Советники не слишком-то верили в силу влияния герцога Бентиволио, так что лица у них после прочтения письма были довольно кислыми. Кто-то высказал мысль, что город придется сдать, чтобы избежать ненужных жертв, и возможно, герцог Чезаре проявит великодушие к побежденным. Идея была встречена презрительным молчанием, потом ее автора обвинили в трусости и малодушии. Было решено, что Фаэнца будет защищаться. На следующий день в окрестные деревни были отправлены курьеры, призывая жителей перебираться под защиту стен Фаэнцы, но крестьяне не были готовы бросить виноградники, сады и хозяйство, поэтому желающих переселиться в город нашлось не много.

  Асторе надеялся, что у деда все же хватит связей и золота, чтобы выполнить свои обещания. Он не знал, что предпринять, потому что никогда прежде не сталкивался с такой опасностью. Книги о завоеваниях - это совсем не то же самое, что реальная война. Я не мог сказать ему, что герцог Бентиволио прислал на самом деле два письма, одно из которых было адресовано мне лично.

  "Оттавиано, мой мальчик, - писал старик Джованни, - мне известно о том влиянии, которое ты имеешь на своего брата. Наслышан я и о твоем уме и решимости, что снискало тебе доверие членов синьории. На твои плечи возлагаю я ответственность за судьбу Фаэнцы и Асторе, и надеюсь, что эта ноша не окажется для тебя непосильной. Асторе еще ребенок, он может не вынести трудностей осады и ужаса поражения, и я хочу, чтобы ты убедил его поступить благоразумно. Я окажу ему гостеприимство на то время, пока мы будем оборонять Фаэнцу, а потом, возможно, переправлю его в Венецию. Когда все решится, он вернется. Я знаю, что Асторе упрям, и твоя задача - убедить его в необходимости бегства. Даю тебе месяц, после чего мой человек приедет в Фаэнцу, чтобы увезти твоего брата, а взамен дать тебе денег и полномочия на оборону города от моего имени. Если ты сумеешь выполнить мою просьбу, то станешь правителем Фаэнцы - хотя бы на время. Возможно, я неправильно оценил твое честолюбие, но не могу ошибиться в твоей любви к Асторе. Дай ему шанс, и это спасет нас всех".

  Я был в отчаянии. Отправить Асторе в Болонью, а затем в Венецию - какой же долгой будет разлука! Только сейчас, думая о том, как я переживу расставание, я стал понимать, что Асторе нужен мне как воздух - я просто не смогу жить без него. И все же старый герцог Бентиволио был, конечно, прав, говоря, что мальчику не место в осажденном городе. Выбор, вставший передо мной, был не из легких. Несколько дней я не решался заговорить с Асторе о возможности бегства, пока он сам однажды не обратился ко мне.

  - Послушай, Оттавиано, - сказал он, когда мы возвращались с воскресной утренней службы в соборе. - Мне пришло в голову, что мы могли бы принять помощь моего деда, а сами на время уехать из Фаэнцы. Ведь он не откажется приютить нас в Болонье?

  - Болонья тоже не в безопасности, - отозвался я хмуро. - Ты должен уехать на север, в Венецию, ведь у герцога Джованни есть там связи.

  - Я? - Он непонимающе посмотрел на меня. - Почему ты говоришь только обо мне, словно ты намерен остаться в Фаэнце?

  - А кто, по-твоему, будет защищать город в случае нападения?

  - Ну, на это есть ополченцы, да еще дед пришлет помощь. В конце концов, командовать обороной будет комендант.

  Я усмехнулся.

  - Не сомневаюсь в доблести и талантах синьора Кастаньини, однако нужен кто-то, кто представлял бы род Манфреди.

  - В таком случае, я должен остаться.

  Пораженный таким неожиданным выводом, я улыбнулся.

  - Прежде всего, ты должен хорошенько подумать, уехать или остаться. Поговори с советниками, собери горожан. Я считаю, что тебе необходимо покинуть город, а как только все успокоится, я приеду к тебе или напишу письмо, что ты можешь вернуться.

  Он помолчал, отбросил ногой лежащий на дороге маленький камешек и посмотрел на меня.

  - Мы изгои, Оттавиано. Я иногда думаю о том, что будет с нами, если с Фаэнцой будет то же, что с Форли. Куда мы пойдем, если лишимся дома?

