- Нет, я не сержусь на тебя. Мне хотелось бы принадлежать тебе безраздельно, но это невозможно. Если тебе было неприятно то, что случилось, ты волен уйти. Знай лишь, что я не желаю тебе зла и не таю обиды. Скажи, чего ты хочешь, я выполню все.

   - Ты обещала, что расскажешь мне о знатном французе, пленнике короля Иоанниса.

   - Император Бодуэн?

   Жан утвердительно кивнул.

   - Мне известна его судьба, - медленно сказала Ирина. - Год назад, весной, солдаты Иоанниса взяли его в плен. Была великая битва под Адрианополем, рыцарей разбили наголову. Конные воины степного народа помогали Иоаннису, и силы были неравны. Я мало что знаю о той битве, говорили только, что император Константинополя, обуреваемый желанием подавить не прекращающееся сопротивление греков, потерял осторожность и, не дожидаясь подкреплений, осадил город с небольшой армией. Он был наказан за эту глупость: многие его солдаты и рыцари бежали, прочие были убиты, некоторые захвачены живыми и отправлены в Тырново.

   - Я знаю об этом. Это было позорное бегство и предательство, какого еще не видели небеса. Знатные трусы бежали, и ваш царь гнался за ними почти два дня. Жаль, что он не смог убить их всех!

  - Иоаннису сперва было не до пленников. Он действительно очень хотел разгромить рыцарей. Говорят, император Бодуэн отдал Фессалонику в управление маркизу Бонифацию, и ярости царя не было предела. Французы и венецианцы поделили греческие земли, а он, всю жизнь стремившийся заполучить хоть часть этих земель, остался ни с чем. Ведь землями этими владели еще его предки. Он поклялся, что будет биться за каждый город, пока не вышвырнет остатки крестоносных отрядов из Константинополя. Он отправил Бодуэна туда, откуда он точно не смог бы бежать. Впрочем, Иоаннис приказал обращаться с пленниками достойно их положению.

   - Что же случилось потом? И где он сейчас?

   Ирина заметила нетерпение, горевшее во взгляде юноши, и внутренне усмехнулась.

   - Похоже, император Бодуэн сильно тебя интересует. Что ж... Он и правда был замечательным человеком. Наверное, он должен был ненавидеть Иоанниса, но он никак этого не проявлял. Он вообще никого не удостаивал своим вниманием. Казалось, его мысли были далеко. Красивый, спокойный и неизменно учтивый, он привлекал внимание дам, однако ему не было до них никакого дела. Иоаннис решал, как поступить с узником, но кажется, время и французы сами отомстили своему бывшему императору. Греки, приходившие из Константинополя, приносили известия об опустошительных раздорах, уничтожающих войско. Теперь французам было не до императора; алчность, зависть и болезни превратили армию в неуправляемую шайку убийц. Оставшиеся в живых предводители грызлись за трон, после того как отпели императора Бодуэна вместе со всеми павшими под Адрианополем.

   - Они предали его, - прошептал Жан, стиснув кулаки. - Предали дважды, сначала бросив на погибель в бою; а потом - отпев как убитого, даже не поинтересовавшись, что с ним сталось...

   - Может быть, это было им выгодно?

   - Не сомневаюсь. Эти негодяи воспользовались его властью, деньгами и отвагой, чтобы получить золото Византии, и избрали его императором, потому что боялись его, боялись его родства с королем Филиппом, его влияния и армии, пришедшей с ним из Франции...

   Ирина положила руку ему на плечо.

   - Иоаннис все еще надеялся, что Бодуэн может оказаться ценным заложником, и притом император Константинопольский был теперь в его безраздельной власти. С Бодуэном обращались хорошо, Иоаннис позволял пленнику жить в комнатах во дворце, забавляясь его манерами и речью, но трое стражников сопровождали Бодуэна и днем, и ночью. Часто на пирах Бодуэн сидел за общим столом, и знатные гости Иоанниса втихомолку потешались над ним, не смея, однако, говорить колкости напрямую. Бодуэн пользовался известной свободой до тех пор, пока в начале зимы не взбунтовался Филиппополь, отдав власть в руки одного из вельмож, настроенных против Иоанниса. Царь пришел в ярость, мгновенно связав мятеж с происками пленных французских рыцарей. Ему взбрело в голову, что бывший император вел тайную переписку со своими людьми в Константинополе, а также с греками, подбивая их объединиться против власти болгар. Гнев Иоанниса был поистине страшен, и император Бодуэн отправился в дворцовые подвалы вместе с еще несколькими французскими и германскими рыцарями и знатными греками, арестованными в Филиппополе. Пытками и истязаниями у них пытались вырвать признание в участии в заговоре.

