- О, Джованни... Знаешь, если бы ты... Но нет. Ласкай меня еще!

  Я усмехнулся и бережно опустился на нее сверху, поддерживая себя руками. Некоторое время я лежал неподвижно, наслаждаясь ощущением ее податливого теплого тела, нетерпеливо вздрагивающего подо мной, потом стал жадно целовать ее в губы, разжигая в ней еще большее желание, пока она не потребовала, обвив ногами мою талию:

  - Сделай это, Джованни! Я хочу принадлежать тебе...

  Меня не нужно было долго упрашивать, потому что и сам я хотел того же. Я уже не мог больше сдерживать себя и почти тут же одним плавным толчком овладел ею. Ее вскрик слился с моим стоном, и я остановился, думая, что причинил ей боль, но она повела бедрами, выгнувшись мне навстречу, и велела мне продолжать. Я задвигался, стараясь найти ритм, который был бы ей приятен, и вскоре она уже двигалась вместе со мной. Ее дыхание стало быстрым и глубоким; я целовал ее, неотвратимо приближая миг блаженства, и вдруг она замерла, все ее тело напряглось как струна - и забилось подо мной в сладких судорогах. Я неутомимо продолжал вонзаться в нее, но она, покачав головой, попросила меня оставить ее. Возмущенный и расстроенный, я выполнил ее просьбу. Что на меня нашло? Почему я сам никак не мог кончить, хотя Франческа стала моей и благодаря моим стараниям дошла до самого конца? Я отвернулся и закрыл глаза, и тут ее маленькая ручка обхватила мой член. Я накрыл ее своей ладонью и показал, что нужно делать. Она быстро усвоила несложный урок, и ее пальчики заскользили по твердому стержню в настойчивой ласке. Запрокинув голову, я представил себе Ченчо, его руки, его сильные пальцы, умело доводящие меня до экстаза, его губы и язык, проникающий мне в рот...

  Все произошло почти мгновенно; охваченный волной блаженства, я излился, покорный ласкающей меня руке. Мои губы едва слышно прошептали имя... и Франческа замерла. Открыв глаза, я встретился с ней взглядом: в ее черных глазах были недоверие, удивление и ужас.

  - Джованни!

  - Да, любовь моя?

  - Мне показалось, ты сказал...

  - Я сказал, что люблю тебя, моя девочка. Ты просто чудо. Тебе понравилось?

  - О, да. Я никогда не думала, что может быть так хорошо... Я хочу сказать, с Эвлалией я испытывала что-то подобное, но немного иначе. Мне нравится чувствовать тебя внутри, и это... совсем не больно.

  - Я счастлив, что смог доставить тебе удовольствие. Ты останешься со мной до утра?

  - Если ты позволишь. Мы не помешаем монсеньору?

  - Он, вероятно, уже спит. Сегодня он рано отослал всех слуг и сказал, что хочет отдохнуть. - Я отвернулся, избегая смотреть ей в глаза и боясь, что она услышит ложь в моем голосе. Взгляд Ченчо из-за портьеры, закрывающей дверь в его спальню, буквально жег меня.

  Франческа встала и, налив в таз воды из кувшина, позвала меня умыться. Потом мы поели и выпили вина, и в ней снова проснулось желание. На этот раз я недолго ласкал ее, прежде чем она полностью отдалась мне; я всячески торопил себя, стремясь догнать ее бурно подступающее наслаждение, и все же она опередила меня, пусть совсем не намного. И снова образ Ченчо помог мне достичь блаженства; выгнувшись, я выплеснул семя в глубины тела Франчески, но в миг высшего сладострастия я видел перед собой лицо моего господина...

  Кляня себя за слабость, я обнимал ее и шептал ласковые слова, и она доверчиво прижималась ко мне, утомленная и счастливая, не догадываясь, кого на самом деле вспоминал я, даря ей свое охваченное страстью тело.

  Утро застало меня спящим рядом с Франческой. Открыв глаза, я вспомнил все, что случилось накануне, и невольно улыбнулся. Малютка Фиорина отныне была моей, и осознание победы кружило голову не хуже крепкого вина. Мне хотелось узнать, что думает обо всем этом монсеньор Савелли.

  Тихо встав и одевшись, я прокрался к двери в спальню кардинала и заглянул внутрь. Монсеньор, полуодетый, сидел на кровати, перебирая какие-то бумаги.

  - Джованни, - сказал он, подняв голову на звук моих шагов.

  Я подошел и поцеловал его руку. Он усмехнулся.

  - Ты был великолепен. Должно быть, эта девочка именно то, что тебе нужно.

  - Вы все видели, монсеньор?

  - От начала до конца. Что ты намерен делать с этим дальше?

  - Наверное, я должен на ней жениться, - неуверенно проговорил я, и он внимательно посмотрел на меня.

  - Наверное? Ты хочешь сказать, что не настолько любишь ее, чтобы связать с ней свою жизнь?

