Граф Гвидо, худощавый и невысокий, был похож на хорька. Он чем-то напомнил мне самого Джованни Бентиволио - скорее всего, цепким взглядом черных круглых глаз. Гвидо был молод, носил модную бородку и волосы до плеч; его щегольской костюм явно стоил кучу дукатов, а перстни на пальцах сверкали крупными драгоценными камнями. Мы приняли графа в синьории, чтобы сообщить ему решение Асторе и горожан.

  Услышав, что Асторе не собирается уезжать из Фаэнцы, Гвидо был изумлен. Он растерянно переводил взгляд с меня на Асторе, потом поочередно на всех советников, словно выискивая, кто надоумил мальчишку совать голову под пушечные ядра, потом сказал, стараясь сохранять невозмутимость:

  - Господа, герцог Бентиволио уполномочил меня предложить Фаэнце оружие, людей, деньги и продовольствие. Деньги я привез с собой - десять тысяч дукатов, которые будут использованы по вашему усмотрению на подготовку к обороне города. Но вы сами понимаете, что синьору Асторе здесь не место. Когда начнется осада, мальчик должен быть в безопасности...

  - Я уже не мальчик, синьор Торелла, - заметил Асторе, бледнея от гнева. - Хочу, чтобы вы уяснили себе это, равно как и мой дед.

  - В таком случае, вы тем более должны понимать, что ваша жизнь подвергается риску, если вы не уедете, ваше сиятельство.

  - Жители Фаэнцы доверяют мне, - сказал Асторе, - и я не могу обмануть их доверие. Они обещали сражаться за меня, так разве я могу их покинуть? Это мой выбор, я остаюсь.

  - Герцог Асторе прав, ваша светлость, - поддержал его кастеллан. - Люди готовы стоять насмерть, потому что мы любим его. А если его не будет с нами, кто же вдохновит нас на сопротивление? Уж вы простите меня, ваше сиятельство, - обратился он к Асторе, - но вы для города вроде как талисман.

  Остальные советники одобрительно зашумели, и граф Торелла опустил голову.

  - Хорошо. Герцог Джованни будет огорчен, но я уважаю ваше решение.

  - Передайте ему, что Фаэнца выстоит. Мы сегодня же начнем готовиться к обороне. Спасибо за помощь, она будет нам очень кстати. Синьор Моранти, организуйте доставку камней с рудников, а вы, синьор Кастаньини, займитесь подготовкой городских стен. - Асторе поднялся с места, давая понять, что разговор окончен. - Идем, Оттавиано.

  Торелла уехал ни с чем, увозя в Болонью весть о том, что отныне Фаэнца предоставлена воле Бога и своих защитников. Что же до нас, то мы успели подготовить все как следует, прежде чем со стен города увидели приближающиеся отряды герцога Валентино. На стенах были уложены груды камней, в подвалах ратуши и госпиталя запасены вино, масло, зерно и мука в количествах, достаточных для самой долгой осады. Городское ополчение не походило больше на сборище булочников, сапожников и торговцев; стараниями кастеллана и синьора Микеле Лоретти эти люди были обучены обращаться с оружием и держать строй не хуже наемных солдат. К тому же Джованни Бентиволио оказался человеком слова, и неделю спустя тысячный полк болонской пехоты вошел в Фаэнцу, приветствуемый радостными криками горожан.

   Окончательно судьба города определилась, когда один за другим пали три небольших укрепленных форта на подступах к Фаэнце с востока. Гарнизоны их оказались слишком слабы перед натиском армии герцога Валентино, и чудом спасшиеся солдаты донесли до Фаэнцы неутешительные вести.

  Однажды утром я проснулся от того, что Асторе, ворвавшийся в мою спальню, с силой тряс меня за плечо.

  - Оттавиано! - вскричал он, едва я открыл глаза. - Они идут! Я видел их со стены! Скорее, пойдем со мной, ты должен посмотреть на это!

  Пока я одевался, он возбужденно метался по комнате.

  - Сядь, Асторе, пока ты не опрокинул что-нибудь, - пошутил я, но, взглянув на его лицо, осекся. - Ладно, идем.