  На лице Жана отразилось мучительное страдание.

  - Сколько же он выдержал?

  - Довольно долго, учитывая то, что ему приходилось терпеть. Я не видела его после этого, но его глаза, удивительные, темно-синие, как вечернее небо, памятны мне до сих пор... - Ирина вздохнула и покачала головой. - Иоаннис так и не смог сломить его. Мало того, многие воины стали уважать этого француза за мужество и стойкость. Взбешенный Иоаннис придумывал все новые пытки, а потом приказал отрубить ему ступни и кисти рук и вывезти на пустынную скалу, чтобы его растерзали дикие звери и птицы.

  Жан вскрикнул и закрыл руками лицо. Его тело сотряслось в беззвучном рыдании. Ирина, обняв, принялась гладить его по голове, как ребенка.

  - Его не вернешь. Я вижу, как он был для тебя дорог. Он был храбрым, чудесным человеком, им невозможно было не восхищаться, тем более рядом с его мучителем... Однажды он сказал Иоаннису, что потерял всех, кого любил, и готов принять смерть, и царь ответил, что в таком случае постарается, чтобы он жил как можно дольше. Я думаю, умирал он долго.

  Плечи юноши вздрагивали. Его безутешное горе сжимало сердце царицы мучительной жалостью.

  - Я не успел увидеться с ним, пока он был жив. А теперь я не могу даже проститься с ним по-христиански...

   Ирина молчала, вспоминая собственную боль, когда в ночь после того, как Бодуэна Константинопольского отвезли на казнь, царь явился к ней и изнасиловал - жестоко, безжалостно терзая ни в чем не повинное нежное тело, отданное судьбой в его полную власть. Она думала, что умрет той ночью, не выдержав истязания. Иоаннис бесновался почти три дня, приказав казнить еще пятерых французских пленников и бросить их тела на свалку, а головы на пиках выставить на крепостной стене города. Ничего этого она не могла сказать несчастному юноше, на которого и без того, похоже, свалилось тяжкое бремя ужасной скорби.

  - Жан, любимый...

  Он дернулся, как от удара хлыстом. В его черных влажных глазах тлело неизбывное горе, и Ирина содрогнулась, когда их взгляд остановился на ее лице. Его губы шевельнулись.

  - Он умер, - услышала Ирина полные отчаяния слова. - Он умер.

  Ледяной холод безысходности в его голосе заставил ее сердце сжаться. Ей вдруг стало казаться, что он вот-вот сойдет с ума. Нужно было что-то сделать, что-то сказать, чтобы вернуть его душу из темной пучины отчаяния. Она колебалась, не зная, сумеет ли он стойко вынести то, что она собиралась сообщить.

  - Ты очень любил его?

  Он не ответил, и, когда она стала думать, что не дождется ответа, вдруг проговорил:

  - Да, очень. Больше, чем ты можешь себе представить.

  Наступило долгое молчание. Наконец, Ирина поднялась и решительно посмотрела на Жана.

  - Идем со мной, я должна кое-что показать тебе.

  Одевшись, они вышли в потайную дверь, скрытую за портьерой в углу, и оказались на узенькой винтовой лестнице, зажатой глухими стенами каменного колодца башни. Одинокий огонек свечи в руке Ирины дернулся от холодного ветра. Вверху во тьме, под крышей, возились летучие мыши, шорох их крыльев казался жутким шепотом демонов. Царица повела юношу вниз, осторожно спускаясь по стылым крутым ступеням и держась за стену, пока не остановилась перед еще одной низкой дверью.

  - Здесь может быть стража, - предупредила она. - Подожди, я осмотрюсь и вернусь за тобой.

  Она выскользнула за дверь, и Жан замер в темноте, охваченный отчаянием и нетерпением. Он представлял себе, что должен чувствовать человек, запертый в каменном мешке дни напролет, в холоде и сырости темного подземелья, чье одиночество нарушается только визитами стражников и палачей. Его колотило так сильно, что он вынужден был обхватить себя руками за плечи, чтобы немного успокоиться. Наконец, послышались легкие шаги, дверь приоткрылась и Ирина, взяв юношу за руку, потянула его за собой в небольшую комнатку, смежную, как оказалось, с царскими покоями.