- О, так ты и правда чужеземец! Готова спорить, ты француз.

  - Так и есть, - подтвердил он и невесело усмехнулся. - Ваш царь воюет с французами, не так ли? Самое время позвать на помощь стражу и отдать шпиона в руки правосудия.

  - Ну, ты ничуть не похож на шпиона! - засмеялась Агнесса. - К тому же... за кого ты нас принимаешь, если думаешь, что мы способны донести на человека, который спас нас от верной смерти?

  - Ты будешь в безопасности даже в стенах царского дворца, - сказала Ирина. - Я обещаю, что ни один волос не упадет с твоей головы.

  - А если я действительно шпион?

  Ирина улыбнулась.

  - Меня не часто спасали от смерти шпионы. Я вижу, в городе ты недавно, раз вступился за незнакомых женщин на базаре и едва не ввязался в драку со стражниками. Где ты остановился?

  - В гостинице "У Врана" возле рыночной площади. Мне показалось, там могут хорошо присмотреть за конем и не станут слишком много расспрашивать чужеземца.

  - Мы уж точно не станем расспрашивать, - улыбнулась царица. - Если у тебя есть дела в Тырнове, пусть даже связанные с делами французского войска, нас это совершенно не касается.

  - С некоторых пор меня мало занимает военная кампания. Знаю только, что маркиз Бонифаций грозился разгромить войско вашего царя и наконец-то занять Фессалонику... Не думаю, впрочем, что ему это нынче по силам. Мой приезд никак не связан с делами этого старого задиры.

  Они помолчали. Девушки не хотели быть слишком настойчивыми в расспросах, а Жан не собирался говорить больше, чем уже сказал. Ирина невольно любовалась им, очарованная спокойной грацией юноши, его легкой походкой и открытым, мужественным лицом. Ей редко приходилось видеть мужчин в равной мере храбрых и учтивых, и теперь она немного терялась в его обществе. Она чувствовала, что должна отблагодарить его, но не могла предложить ему ничего, что было бы достойной наградой. Уже у ворот дворца она повернулась к нему.

  - Пойдем с нами внутрь, Жан, - сказала она, поколебавшись. - Может быть, ты не откажешься принять немного золота за свой благородный поступок?

  Юноша нахмурился, покачал головой и даже отступил на шаг.

  - Я не из тех, кто помогает слабым за деньги, - решительно проговорил он. - В мире слишком много зла, и если не вмешиваться, его было бы еще больше.

  Он поклонился, приготовившись уходить.

  - Подожди, - почти умоляюще сказала царица, взяв его руку в свои. - Мне хотелось бы увидеться с тобой еще раз. Приходи завтра, я сама проведу тебя во дворец. Мы пообедаем и поговорим...

  Жан мгновение удивленно смотрел на нее, потом его лицо просветлело, осветившись улыбкой.

  - Для меня было бы честью исполнить твою просьбу, госпожа. Завтра в три часа пополудни я буду ждать здесь, у ворот.

  Он быстро поднял руку Ирины к губам и коснулся ее легким поцелуем, чем окончательно смутил царицу, затем повернулся и быстро зашагал прочь.

  Агнесса тихо вздохнула, перебирая пальцами складки платья.

  - Боже, он прекрасен как ангел! А как отважен и благороден! Я начинаю жалеть, что не родилась во Франции... Что ты скажешь, госпожа?

  Ирина молчала, чувствуя, как краска заливает ее щеки. Ей снова стало трудно дышать, хотя ее горло не сжимали пальцы пьяного злодея, и свежий ветер развевал волосы вокруг разгоряченного лба. Она смотрела вслед удаляющемуся юноше, ожидая, что он обернется, чтобы еще раз взглянуть на нее, но он шел не оглядываясь, пока совсем не скрылся из виду.

  - Пойдем, Агнесса, - сказала она наконец, справившись с нахлынувшими на нее чувствами, несомненно, не подобающими особе ее положения.

  Оказавшись в своих покоях, царица попросила Агнессу остаться. Они переоделись в чистую одежду; Ирина тщательно спрятала купленный кинжал в изголовье постели и, подойдя к окну, задумчиво посмотрела на серую ленту мощеной дороги, ведущей к воротам. Заходящее солнце золотило вершины яблоневых и персиковых деревьев сада, и стены городских домов за стеной казались не белыми, а оранжевыми. Агнесса принесла свечи и, тихонько напевая, зажгла одну из них от огнива, а затем поочередно засветила от нее остальные и расставила их на столе и на полках, отчего комната наполнилась уютным теплым светом. Ирина не двигалась, обхватив руками плечи. Казалось, она полностью ушла в свои мысли. Наконец она вздохнула и обернулась к Агнессе.

