Я молчал. В моей голове что-то начало проясняться, но люди на фото всё ещё казались незнакомыми.

- Не можете найти себя? Справа в углу, - оператор ткнул пальцем в фото. – Вот эта, в красном платье, ваша жена. Если не путаю, конечно. С детьми я сразу догадался - все на вас похожи. Супруга ваша скоро приедет. Я полагаю, ей уже всё сообщили. Эй, вы что, дар речи потеряли?

- Отправь меня обратно, - сказал я наконец.

- Вы серьёзно? Я не врач, я же вроде сиделки... Вы ведь не хотите, чтобы я чего-то напутал, а потом бы меня посадили за эвтаназию? У меня богатых родственников нету.

- Да пойми ты, я их всех подвёл! – воскликнул я. Были бы силы, схватил бы этого щуплого паренька и как следует встряхнул бы, чтоб не пререкался. - Они все застряли в тумане, они все надеются, что я их спасу! И Мира... Я... Я так ужасно с ней обходился, верни меня, дай мне второй шанс! Я буду носить её на руках, я же без неё был бы вообще один, как отверженный!

- А, всё ясно, - оператор вдруг посерьёзнел. – Поймите же, это всё было сном. Все, кого вы видели, это вы и есть. Разные стороны вашей личности.

- Так это всё было только в моей голове?

- Получается, так.

Моя душа почувствовала себя на седьмом небе, а глаза увлажнились слезами счастья. Я потянулся к оператору, чтобы расцеловать его, но он с опаской отпрянул назад.

- Значит, щупальца действительно ненастоящие! Хотя бы одно из этих чёртовых препятствий в моей жизни исчезло само по себе! Всё не так безнадёжно!

- Вы вообще о чём? – пробормотал оператор.

- Ненастоящие! – повторял я. Надо сказать, я впервые радовался своей ошибке так сильно.

«И это всё, что ты хочешь сказать?» - почудился мне голос Миры.

«Ну, эту дорогу я так и не осилил. Но пытался. Хотя бы это мне зачтётся?»

2012

Тяжелые, как будто бы наполненные тьмой тучи нависли над зеленым, цветущим лугом, таким прекрасным и чистым сегодня утром... Сейчас луг представлял собой поле брани, хаотически заполненное мертвыми телами воинов. Куски тел сливались в одно сплошное кровавое месиво. Тишина. Страшная картина представляла собой одновременно и обличение ненужной жестокости, и икону человеческому мужеству. Вдалеке грянул гром. Казалось, сейчас хлынет ливень. Упала одна капля, небо как будто бы с усилием выдавило ее.

- Небо не хочет над нами плакать, - в последний раз усмехнулся один из умирающих рыцарей и сомкнул глаза. Навеки.

Посреди тьмы проявилось небольшое сияние. Оно становилось все больше и больше, поглощая тьму. Свет медленно приобретал очертания - очертания ангела.

- Ты прав. Одна из бессмысленнейших смертей, которых тысячи и миллионы, - произнес тихо он, подходя к мертвому. Ангел наклонился и дотронулся руками до лица рыцаря.

- Ты свободен.

Мертвый вздохнул. Что-то прозрачное и эфемерное покинуло его тело, плавно взлетело вверх и растворилось в бесконечной высоте небес. Это была душа, которая попрощалась навсегда со своею землей и обрела упокоение. Ангел поднял глаза к небу.

- Какой во всем этом смысл? Люди убивают друг друга. И во имя чего? Во имя какой-то великой цели, которую сами себе же придумывают. Во имя святой цели. И что же они называют святым? Не Бога, не благополучие своей семьи, а свою смерть на поле боя «во имя чего-то». Вы же не хотите умирать, так почему вы идете на войну? Почему вы готовитесь к войне с детства? Разве вы не мечтали бы закончить свой жизненный путь в кругу семьи? Нет. Вы не хотите этого сами. Вы создали себе свою веру, но зачем? Веру в благородную смерть. Все сводится к одному. Почему матери плачут, когда провожают сыновей на войну? Они надеются, что их сыновья выживут и вернутся домой героями. А пусть и так! Цари не могут жить без славы. И сыновья опять идут на войну, и остается еще больше сирот, еще больше матерей идут и ставят свечу перед иконой, отдают последние деньги священнику, чтобы тот помолился за упокой душ их детей. Нет, они не виноваты. Эта идея всегда навевается с детства - защита своей родной земли. Если смотреть на неё не вдумываясь, что еще можно сказать, кроме как - родину действительно нужно защищать. Но если посмотреть с другой стороны - почему же на их земли нападают? Захватчики - это такие же люди, как и они, люди, которым с детства прививают те же идеи, люди, которых отправили воевать, чтобы их государство стало более могущественным, защищенным, и смогло отразить вражеские атаки? Вот почему проводятся захватнические войны. Все идет по кругу - одни нападают на других, нападают первыми лишь затем, чтобы предупредить чужой удар. Если все это можно было бы взять, и разом прекратить! Неужели человечество избавилось бы сразу от всех горестей? Все равно нет...

