.

- Я... я лучше останусь.

- Ты должна увидеть всё своими глазами. Вдвоём мы найдём выход гораздо быстрее.

- Я не умею сопротивляться.

- Ты просто трусишь!

- Мне лучше избегать таких вещей.

- Почему?

- У меня... у нас будет ребёнок.

Я оторвал взгляд от земли. Туман, тусклый на закате, почти не шевелился.

- Да вы что, издеваетесь надо мной? – крикнул я. Не знаю, кому был адресован этот вопль. Наверное, высшим силам. Мой голос утонул в густом воздухе.

- Нет, это ты издеваешься, - сказал Мира. Её голос был необычно жёстким. – Только не говори, что ты не замечал.

Она похлопала пальцами по животу.

- И... давно? – проговорил я.

- Четыре месяца.

- Ты будто нарочно. Будто не знаешь, как тяжело мне живётся.

- Тяжело? – Мира сорвалась на крик. - Тяжело?! Да ты не знаешь, что такое «тяжело»! У тебя не больше проблем, чем у остальных людей! Ты вечно всё раздуваешь и выставляешь всё так, будто на тебе свет клином сошёлся! Всемирный заговор – помешать тебе! Да кому ты нужен?

- Но камни на дороге...

- Нет камней в этом мире! Камни на наших дорогах - из тумана!

Что-то в её словах задело меня. Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что стою перед туманной преградой. Ну, пан или пропал. Обратного пути нет. Либо сегодня же выведу всех отсюда и докажу, что чего-то стою, либо погибну.

Шаг за шагом. Облака – овеществлённые грёзы, несбывшиеся мечты – и не думали отступать, путались под ногами и тянули вниз, на дно, где меня уже поджидали давние страхи и мелкие прегрешения.

Я шёл всё дальше, и знал, что именно в эту минуту они все смотрят на меня. Старейшины, считавшие меня никудышным и бесполезным выскочкой, следили за моими передвижениями; с ними была и Мира, уверившаяся, что я принёс её в жертву своему эгоизму. Остальные поселенцы, как всегда инертные, делали ставки. Мне послышалось, кто-то поставил на меня третью часть души. Какая честь, однако...

Жаль их всех разочаровывать. Я не знаю, что делать с этими щупальцами.

Чёрные ленты тут же явились, стоило мне подумать о них. Одно щупальце обвило меня за ногу, другое – за шею, и моё тело отправилось в свободное плавание куда-то ввысь, под небеса. А может, небеса – это то, что я считал землёй? Или здесь вообще нет места небу? Я не оказывал никакого сопротивления и начал задыхаться...

...Открыв глаза, я снова увидел их.

Щупальца, неужели вы преследуете меня и на том свете?

- Посмотри-ка, он очнулся!

- Так вроде даже половина срока не прошла.

- Да уж, скорый парень, нечего сказать. Везунчик. Звони его родственникам.

- Я бы ему, сволочи такой, вколол кубиков десять кетамина, чтобы не просыпался больше.

- Ну, ты не господь Бог и не судья. Если он вышел из транса самостоятельно, мы ничего не можем поделать. Считай, освобождён досрочно. Иди, звони.

Послышались удаляющиеся шаги – кто-то звонко отбивал дробь каблуками по кафелю.

С моей головы сняли шлем. То, что я принял за щупальца, оказалось сплетением проводов. Надо мной склонился кто-то незнакомый.

- Как вы себя чувствуете?

- Так, будто мои лёгкие набили песком, - хрипло ответил я. – Кто вы?

- Просто оператор. Не обращайте на меня внимания – моё дело маленькое.

- Где я?

- Можно сказать, в камере.

- Тюремной?

- Угу.

Я осмотрелся. Повсюду какие-то приборы, провода...

- Не очень-то похоже на тюрьму.

- Ваши родственники всё оплатили. Выкупили право на этот гуманный способ наказания вместо того, что постановил суд. Я вам даже немного завидую, хоть меня никогда и не судили!

Оператор расхохотался, будто сказал что-то безумно смешное.

- А где Мира?

- Мира? – недоумённо переспросил оператор и начал перебирать какие-то бумажки. – Это ваша жена? Или дочка? В вашем досье нет никого с таким именем. Может, тут какая-то ошибка? Опечатка? Так бывает.

Оператор сунул мне под нос какую-то фотографию, на которой была запечатлена улыбающаяся толпа человек в двадцать – двадцать пять.

- Семейное фото, - не переставал болтать оператор. – Весь клан в сборе, ха-ха-ха... Вы не обижайтесь. Всегда хотел спросить, вот это вот кирпичное строение - это ваш особняк, или так, решили на фоне какого-то дома пофотографироваться?