  - Как быстро темнеет, - сказала она с легкой улыбкой. - Скоро стражники у ворот зажгут факелы, а там уж и ночь...

  - Ты ждешь Иоанниса, госпожа? - спросила Агнесса, вглядываясь в ее лицо.

  - Что ты думаешь о нем? - поинтересовалась царица вместо ответа.

  - Ну... Он мой господин, самый могущественный вельможа в стране...

  - Я не о том. Оставь в покое его положение в свете и скажи, что ты думаешь о нем как о человеке. Или, если угодно, как о мужчине.

  Девушка пожала плечами, ее щеки зарделись.

  - Ах, право, не знаю... Я считаю, что тебе повезло с мужем. Я знавала немало девушек, которых выдавали замуж за богатых и знатных стариков, но тебе не пристало жаловаться. Царь Иоаннис очень красивый мужчина, и я часто слышала, как дамы при дворе говорят о нем. У него нет любовницы, выходит, он так сильно любит тебя, что не нуждается в других женщинах! Поверь мне, госпожа, уж я-то знаю все сплетни во дворце и, разумеется, знала бы, если б у царя была связь с кем-то из дам. А мечтают разделить с ним ложе очень многие...

  - Ты тоже?

  - Не смейся надо мной, моя госпожа. Я только безродная служанка, а не богатая дама, король и смотреть в мою сторону не станет.

  - О, я вовсе в этом не уверена. Впрочем, я постараюсь не ревновать. Пожалуй, Иоаннис действительно любит меня настолько, что я могу быть спокойна. Сыграй-ка мне лучше что-нибудь.

  Она уселась в кресло, а Агнесса, пристроившись на подушках у ее ног, взяла лютню и стала задумчиво перебирать струны.

  - У меня прямо из головы не идет тот благородный мальчик, что спас нас на базаре! - мечтательно сказала она. - Настоящий Ахиллес... Как думаешь, госпожа, могу ли я почтить его своим вниманием? Ведь он все-таки француз, а значит, враг нашего государя.

  - Перестань болтать глупости, - нахмурилась Ирина, но руки ее сжались в кулаки. - Совсем недавно ты точно так же восторгалась Андреасом, капитаном гвардейцев. У тебя богатое воображение, девочка, и сердце, полное грез. Забудь об этом, ладно? Увидишь, завтра он придет во дворец и уже потеряет для тебя половину своего очарования.

  Агнесса пожала плечами и ударила по струнам. Она прекрасно играла на флейте, на лютне же лишь умела наигрывать пару простеньких песен. Сегодня ей пришло в голову развлечь госпожу песенкой о ревнивом глупом писаре, чья красавица-жена крутила напропалую у него под носом "и с кузнецом, и с пекарем, и с лысым свинопасом". Обычно сама песенка и в особенности манера ее исполнения Агнессой вызывали у Ирины улыбку, но сейчас она слушала рассеянно, путаясь в собственных мыслях.

  - "Что ты делала, Мария, пока письма я писал?"

  "Брат мой бедный, пекарь Герши, ногу давеча сломал!

  Так весь день с ним пробыла я, уморилась, нету сил..."

  "Как добра ты! Ладно, делай, что бы он ни попросил."

  Внезапно Агнесса умолкла, повернувшись на звук открывшейся двери. Струны в последний раз тихонько тренькнули, и она отложила лютню. Ирина вздрогнула и посмотрела на вошедшего в горницу мужчину.

  Царя Иоанниса действительно смело можно было назвать красавцем: еще довольно молодой, статный, с небольшой черной бородкой на скуластом бледном лице, он производил неизменно приятное впечатление при первой встрече. Его серо-зеленые, чуть навыкате глаза внимательно оглядывали царицу и ее служанку. Одет он был в простой зеленый камзол нараспашку, под которым виднелась рубашка из тонкого льна с вышивкой на груди; высокие сапоги покрывал слой бурой пыли. Он улыбнулся одними губами: глаза его, как всегда, оставались настороженными и холодными.