Она была почти у самой аллеи, когда кто-то взвизгнул от боли.

— Эй! — воскликнула Ханна и бегом преодолела остаток пути. — Что происходит?

Узенькая аллея пролегала позади почты. Это было уютное тенистое местечко, давно облюбованное местной ребятней.

Первым Ханна увидела почтальона мистера Чесни. Он потрясал кулаком, а перед ним ежилась тощая рыжая собачонка.

Посреди аллеи стояли трое ребят. Одним из них оказался Дэнни. Он держался за спинами двух мальчишек, которых Ханна не знала.

Собачонка опустила голову и тихонько поскуливала. Высокий худой паренек с неопрятными светлыми волосами склонился над нею и нежно гладил, пытаясь успокоить.

— Не смейте швыряться камнями в мою собаку! — крикнул он мистеру Чесни.

Вперед вышел второй мальчишка. Этот был невысокий и коренастый, хулиганистого вида, с колючим ежиком черных волос. Он встал, подбоченившись, и воззрился на мистера Чесни с нескрываемой злостью.

Дэнни, по-прежнему державшийся позади остальных, был бледен как смерть.

— Марш отсюда! Вон! Я вас предупреждал! — прорычал мистер Чесни. Высокий и краснолицый, совершенно лысый, с пышными усами под заостренным носом, он, несмотря на летнюю жару, был одет в облегающий шерстяной костюм.

— Не имеете права бить мою собаку! — ответил белобрысый, продолжая ласкать дворняжку. Песик бешено завертел хвостиком-культяпкой и лизнул ему руку.

— Здесь государственная собственность, — отчеканил почтальон. — По-хорошему говорю: проваливайте отсюда. Ходят тут всякие…

Он угрожающе шагнул к ребятам.

Ханна видела, как Дэнни отступил на пару шагов; лицо его было испуганным. Его товарищи не двинулись с места, и вообще смотрели на раскрасневшегося почтальона с явным вызовом. Ханна обратила внимание, что ребята они были крупные. Крупнее Дэнни. И выглядели старше.

— Я папе расскажу, как вы ударили Рыжика, — сказал белобрысый.

— Расскажи лучше своему папе, как ты влез на чужую территорию! — парировал мистер Чесни. — А еще расскажи ему, как по-хамски ты себя вел! А еще расскажи ему, что если я вас, поганцев, еще хоть раз здесь увижу — сообщу, куда следует!

— Мы не поганцы! — возмутился крепыш.

Тут все трое повернулись и со всех ног припустили вниз по аллее. Рыжик зигзагами мчался следом, дико вращая обрубком хвоста.

Мистер Чесни вихрем пронесся мимо Ханны, бормоча проклятия. Он был так зол, что грубо толкнул ее, прежде чем скрыться в здании почты.

Вот псих, подумала Ханна, покачав головой. Какая муха его укусила?

Все дети в Гринвуд-Фоллс ненавидели мистера Чесни. Прежде всего за то, что он сам ненавидел детей. Он постоянно орал на них — то ему не нравилось, что они «бесцельно слоняются», то музыка у них слишком громкая, то слишком громко болтают, то слишком много смеются — иногда же просто гнал всех со своей бесценной аллеи, не объясняя причин.

Ведет себя так, будто он в городе хозяин, подумала Ханна.

На Хэллоуин Ханна с компанией друзей решили наведаться к дому мистера Чесни и разрисовать из баллончиков с краской его окна. Но к великому их огорчению, Чесни встречал шутников во всеоружии. Он стоял у окна гостиной, а в руке держал солидных размеров дробовик.

Ханна и ее друзья ушли несолоно хлебавши, раздосадованные и напуганные.

Он прекрасно знает, как мы все его ненавидим, подумала Ханна. И ему плевать.

На аллее воцарилась тишина. Ханна направилась обратно к городской площади, размышляя о Дэнни. Какой он был бледный, испуганный… Такой бледный, что, казалось, вот-вот растворится в лучах яркого солнца.

А двое его друзей испуганными не выглядели, подумала Ханна. Вид у них был злой и дерзкий. Впрочем, это наверное из-за того, как ужасно мистер Чесни обошелся с собакой белобрысого паренька.

Пересекая площадь, Ханна огляделась по сторонам. В своей ярко освещенной парикмахерской сидел Эрни, по-прежнему уткнувшись в журнал. К заправке подкатил синий «Универсал». Женщина, которую Ханна не знала, спешила в банк, очевидно, надеясь успеть до закрытия.