  Я почувствовал, как в моей душе поднимается протест.

  - Прекрати это, Асторе. Наш отец полжизни провел наемником, продавая за золото свою шпагу синьорам Италии. Неужели мы не сможем жить так же, как он в свое время?

  Он не ответил, но после полудня я застал его на террасе, яростно нападающего на Микеле со шпагой в руке. Через час, совершенно вымотав наставника, Асторе предложил мне подменить его, и мы тренировались до тех пор, пока из его рук не выпало оружие.

  Через несколько дней после этого советники собрали горожан на площади, чтобы решить судьбу юного правителя Фаэнцы. Мы с Асторе вышли на балкон ратуши, и молчавшая до той поры толпа взорвалась приветственными криками. Асторе, одетый в черный бархатный костюм и белоснежную накидку, с белым беретом на голове, был похож на настоящего короля. С высоко поднятой головой он стоял, приветствуя своих подданных, и я любовался им, затаив дыхание.

  Браччано обратился к горожанам с проникновенной речью, призывая защитить Фаэнцу и своего герцога, а потом заговорил Асторе. Его чистый юношеский голос отчетливо разносился над головами притихших людей.

  - Прежде всего, я благодарен вам за поддержку, за то, что вы пришли сюда сегодня, чтобы выслушать меня. Фаэнца лежит на пути армии Церкви, и все вы знаете, как города Романьи сдаются на милость ее предводителя, принимая власть нового хозяина - герцога Валентино. Я не призываю вас сражаться до последнего, но предоставляю вам самим выбор - открыть ворота перед Чезаре Борджиа или оказать сопротивление. Если вы выберете первое, возможно, вам удастся избежать кровопролития, и мое место займет римский наместник, я же буду вынужден удалиться из города.

  - Вы тогда отправитесь в тюрьму, ваше сиятельство! - выкрикнул кто-то, и толпа протестующе зашумела.

  - В таком случае, мне придется уехать из города прежде, чем герцог Чезаре войдет в ворота, - улыбнулся Асторе. - Согласны ли вы позволить мне сделать это?

  - Мы не сдадимся! - раздалось сразу несколько голосов. - Мы будем биться за вас, ваше сиятельство, и за Фаэнцу!

  - Нам не нужен наместник! - выкрикнул Браччано, перекрывая шум толпы. - У нас есть государь, его предки двести лет правили Фаэнцой! Посмотрите на него, - он указал на Асторе, стоявшего впереди с бледным, но решительным лицом. - Он так молод, но уже успел доказать, что заботится о нас всех. Можем ли мы предать его?

  - Нет! - Над площадью прокатился единый выдох, затем послышались выкрики. - Мы будем биться! За Фаэнцу! За герцога Асторе! С нами Бог!

  Я почувствовал, как по моей спине побежали мурашки. Все эти сотни людей клялись в верности моему младшему брату, искренне приветствуя его как своего единственного господина. Всмотревшись в его лицо, я с удивлением заметил, что по его щеке катится слеза: похоже, все происходящее взволновало его до глубины души.

  - С нами Бог, Оттавиано, - одними губами прошептал он, повернувшись ко мне. - Разве я могу покинуть свой город?

  Я скорее угадал, чем услышал его слова. Нежность и отчаяние пронзили меня подобно раскаленному кинжалу. Он должен будет остаться, разделив судьбу Фаэнцы и мою - до самого конца. Асторе, мой маленький государь...

  Он отыскал мою руку и стиснул пальцы яростным пожатием, так что я едва сдержал крик боли, но эта боль была ничтожна в сравнении с тем безмерным страданием, что терзало мое сердце.

  - Все будет хорошо, Асторе, - пробормотал я чужим голосом. - Все будет хорошо...

  Когда граф Гвидо Торелла, посланный герцогом Бентиволио, прибыл в Фаэнцу, стояла чудесная теплая осень. К середине октября окрестные леса оделись золотом и багрянцем, а дальние горы на фоне лазурного неба казались особенно белыми; в прохладном воздухе уже ощущалось дыхание близкой зимы, но ясное солнце радовало последним мягким теплом. Окрестные виноградники наполнились жизнью - крестьяне спешили убрать урожай до того, как до него доберутся солдаты Борджиа. В город тянулись подводы с вином, оливковым маслом и овощами.