Академик Лосев спокойно слушал взволнованного нежданной бедой начальника участка пути, видел встревоженные лица работников участка и собравшихся на берегу колхозников.

Председатель колхоза хмуро показал на чудесные луга, широко раскинувшиеся от самого берега Оки:

— Вот уж не было печали, товарищ академик! Что бы этому перекату около Боровой Луки появиться… Там Ока в крутых берегах, пускай бы подымалась. А тут два колхоза затопит и новую МТС. Я так думаю, что надо крепкого яду в реку пустить, чтобы эту пакость…

— Да что ты, товарищ Назаров! — возмущенно перебил начальник участка и сдвинул на затылок шитую золотом фуражку. — Что же тогда с рыбой будет? По селектору говорили, что в девяти местах перекаты растут. Этак наша отрава до самого Каспия рыбу истребит. А коровы с твоей МТФ где пить будут? Забор по берегу поставишь?

Академик Лосев, присев на груду выброшенных взрывом обломков коралла, улыбнулся и неторопливо начал говорить:

— Пока враг незнаком, он во сто раз страшнее кажется. А изучишь его и видишь, что у него немало уязвимых мест, да и сила не так уж велика. Слыхали вы о водяной чуме, например?

— Нет, не слышали, — ответил председатель колхоза. — Вы про вот эту каменную напасть говорите, про коралл?

— Водяная чума не коралл, а водоросль, — пояснил Лосев. — Иначе ее называют — «элодея». Тоже с нею хлопот было немало. Привезли элодею в начале девятнадцатого века из Северной Америки. И эта речная трава заразила все реки Европы, даже за Урал перебралась, в Западную Сибирь. Растение неказистое, но название водяной чумы получило по заслугам. Некоторые реки Европы просто сплошь заросли ею, пароходы перестали ходить.

Молодой инженер пути Ефим Mapков мрачно вставил:

— Коралл-то пострашнее. Элодея гниет, а его только аммоналом рвать. И он для нас враг незнакомый, неизученный! А растет — сами видите как!

— Неизученный? — переспросил академик. — Не согласен с вами, товарищ! Наши ученые немало сделали нового в науке о коралловых полипах. Во Владивостоке профессор Сенкевич, на юге кандидат наук Барвинок буквально чудеса творят. Мы уже вызвали их сюда для работы. А быстрый рост кораллов пусть вас не удивляет. У нас тоже уже удалось вывести такой вид. Морские кораллы растут медленно, но сравните рост финиковой пальмы и бамбука. Пальма вырастает в год на десять сантиметров, а бамбук в сутки на двадцать сантиметров. Какова разница?

— В семьсот раз! — удивленно ответил инженер

— Даже больше, — кивнул Лосев. — У дуба и эвкалипта тоже очень велика разница в быстроте роста. Примеров можно привести немало и из животного мира, особенно после открытия стимуляторов роста — витаминов и гормонов. Так не удивляйтесь, что новые виды коралла — пресноводные полипы — растут в сотни раз быстрее своих морских родственников. Была бы только пища!

— А чем же, позвольте спросить, они питаются? — почтительно обратился один из колхозников.

— Всем, что удается им захватить вместе с водой. Из воды же они берут и материал для постройки своих каменных скелетов. Вижу, что вам не очень верится: где, мол, в воде столько материала? Но для примера скажу, что небольшая кавказская река Рион выносит в море в год больше десяти миллионов тонн взвешенных в ней частиц, а Волга у Куйбышева в два с лишним раза больше несет. Громадно и количество растворенных в воде веществ. В кубометре речной воды их граммов сто пятьдесят. Но выносит Волга в Каспий каждую секунду десять тысяч кубометров воды. Это полторы тонны растворенных солей. А только за сутки — сто тридцать тысяч тонн кальция и магния.

— Да, еды им хватает, — со злостью произнес колхозник и отшвырнул пинком ноги ветку коралла.

По распоряжению приехавшего в тот же день заместителя министра морского и речного флота большой пловучий дом отдыха срочно оборудовали для пловучей лаборатории. В салонах и больших каютах разместили доставленное на самолетах оборудование. Группы гидробиологов и инженеров заняли на судне удобные каюты и приступили к работе. Академик Лосев с нетерпением ожидал, когда прибудет Барвинок со своей группой.

