Он говорил так искренне и был так по-настоящему счастлив, что Фабио ощутил прилив острой нежности. Ему никогда не приходилось особенно задумываться, что чувствует женщина, когда мужчина проникает в нее, разве что в последние месяцы с Терезой, после того, как она призналась ему, что носит ребенка... И уж разумеется, он не предполагал, что захочет сам испытать эти чувства. Наслаждение в результате оказалось столь ослепительно ярким и мощным, что это немного испугало его. Он всегда считал себя нормальным мужчиной, презирая изнеженных манерных гедонистов, свободно предлагающих себя каждому желающему. Что же он мог сказать теперь? Он смотрел в не умеющие лгать синие глаза Лодовико - и видел в них только преданность, любовь и восхищение. Неужели он был достоин всего этого? Он тихо вздохнул, не находя слов для переполняющих его душу чувств, и обнял юношу, прижавшись лицом к его плечу.

   Прошло еще несколько дней. Октябрь принес прохладу и тревожные вести из Рима. Вначале были спешно вызваны в Романью Джулио и Паоло Орсини, затем уехал балагур и кутила герцог Оливеротто, а раньше их всех незаметно покинул город римский кондотьер Вителли. Флоренция полнилась слухами о предстоящем походе герцога Чезаре Борджиа на Пезаро, и Лодовико день ото дня становился все мрачнее. Наконец он сказал Фабио, что обстоятельства требуют немедленного возвращения домой. Художник был огорчен, но сознавал правоту герцога; ему самому было неспокойно от всех разговоров, носившихся по городу. К тому времени Лодовико и Фабио успели уже приобрести несколько картин и статуй, а также вазы, литые канделябры, гобелены и большое зеркало в позолоченной раме, не считая дюжины изящных безделушек. В подарок матери Лодовико купил ожерелье с сапфирами и такие же серьги, а Стефано - боевую шпагу в украшенных золотом ножнах. Загрузив две повозки, они тронулись в путь в самом конце октября, сопровождаемые охранниками и слугами.

   Доехав до развилки дорог, герцог остановился, вопросительно посмотрев на Фабио. Дорога прямо на юг вела в Сиену, а налево - в Урбино, через Ареццо. Лодовико молча ждал, напряженно глядя на Фабио. Художник, подъехав ближе, чуть помедлил, а потом решительно повернул коня налево, и услышал за спиной легкий вздох облегчения. Обернувшись, он увидел, что герцог улыбается, и улыбнулся в ответ.

   До Ареццо они добрались к вечеру того же дня; оставив у повозки охрану, они, тем не менее, спали беспокойно. Город возбужденно обсуждал последние новости: герцог Чезаре с почти десятитысячной армией вступил в Пезаро, изгнав отлученного от Церкви Джованни Сфорца, но кое-кто утверждал также, что Пезаро - только предлог, а настоящей целью папского сына являются владения Гвидобальдо де Монтефельтро. Лодовико нашел эти предположения смехотворными, но ночью метался во сне, вскрикивал и прижимался к Фабио, как испуганный ребенок к матери, и сердце художника сжималось от нехороших предчувствий. Утром герцог проснулся задолго до рассвета и сразу велел слугам седлать лошадей. Ему не терпелось выехать пораньше; почти не поев, он распорядился захватить с собой корзину с едой и вином и вышел во двор, сопровождаемый Фабио.

   - Мы должны поторопиться, - сказал он, вскочив в седло. - Если то, что говорят здесь, правда... - Он умолк и сокрушенно покачал головой. - Никто никогда не может предсказать действий этого страшного человека. Я не хочу верить, но поневоле готовлюсь к худшему.

   - Будем надеяться, что это только пустые слухи, - пробормотал Фабио, чувствуя, как по его телу поползли мурашки. - Чезаре не рискнет напасть на Урбино.

   - Он хочет стать правителем всей Италии. Ему мешают такие люди, как Гвидо, делла Ровере, Малатеста или Сфорца, он долго помнит обиды и никогда никого не прощает. Однажды Гвидо отказал ему в помощи против Флоренции... и я думаю, он этого не забыл.

   - Урбино ему пока не по зубам.

   - Дай то Бог. - Он протянул художнику руку, и Фабио крепко пожал ее.

   - Что бы ни случилось, Лодовико, я буду с вами до конца.

