2013

- Здравствуйте, святой отец. Мир вам и церкви вашей. Есть у вас время выслушать старого грешника? Мне бы исповедаться. Нет, в кабинку я не пойду. Во-первых, вы меня уже увидели, нет смысла прятаться за шторками. А во-вторых, разве не у вас обещается хранить всё сказанное в тайне? В вашей исповедальне подслушать разговор в тысячу раз легче, чем в таверне. Где бы нам укрыться?

Это ваша келья? Да уж, укромный уголок. Вы точно уверены, что здесь никто не услышит, что я скажу? Не считая вас, конечно. Вы мне очень нужны. Если я вам расскажу обо всех своих грехах и раскаюсь, ваш бог меня помилует, я правильно понял?

Ну, я неправильно выразился... Конечно же он не «ваш», а общий... Я всю жизнь был язычником. Мои-то боги не против того, что я сюда пришёл. Они даже не против того, что я совершил... совершал. Ну, некоторые мои дела... они у меня на родине не то чтобы приветствуются, но... Но заступничество хоть какого-то бога после смерти мне понадобится.

Я, конечно, не всегда задумывался о том, что со мной станется на том свете. Видите ли, я недавно понял, что не доживу до конца этой недели. Поэтому мне и нужен исповедник.

Нет, никто мне не угрожает! Почему вы перебиваете? Священник должен слушать молча, или я что-то путаю? Ладно. Итак, я просто знаю, что умру, и всё. Я не могу не верить этой мысли. За всю мою жизнь у меня были десятки таких озарений, и ни одно не было ошибочным. Вы не поверите, сколько раз интуиция спасала мне жизнь.

Опять вы меня перебили, святой отец! Ох, ты уж прости старика, но не могу я называть тебя отцом, когда ты мне в сыновья годишься. Кстати, в моём племени о предвидении говорили почти так же. Только масштаб брали поменьше, хе-хе. Ты сказал – от Дьявола, а они говорили, что от демонов... Да, в моей религии тоже есть бесы, неужто не знал? Раз уж речь зашла о родном племени... Думаю, нужно и об этом нужно рассказать. Буду рассказывать всё с самого начала, чтобы ничего не упустить.

Я родом с севера, земли Кагриу-Зар. На ваш язык переводится как «Скалистая страна». Ну, вы о них слышали. Только здесь мою родину называют землями Диких. Я когда узнал об этом, немного обиделся. А потом отошёл. Кто те люди по сравнению с вами, как не дикари?

Впрочем, я всегда думал, что наш клан довольно развит. В соседних племенах дела обстояли ещё хуже, сомневаюсь, чтобы кто-то у них умел читать и писать. У нас же это было привилегией знати.

Мне повезло с этим – мой отец был вождём. Когда я родился, на троне сидел его старший брат. А отец, так как занимать его место не планировал, проводил большую часть времени в странствиях. В одном из таких путешествий он и встретил мою мать. Как сказать – встретил… Купил её на рынке, как вещь. Да, всё верно. Она была рабыней. И отец привёз её домой.

Вскоре родился я, и почти сразу дядя погиб на охоте. Отец занял его место. В народе сразу пошли разговоры, что, дескать, вождь связался с чужеземкой. А шаман ещё и науськал всех, что она чёрная ведьма. Отец не придумал ничего лучше, как сослать её в пещеру, далеко в горах. Жестоко? Чёрт возьми, по нашим меркам это даже благородно! Не сделай вождь этого, мою мать отравили бы или свели в могилу любым другим способом. Ну а отец женился на дочери шамана. Жаль, меня не отправили к матери. Дом превратился в змеиное логово. Я ненавидел мачеху и её детей, да и они меня тоже. Во всём племени у меня не было близких людей, кроме отца, но и он постепенно отдалялся от меня…

Мне было шестнадцать лет, когда моя мать умерла. Каждый месяц отец отправлял к ней человека, чтобы проведать её и спросить, не нужно ли чего. Я сам часто вызывался сходить туда, и иногда мне разрешали. Обычно к матери отправляли кого-то другого, чтобы лишить меня единственной радости, наверное. И вот однажды гонец вернулся и сказал, что она мертва. На неё напал дикий зверь. Отец был вне себя от горя, винил всех вокруг и, в особенности, себя. Он приказал отнести её тело в пещеру и завалить вход булыжниками, чтобы вещи моей матери остались нетронутыми.