  На ходу натягивая куртку, я вышел на лестницу и спустился во двор, едва поспевая за бежавшим впереди Асторе. Под моросящим дождем мы поднялись на стену, где уже собрались почти полсотни горожан, и мой брат указал на движущуюся темную массу, ползущую по склонам холмов среди садов и виноградников, как разливающийся по неровной столешнице суп. Я уже мог различить желто-красные знамена, частокол копий, блестящие от дождя шлемы и доспехи, слышал гул и топот копыт. Впрочем, многое мне могло просто померещиться. Я был напуган так, что почувствовал, как у меня подгибаются ноги, и в то же время чувствовал какую-то отчаянную бесшабашную решимость.

  - Наконец-то, - завороженно прошептал Асторе, прижимаясь ко мне. - Теперь мы им покажем!

  Я усмехнулся и сжал кулаки. Чуть погодя к городским воротам подъехали три всадника под знаменами с изображением быка и скрещенных ключей и остановились, требуя пустить их к герцогу Манфреди.

  - Я герцог Манфреди, - крикнул Асторе сверху, не показываясь. - Что вам угодно?

  - Мое имя Онорио Савелли, я выступаю от лица моего господина, его сиятельства Цезаря Борджиа, герцога Валентино, владетеля Имолы, Форли, Пезаро и Римини, главнокомандующего и знаменосца Святой матери нашей Церкви.

  - Что хочет от меня герцог Валентино?

  - За непочтение к Святой Церкви, неуплату доходов в апостольскую казну и во исполнение указа о лишении вас имений и титулов, он требует сдать Фаэнцу в его подчинение.

  - Это мои законные владения, доставшиеся мне по праву рождения.

  - Не забывайте, что когда-то эти владения принадлежали Церкви, а ваши предки были только назначенными правителями, поэтому герцог Валентино предлагает вам в течение суток сдать ему ключи от города.

  - На каких условиях?

  - Как обычно. Вам обещана жизнь, неприкосновенность и свободное перемещение по стране, а взамен вы уплачиваете десять тысяч дукатов золотом и приносите присягу верности герцогу Валентино и Риму.

  - Маловато, вам не кажется? - издевательски спросил Асторе. - А теперь скажите, что будет, если я откажусь.

  - Мы возьмем город штурмом, после того как разрушим стены бомбардами. Вас, как мятежника, возьмут в плен и будут судить. Что касается выплат, то герцог все равно должен получить контрибуцию.

  Асторе помолчал, потом крикнул:

  - Боюсь, условия сдачи Фаэнцы герцогу Валентино нам не подходят. Передайте ему, что мы готовы сопротивляться, если он вздумает применять силу. Не смею вас больше задерживать, господа.

  Посовещавшись, парламентеры повернули коней и поскакали прочь, провожаемые насмешливыми выкриками горожан со стен. Асторе устало повернулся ко мне; его лицо заливал дождь, но казалось, что он плачет.

  - Наверное, не нужно было так грубо говорить с ними. - Он слегка улыбнулся. Подошедший Микеле одобрительно кивнул.

  - Если б я был на вашем месте, ваше сиятельство, то высказал бы этим шакалам все, чего они заслуживают. Вы были еще очень сдержаны, уверяю вас.

  - Хорошо. Посмотрим, что они теперь будут делать.

  В течение дня армия расположилась лагерем на подступах к Фаэнце, на расстоянии больше полета стрелы. По оценке кастеллана, у Чезаре было примерно шесть-семь тысяч человек. Такая армия могла бы запросто одолеть гарнизон и ополчение Фаэнцы в открытом бою, но у нас было существенное преимущество - надежные крепостные стены.

  Несмотря на непрекращающийся дождь и холод, мы с Асторе были на стене до самого вечера, пока синьор Кастаньини не посоветовал нам идти отдыхать. Уже в замке я понял, насколько замерз и вымотался, а на Асторе было просто жалко смотреть.

  Наскоро поужинав вяленым мясом, хлебом и сыром, мы выпили горячего вина с пряностями и немного отогрелись, а потом забрались в мою постель и долго лежали, обнявшись, пытаясь выровнять бешеное биение сердца.

  - На что они надеются? - с тревогой спросил Асторе. - Стены Фаэнцы способны отбросить десятитысячное войско.

  - Стены можно проломить, - ответил я задумчиво, и он вздрогнул. - Ну, успокойся. Даже если они это сделают, то мы их остановим.

  - Еще вчера я надеялся, что смогу испытать в бою свою шпагу, - сказал он. - Похоже, она пригодится мне не больше булавки...