   Герцог спокойно кивнул, читая в его глазах правду.

   Приближаясь к Урбино, они не замечали никаких особенных перемен в повседневной жизни: деревеньки по сторонам дороги выглядели вполне мирно, не считая настороженных взглядов, бросаемых встречными крестьянами на богатый кортеж. Один раз им попались двое вооруженных всадников, направлявшихся в сторону Ареццо, и Фабио окликнул их.

   - В чем дело, почтенные? - поинтересовался один из всадников, подъезжая.

   - Не опасна ли дорога на Урбино? - спросил Лодовико. - Мы слышали, что к северу идут военные действия.

   - Дорога вполне безопасна, если вы не друзья мятежника Сфорца. Что касается побережья, то там теперь и вправду жарко, черт побери. Если у вас есть возможность, юноша, оставайтесь в Урбино, пока герцог Валенсийский не закончит свои дела в Пезаро и не уведет армию дальше к северу.

   Герцог поблагодарил их за совет, и Фабио увидел, что его бледные щеки слегка порозовели.

   - Похоже, Гвидо все же хватает силы держать льва на расстоянии, - сказал Лодовико. - Сфорца же сам спровоцировал нападение, так что теперь Пезаро отойдет под власть Борджиа. Едем, друзья мои, я хочу скорее попасть домой.

   Они свернули в горы, оставляя справа дорогу на Урбино, и поехали шагом, взбираясь выше по петляющей по лесистому склону широкой тропе. Еще пара часов - и башни Монте Кастелло показались над вершинами деревьев, накрытые низкими клочьями облаков.

   Из ворот по подъемному мосту навстречу им выбежал Стефано, приплясывая от нетерпения. Мальчишка выглядел обрадованным, но лицо его осунулось, и, подъехав ближе, Фабио заметил темные тени вокруг его глаз.

   - Лодовико! - воскликнул он, поймав лошадь брата под уздцы. - Вот уж не надеялся, что вы вернетесь так скоро! Тебя утомила столичная жизнь или тупая болтовня Риньяно? Кстати, Риньяно, у вас помятый вид. Как вам флорентийские девушки? Говорят, распутнее их только римлянки, это правда? Мэтр Фабио! Эта груда барахла в повозке и есть то, что купил Лодовико под вашим руководством? Мне просто не терпится распаковать эти тюки. А лично для меня что-нибудь есть?

   - Проклятье, Стефано, - рассмеялся Лодовико, спешившись. - Ты задаешь так много вопросов, что видимо, ответы тебе попросту не нужны. Учись быть сдержаннее, братишка, иначе когда-нибудь твой язык не доведет тебя до добра.

   - Ах, прошу прощения. Я и забыл, что приехал хозяин Монте Кастелло, занудный и всезнающий монсеньор герцог Лодовико де Монтефельтро, перед несравненной мудростью которого должны пасть ниц презренные людишки вроде меня.

   - Прекрати. Что нового произошло, пока меня не было?

   - Что тут может произойти. - Стефано передернул плечами. - Матушка все время спрашивает о тебе. Мне кажется, ей становится все хуже, особенно после того, как пришли вести, что Борджиа ведет войско на Пезаро. Я послал в Пезаро гонца, вчера он возвратился и сказал, что Джованни Сфорца сбежал, а Чезаре занял город. Представляю, что сейчас вытворяют там его солдаты! Знаешь, я бы тоже присоединился к армии, но не за Борджиа, а против него, только вот нет пока такой армии.

   - Ну, а что ты сделал бы, если б Чезаре снова подошел к Монте Кастелло? - спросил Лодовико.

   - Нужна ему эта развалина, - презрительно хмыкнул Стефано. - Недостроенный замок, слабая безумная дама и двое мальчишек... Ну, положим, город ему еще был бы интересен. Как думаешь, горожане будут защищаться или сразу сдадутся?

   - Стефано, ты наивен. Если сдастся Гвидо, то все его замки капитулируют, потому что некому будет защищать их.

   - А ты?

   Лодовико не ответил. Оглядев двор, он заметил вышедшего из замка Гвиччардини и велел ему заняться распаковкой багажа, а сам направился во внутренние покои. Фабио остался во дворе, чтобы руководить разгрузкой привезенных ценностей, и снедаемый любопытством Стефано присоединился к нему, отпуская критические замечания в адрес каждой извлекаемой из повозки вещи.