Сии два мужа настолько привлекли моё внимание, что я не сразу заметил девиц, практически заполонивших комнату. Одни из них ублажали Его Святейшество, массируя его шею и пятки, другие танцевали ритуальные танцы вокруг тонких и высоченных, до самого потолка, тотемов, третьи же, совсем нагие, раскинулись на полу в немыслимых асанах. Я понял, что стал невольным свидетелем какого-то мистического действа, и не был уверен, что мне стоит оставаться на месте. Всё же, любопытство пересилило боязнь нарушить ход творящегося за дверью таинства, и я остался.

- ...больше люблю блэкджек. Как видите, в дурака я совсем не умею, - послышался голос мужчины в сером. – Вы просто мастер. Кстати о дураках. По данным последней переписи, количество перешедших в люцианство уже превышает три четверти всего населения. Вас можно поздравить.

Люциан небрежно кивнул.

- Я полагаю, вы сюда пришли не за тем, чтобы меня поздравить, - сказал он. О, как запела моя душа при звуках его голоса! Я почувствовал безумную лёгкость, более совершенную, чем обещает реклама обезжиренного йогурта. Меня переполняло желание превратиться в бабочку и порхать, порхать до тех пор, пока не буду сожран ящерицами. Несомненно, в эту секунду все шлаки моего организма расщепились на элементарные частицы.

- Частично вы правы, - ответил мужчина в сером. – Я сказал, «три четверти населения». А что же оставшаяся четверть? Непорядок. Центральная Африка, некоторые регионы Дальнего Востока и Латинской Америки – там о вас знают слишком мало. Я, как директор крупнейшей в мире пиар-компании, решил вам помочь. «Люциан» - самый раскрученный бренд, опередивший по своей популярности даже Бога...

- Тут какое-то недопонимание, - перебил Люциан. – Я и есть Бог.

- Вот именно! – подхватил пиарщик. – Так давайте же нести ваше Слово этим язычникам. Мы уже разработали проект... Вот, смотрите...

- Держи на погоны, - усмехнулся Люциан, бросив в собеседника остатками карт. Тот протянул Его Святейшеству какие-то бумаги и ручку.

- Я вот всё хотел спросить, - неуверенно заговорил пиарщик. – В чём ваш секрет? Вы подмешиваете лекарства в еду всем приезжающим? Или тут стоит прибор, испускающий особые волны? Ультразвук?

- Всё очень просто, - ответил Люциан, подписывая документы. – Я – Бог.

- Ну да, «Бог». Так в чём же хитрость? Поделитесь с деловым партнёром, по дружбе... Я умею хранить коммерческую тайну.

- Нет никакой хитрости.

- Не может такого быть! Вы-то сами не можете в это верить, вы здравомыслящий человек, в отличие от всех этих фанатиков!

Какой еретик, подумал я. Всё моё естество изнывало от негодования. Как этот денежный мешок, этот ростовщик и скряга может сомневаться в божественности самого Люциана! Я так сжал кулаки, что проткнул ногтями кожу на ладонях, обеспечив себя стигматами.

- Если несколько миллиардов человек верит, что я – Бог, значит, так и есть, - сказал Люциан. – Как бы это объяснить... Миллиарды мыслеформ сливаются в единый, грандиозный эгрегор. Тут не только опухоли рассосутся, тут отрубленные конечности заново отрастут.

- Эффект плацебо, - пробормотал пиарщик.

- Самый мощный из когда-либо наблюдавшихся.

- Вы – самый успешный из когда-либо рождавшихся бизнесменов! – восхитился пиарщик. – На основе одного только внушения разорить все аптеки мира, распродать тонны книг, безделушек и путёвок в ашрам...

Тут я не выдержал. Этот жалкий человечишка глумился над Великим, а тот, по милосердию своему, не только не наказал его, а подыгрывал богохульнику. Воистину, безгранична доброта Люциана. Но кто-то должен был отстоять его доброе имя.

Я распахнул двери и, перепрыгивая через распростёртые тела девиц, побежал к торгашу, чтобы покарать его самым унизительным способом из тех, что вертелись тогда в моей голове.