Он встал и подошел к следующему воину, но тот был еще жив, а значит, видел и слышал все, что происходило на расстоянии нескольких шагов от него. Раненый хотел произнести что-то, но был так слаб, что из его уст вырвалось хрипение.

- Я дарую тебе... - прошептал ангел, наклоняясь к воину. Тот почувствовал облегчение.

- Благодарю вас...

- Не надо благодарностей. Я знаю, есть другие слова, скажи мне то, что ты думал минуту назад.

- Вы говорите о смерти, как о святой цели. У нас действительно есть такая цель, но это не смерть. Мы боремся во имя вас, святых, и во имя Господа Бога, наказывая тех, кто оскверняет его.

- Не боритесь. Принимайте все, будьте терпимы. Осквернители будут наказаны.

- Разве не мы - их наказание?

- Нет. Вы становитесь такими же осквернителями.

- Как?

- Помнишь ли ты заповедь - не убий?

- Да...

- И вы сами нарушаете ее. Я не буду говорить об этом больше – ты и так понимаешь мою мысль.

Ангел прикоснулся к воину еще раз, и тот встал на ноги.

- Уходи отсюда, не оборачиваясь. Но помни то, что я говорил, и передай это людям.

Рыцарь, не чувствуя ног от счастья, побежал прочь от этого мрачного места.

- Я жив! - крикнул он.

Как будто услышав его, полил дождь. И одновременно с этим тучи расступились, луч прорезал тьму.

Ангел долго смотрел вслед удаляющемуся рыцарю. Затем он встал на тот участок земли, который был освещен.

- И вы все тоже свободны!

И тысячи душ, словно мерцающие светлячки в ночи, поднялись к небу...

2008

- Ты только подумай – они так сгноили уже несколько миллионов народа!

Возглас был настолько громким, что вывел Кси из лёгкой дремоты. Кси повернулся на бок, делая вид, что ворочается во сне. На самом деле ему захотелось посмотреть, кто это вопит среди ночи. Кси не мог смотреть прямо, чтобы не раскрыть себя - он осматривал камеру через ресницы полуприкрытых глаз. Естественно, ничего он не увидел - единственная свеча, освещавшая комнату, стояла слишком далеко.

- Тсс. Разбудишь остальных.

- Какое мне до них дело, они не в яслях.

Всё же, говоривший сбавил тон.

- О чём бишь, я говорил?

- О политике.

- А, точно. Значит, три миллиона. Ты хоть представляешь себе эту цифру? Это в тысячу раз больше того, что живёт в здесь, в городе. Хотя я бы сказал, что мы здесь не живём, а существуем. В отличие от этих...

Зевок.

- Слушай, сворачивай тему. Мне уже спать охота.

- Я так и знал, что ты не дорос ещё. Тебе только об игрушках говорить.

- Спокойной ночи, Нельс.

- Или нет, не об игрушках. Ты бы со мной тряпки обсудил, да? Чулки и юбки! Ты - девчонка. Твоё место не здесь, а там, снаружи, с остальными бабами!

- Спокойной ночи, Нельс!

- Что ты заладил одно по одному... А ну тебя. Спокойной ночи... девочка.

Послышался хруст матраса, и Кси уловил тень. Кто-то привстал со своего места и наклонился к другой койке.

- Заткнись. А хочешь правду? Я действительно хотел бы родиться девчонкой. Чтобы завтра утром позавтракать не сушёными кореньями, а настоящей едой. Чтобы читать книжки и малевать картинки, а не набивать свои лёгкие песком в шахте. Или чтобы каждый вечер ходить туда, куда мне захочется. Признай, ты и сам бы этого хотел. Что хорошего в том, чтобы провести остаток жизни в тюрьме только потому, что ты мужчина, а, Нельс?