В большом носовом салоне установили просторные стеклянные водоемы и поместили в них взятые из реки образцы коралла быстрорастущего, установив круглосуточное наблюдение за его ростом. На ночное дежурство стал младший научный сотрудник Сергей Примаков.

Порядком устав за день, Сергей определял каждый час содержание в воде кальция и магния, строго соблюдая режим, предписанный для различных образцов Лосевым. Чем ближе к утру, тем сильней хотелось спать. Сергей все чаще поглядывал на слишком медленно двигавшиеся стрелки часов. Наконец, проделав предпоследний цикл исследований заметно выросших за ночь кораллов, Примаков присел на минутку в удобное плетеное кресло и через несколько секунд уже крепко спал, склонив голову на плечо.

Генри Эддер, ликуя, буквально ворвался в кабинет старшего брата, подавлявший своей мрачной монументальностью. Еще с порога Эддер-младший крикнул:

— Ты читал, Исаак? Читал? Это начало нашего триумфа!

Сэр Исаак повернул к вошедшему острое птичье лицо и иронически произнес:

— Я больше люблю, чтобы триумф был в конце. Уже есть слухи?

— Если бы только слухи! — торжествующе подхватил сэр Генри и потряс в воздухе свежим бюллетенем. — Тут уже факты! Читай сам!

Эддер-старший взял бюллетень и, все сильнее гнусавя от возрастающего волнения, стал громко читать:

— «Из Анкары сообщают. В Москве-реке и Оке появились колонии неизвестных полипов, которые разрастаются с невероятной быстротой. На ряде участков прекращено движение судов. Коралл разрастается с такой же быстротой, как известная под названием „водяной чумы“ элодея. Подробности будут сообщены в специальном бюллетене».

Сэр Исаак пожевал бледными губами и деловито спросил:

— Много тут наврано? У нас ведь умеют!

— Нет, Исаак. Мне сообщили, что на этот раз в бюллетене почти чистая правда… Звонил сенатор Айронхарт, пригласил нас на деловой завтрак. А у него, сам знаешь, кто запросто бывает!

— О'кей, Генри, ты делаешь успехи, чорт возьми!

Сергей проснулся от едва уловимого шороха и открыл глаза. Посреди зала в нестерпимо ярком солнечном луче стояла девушка, повязанная пестрым шелковым платочком, босоногая, с любопытной, чуть озорной улыбкой на румяном лице. Туфли она держала в руке.

— Что вам тут нужно? — с раздражением спросил Сергей.

— Академика Лосева побачити. Про кораллы поговорить треба.

Сергей с холодным недоумением смотрел на незваную гостью. Зачем этой миловидной девчине академик? Встретив недружелюбный взгляд Сергея, девушка нахмурилась и довольно сухо сказала по-русски:

— Я от академика Савченко. Слышали про такого?

— Конечно, слышал. Но вы-то кто?

— Моя фамилия Барвинок! Доложите академику Лосеву.

— Простите! — смущенно вскочил Сергей. — Значит, вы дочь того самого Барвинка, Героя Социалистического Труда? Очень приятно!

— Того самого, — подтвердила девушка, — бригадира колхоза «Проминь Комунизму».

— Бригадира?! Вы хотели сказать: кандидата наук, создателя удивительной культуры пресноводного коралла-строителя…

Дверь салона заслонил своей широкой фигурой академик Лосев.

— Товарищ Барвинок! Галина Петровна! От души рад видеть. А где же ваш народ?

— Вся группа с багажом возится. Мы ведь сразу привезли и вирус Сенкевича и наш коралл для практического освоения. На Днепре результат очень хороший.

— Кто же из них герой? — растерянно бормотал Сергей.

Лосев расхохотался и, окончательно смутив Примакова, шепнул ему:

— Оба они — и отец и дочь. Итак, Галина Петровна, — повысил он голос, — незадачливые диверсанты завезли к нам новую разновидность коралла быстрорастущего. Он вашему кораллу не помешает?