Дальше всё было как в запутанном сне. В святилище вбежали охранники, несомненно, подкупленные подлым пиарщиком. Девицы визжали, как резаные, но торгаш перевизжал их всех. Какофония криков и воплей время от времени разбавлялась воплями новоявленного великомученика, то есть меня, избитого в который раз за день.

В конце концов, почти бездыханного меня вывезли в лес и бросили в одиночестве, видимо, намекая, что мне суждено познать истину через отшельничество. Наверное, я бы помер там, но вера в Люциана помогла мне выжить.

Не прошло и месяца, как вера исцелила мои побои, а также чахотку левого полушария. Хотя, должен признаться, что меня ещё долго мучила боль в обеих ягодицах, которые так нещадно пинали приспешники зла.

Но, даже познав истину (я понял это, когда меня перестали мучить последние отголоски боли), я не спешил возвращаться в мирскую жизнь. Я боялся преследований сатанинского пиарщика. К счастью, вера и тут помогла мне, изменив мою внешность. Через некоторое время я растерял вес, у меня отросли борода и длинные волосы, так что я стал совершенно неузнаваем, и смог поселиться в ашраме. После всех этих событий я просто не представлял свою жизнь без Его Святейшества, столь долго охранявшего меня от гибели. Каждый день я могу лицезреть его, и мне кажется, я уже вижу лучи добра и света, исходящие от его божественного лика. Как вы видите, я достиг просветления, чего и вам желаю.

2010

Я поставил колбу на полочку.

- Наконец-то ты вернулся домой, отец!

Мне показалось, мозг в колбе удовлетворённо булькнул. Я заботливо подсоединил к новой обители своего отца трубочку для подачи питания и кабель для связи с Экстранет.

- Вот же тебе повезло, папа! Ни забот, ни хлопот, одно лишь блаженное единение с информацией! Я так тебе завидую!

Мозг продолжал побулькивать. Я вздохнул, вспомнив, что отец уже не может слышать моих слов. Всё же, мне не терпелось поговорить с отцом, расспросить его об ощущениях, и поэтому я побежал к ноутбуку. Вскоре сообщение было отправлено, и я принялся ёрзать на стуле, с нетерпением ожидая ответа.

Старенькие динамики чихнули, и я поспешно кликнул на иконку с изображением письма.

«Ты придурок»,- гласило письмо. – «Ты что со мной сделал?»

«Подарил тебе бессмертие, папа!» - ответил я. – «Теперь тебе больше не нужно ни о чём заботиться. Ты больше никогда не будешь болеть и можешь забыть о кредиторах. Теперь ты способен полностью вверить себя информационным потокам!»

Следующее сообщение отца на девяносто процентов состояло из непечатных слов. Определённо, он находился в таком восторге, что просто не мог сформулировать свою радость более цензурно.

Я откинулся на спинку стула, включил себя в розетку, чтобы подзарядить аккумуляторы, и предался ностальгии. Передо мной проносились кадры из всей моей исследовательской работы. Тут я провожу первые опыты на червяках и саламандрах, а здесь – получаю лицензию на работу с человеческим материалом. Затем последовало несколько картин с награждениями и премиями, которые я не преминул вложить в следующий проект.

Ах, славные были времена! Я был так молод и амбициозен... Впрочем, все мои амбиции оказались оправданными. Даже сейчас я не могу понять, почему до меня никто не решился на такие опыты. Ведь это так просто!

Неужели никто не мог догадаться, что чем система проще, тем она совершеннее? А ведь когда я на институтской конференции выдвинул тезис о ненужности большинства человеческих органов, надо мной начали смеяться. Но я всем им показал.

А на сию мысль меня тогда навёл раздавшийся на всю комнату визг антивируса, заставивший меня вздрогнуть и пролить кофе на новые брюки.

- Какой ты несовершенный, - пробормотал я, кликая на крестик. И правда, больше ресурсов компьютера уходит на поддержку его жизнедеятельности, нежели на пользу мне, его хозяину. Все эти файерволы, дефрагментации, активации... Вот когда-то были компьютеры, работающие на лампочках, так они только и делали, что считали, то есть занимались общественно полезным делом и ни на что не претендовали. Людям было бы нелишне начать брать пример с тех благородных машин. Так думал я тогда, и стоял на пороге величайшего открытия, потянувшего за собой цепочку открытий не менее грандиозных...