Мне удалось уговорить отца, чтобы он позволил мне попрощаться с ней, до того, как вход закроют. Признаюсь, я решился перебрать её вещи. Мне очень хотелось взять что-нибудь на память. Снаружи раздался крик, поторопивший меня, я схватил какую-то книжку, спрятал её под одеждой и выбрался наружу.

Знаешь, священник, что это была за книга? Священное писание. Во всяком случае, для меня. А для всех остальных это был бы сборник старинных сказок и заклинаний. Целая книга была посвящена одному божеству. Шермет, владычица страхов, насылающая болезни и мор, ткущая смерть. Если верить одной из легенд, однажды кто-то осквернил её алтарь, и Шермет приказала выпустить кровь всем его соплеменникам, а его самого постепенно съела, отрезая то одну, то другую часть тела.

Только один народ поклоняется Шермет. Почти на другом конце света есть одно племя, живущее посреди болот. Моя мать, как я понял, принадлежала к их роду, но я никогда не узнаю, как же её занесло в наши края, где ей непосчастливилось попасть в рабство, а потом к варварам.

Как я уже говорил, в книге, кроме легенд, было много ритуалов, рецептов и заклятий. Я выбрал то, что позволило бы мне говорить с духами мёртвых. Я хотел ещё раз увидеться с матерью. То ли у меня было слишком мало опыта, то ли я допустил ошибку… Я потерял сознание, и в полусне мне привиделся силуэт Шермет, затянутый туманом. Богиня столь благосклонно отнеслась ко мне, что даже открыла мне то, чего я не знал. Например то, что это шаман призвал волка, растерзавшего мою мать, и что он ни перед чем не остановится, чтобы обеспечить своим внукам место на троне. А поскольку я официально был наследником, мне грозила смертельная опасность. Я поблагодарил Шермет за предупреждение, и она подошла ко мне, чтобы погладить меня… У неё были руки моей матери…

Я очнулся, преисполненный решимости. Через несколько минут я был уже в доме шамана, а по истечении ещё нескольких мгновений тот уже был мёртв, пронзённый собственным кинжалом. Я не остановился на этом и вернулся в дом моей семьи. Я собирался перерезать всех змей, и первым делом направился в комнату мачехи. Как оказалось, она не спала в ту ночь. Я застал её сидящей перед зеркалом и причёсывающейся. Она увидела меня в отражении и обернулась. Выражение её лица изменилось – она поняла, зачем я пришёл. Окровавленный кинжал, который я не удосужился спрятать, выдал меня. Мачеха хотела сказать что-то, но ужас сковал её. Я не смог её убить – мне пришло в голову, что её вины мало в этом деле. Может быть, её вообще насильно выдали замуж за моего отца. В любом случае, это не отменяло того, что она была редкостной змеёй, беспрестанно плетущей интриги. Я оставил ей шрам, полоснув кинжалом по лицу – чтобы запомнила меня. И хотя я объяснил ей, почему сделал это, готов поставить на что угодно, что она потом выставлялась перед остальными этакой невинной овечкой…

Она закричала, когда я ударил её, и мне пришлось срочно делать ноги. Я даже не успел навестить своих единокровных братьев, хотя не очень-то жалел об этом. Мне удалось остаться безнаказанным – я отправился в путь сразу же, и из вещей при мне были только кинжал шамана и гримуар моей матери.

Я бежал весь остаток ночи и следующий день, а потом свалился без сил. Я продолжал свой путь сюда, до самого Равнинного Королевства, да и там не остановился, пока не прошёл через полстраны.

В каждом городке, в каждой деревне, по которым я проходил, я оставлял свой след, а следами моими были умирающий скот и люди с ореолом порчи над головами. Я стал правой рукой Шермет. Она никогда не наказывала людей без причины, и я подражал ей, оттачивая своё мастерство только на тех, кто действительно заслуживал этого. Тот, кто несправедливо обходился с другими у меня на глазах, получал либо смертельное проклятье, либо мор для всех коров в его хлеву. В зависимости от силы проступка, конечно же.