Никаких следов Дэнни и двух его приятелей.

Пойду, пожалуй, домой, посмотрю «Главный госпиталь», со вздохом решила Ханна. Она перешла улицу и неспешно направилась к дому.

Высокие деревья — березы, клены и американский лавр — выстроились вдоль тротуара. Листва их образовывала сплошной зеленый шатер, не пропускавший ни единого лучика солнца.

А в тени не так уж и тепло, поняла Ханна, ступив под сень деревьев.

Она уже миновала половину квартала, когда от одного из деревьев отделился темный силуэт.

Сначала Ханне показалось, что это всего лишь тень, отбрасываемая толстым стволом. Но потом, когда ее глаза немного привыкли к сумраку, силуэт обрисовался четче.

Ханна поперхнулась и остановилась.

Она всматривалась в темную фигуру, пытаясь разглядеть ее получше.

Незнакомец стоял в расплывчатой синей тени. Одетый в черное, высокий и стройный; лицо его полностью скрывала тьма.

Ханна почувствовала, как по телу волной прокатилась ледяная дрожь.

Кто он? — недоумевала она. Почему он так одет?

Почему стоит так неподвижно, держась в тени, и глядит на меня из темноты?

Неужели он пытается меня напугать?

Он медленно поднял руку, словно подзывая ее к себе.

С колотящимся сердцем Ханна отступила на шаг.

Неужели здесь действительно кто-то стоит?

Человек в черном?

Или всего лишь тень от деревьев?

Она не была уверена ни в том, ни в другом… пока не услышала шепот:

— Ханна… Ханна…

Шепот был сухой, точно шелест осенней листвы, и почти такой же тихий.

— Ханна… Ханна…

Тонкая черная тень манила ее костлявыми, похожими на сучья руками и шептала ее имя. Сухим, нечеловечьим шепотом.

— Нет! — крикнула Ханна.

Она повернулась и бросилась бежать. Ноги сковала слабость. Колени отказывались сгибаться.

И все же она заставляла себя бежать.

Быстрее.

Быстрее.

Неужели он ее преследует?

Ханна, задыхаясь, перебежала через дорогу, даже не оглядевшись по сторонам. Ее кроссовки глухо стучали по тротуару.

До дома оставался еще квартал.

Гонится ли за нею черный человек?

Тени колыхались и извивались, когда Ханна бежала сквозь строй деревьев. Тени поверх теней, скользящие друг через друга, серое на черном, синее на сером.

— Ханна… Ханна… — шептал сухой голос.

Сухой и безжизненный, как сама смерть.

Взывающий к ней из колышущейся массы теней.

Он знает мое имя, подумала она, ловя ртом воздух, с трудом заставляя ноги двигаться.

Наконец, она остановилась.

И обернулась.

— Кто ты? — выкрикнула она, задыхаясь. — Чего тебе нужно?

Но он уже исчез.

Наступила тишина. Слышалось лишь тяжелое дыхание Ханны.

Она уставилась в переплетение теней. Ее взгляд обежал заросли кустов и живые изгороди. Она высматривала незнакомца в промежутках между домами, в полумраке открытого гаража, в косой серой тени небольшого сарайчика.

Ушел. Пропал.

Окутанная мраком фигура, шепчущая ее имя, бесследно исчезла.

— Господи! — произнесла она вслух.

Это был обман зрения, решила она, продолжая настороженно разглядывать передние лужайки.

Как бы не так, тут же возразил внутренний голос. Обман зрения не зовет тебя по имени.

Там ничего нет, Ханна, убеждала она себя. Дыхание постепенно приходило в норму. Там ничего нет.

Опять сочиняешь истории о привидениях. Опять на себя саму страх наводишь.

Тебе тоскливо и одиноко, вот ты и дала волю воображению.

Почувствовав себя чуточку лучше, Ханна трусцой пробежала оставшийся путь до дома.

Позже, за ужином, она решила не рассказывать родителям о черном человеке. Они бы ей все равно не поверили.

Вместо этого Ханна рассказала им о новой семье, переехавшей в соседний дом.

— Что? Кто-то переехал в дом Додсонов? — Мистер Фэйрчайлд отложил нож и вилку и посмотрел на дочь сквозь квадратные очки в роговой оправе.