  Его рука легла на мое колено и рассеянно погладила его. Я накрыл ее своими пальцами и потянулся к нему.

  - Джованни, твоя будущая невеста может тебя увидеть...

  - Она спит. - Я наклонился и, толкнув его на постель, лег сверху, вытянувшись во весь рост и с наслаждением прижимаясь к нему грудью, животом и бедрами. - Монсеньор, я не могу полностью принадлежать ей. Моя преданность вам не позволяет мне отдаваться любви с Франческой.

  Такой двусмысленный вывод заставил его слегка улыбнуться. Я ощутил, как его плоть твердеет подо мной, и отыскал ее пальцами. Он застонал.

  - Для чего ты делаешь это? Женитьба на Франческе нисколько не помешала бы тебе служить у меня.

  - Может быть, я слишком назойлив? Или успел надоесть вам? Вы стремитесь от меня избавиться?

  - Ты же понимаешь, что это не так. Найти хорошего телохранителя очень сложно...

  - Дело не только в этом. - Я страстно поцеловал его, и его пальцы впились в мою спину.

  - Ты прав. Но ты получил, что хотел. Франческа теперь твоя, она лучшая девушка во дворце, если и не во всем Риме. На твоем месте любой наслаждался бы обладанием ею. Почему же ты пришел ко мне, оставив ее в одиночестве?

  Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Чего он хочет? Чтобы я сам сказал ему о том, что заставляет меня снова и снова возвращаться к нему? Чтобы я рассказал ему о своих снах, в которых мы с ним безраздельно принадлежим друг другу?

  - Потому что... потому что... - мое дыхание прервалось, и он поцеловал меня.

  - Смелее, Джованни.

  - Я люблю тебя, Ченчо.

  Его рука погладила меня по голове, и я заплакал.

  - Мой бедный мальчик, - прошептал он. - Я и не предполагал, что для тебя это имеет такое значение... Но ведь ты говорил, что любишь Франческу?

  - Это другое... Я не могу объяснить. Когда я был с ней, я...

  - Ты не мог получить удовольствия? Но я видел, как ты дошел до самого конца.

  - Да, потому что думал в это время только о тебе.

  Он помолчал, испытующе глядя мне в глаза, потом тихо проговорил:

  - Возьми меня.

  Я выполнил его просьбу. Ритмично двигая бедрами, я неотрывно смотрел на его запрокинутое лицо и быстро ласкал его напряженную плоть рукой, пока не почувствовал, что он готов излиться. С его губ сорвался приглушенный стон, и мои пальцы увлажнились струями семени. Я вскрикнул и выгнулся, уже не владея собственным телом; судорога яростного наслаждения опустошила меня, заставив упасть без сил, уткнувшись лицом в грудь Ченчо. Он зарылся пальцами в мои волосы и потянул за них, принуждая поднять голову, а потом поцеловал меня в губы: знакомая благодарная ласка, чуть приправленная жестокостью.

  - Пусть все остается как есть, - сказал он. - Может быть, ты захочешь жениться, а может быть, и нет, дело твое. Для меня это ничего не изменит, Джованни.

  Я вздохнул, сознавая, что моя любовь к нему безответна. Я оставался для него лишь забавой, мальчиком, напоминавшим о его возлюбленном Даниеле... но я не мог обойтись без него.

  - Я должен идти, - проговорил я, освобождаясь из его объятий. - Мне необходимо подумать обо всем этом.

  Он не стал меня удерживать.

  Моя странная двойная жизнь продолжалась несколько месяцев, до самого конца зимы. Я почти перестал появляться в казарме, предпочитая спать у Франчески, когда не дежурил ночью. Во время ночных дежурств я провожал монсеньора из кабинета или из часовни в спальню, и вся оставшаяся ночь принадлежала нам. Франческа быстро отбросила стеснение и стремилась насытиться моей любовью, как голодный дикий зверек. Иногда к нашим играм присоединялась Эвлалия, которой Франческа открыла тайну нашей близости; впрочем, я так и не смог добиться обладания этой юной весталкой: она упорно отказывалась отдаваться мужчине, и вскоре мы научились делить любовь на троих. Обыкновенно мы укладывали Франческу на спину и ласкали ее вдвоем, а затем я проникал в нее и доводил до исступления, пока девушки целовались и гладили друг дружку. Поначалу я немного ревновал, видя, как Эвлалия с упоением сосет грудь Франчески или исследует языком заветные складочки под темным треугольником внизу ее живота. Но разве сам я не чувствовал себя изменником, когда, торопя миг наслаждения, закрывал глаза и представлял себе, что занимаюсь любовью с Ченчо? Франческа билась подо мной и кричала, я видел, как ей хорошо, и мне было этого достаточно. Все, что я хотел для себя, не имело с ней ничего общего. Порой она заставляла меня садиться в кресло и ласкала мой член губами и языком, и тогда мне было легче отдаваться на волю собственных фантазий.