Глава 4 и 5

Глава 4.

На помосте времени даром не теряли. Пока слуги сбегали и принесли лук, кузнец сбил с узника цепи. Янсор потёр запястья, размял кисти, готовясь к стрельбе. За те две или три минуты, что смотрел на соперников, он понял, что серьёзных противников среди них нет. Как и знакомых лиц.

И только он так подумал, как оное лицо появилось, легко, одним прыжком, перемахнув ограду и подбежав к помосту.

— Ваша милость, — человек припал на одно колено, — соблаговолите разрешить и мне принять участие в турнире!

Барон Пяст с интересом подался вперед, рассматривая опоздавшего:

— А ты кто такой? Первый раз тебя вижу!

— Я… издалека, ваша милость, господин барон! Из Заболотья. Охота больно с самим Белоручкой рядом постоять! Внукам своим буду рассказывать…

Судя по возрасту мужчины, до внуков ему еще лет двадцать не дожить, но говорил он так уверенно, что барон кивнул:

— Да будет так. Скажи только своё имя, чтобы его внесли в списки!

— Полдо! — быстро откликнулся новичок. — Полдо из Заболотья, сын Тинто. Так меня зовут!

Янсор даже не посмотрел на новичка. Старый самодельный лук ему всё-таки принесли — вместе с остальными вещами, фургоном и лошадьми он все это время находился на заднем дворе баронского замка. Едва коснулся старого дерева, отполированного частыми прикосновениями, весь мир перестал для него существовать. Бывший браконьер не обращал внимания и на остальных противников, пропуская мимо ушей их ехидные шуточки. Они не знали, что этот лук из простой ветки не раз спасал беглецу жизнь. Жаль только, стрелы вместе с ним принесли бутафорские, с тупыми наконечниками. Но да ничего!

Первые выстрелы, по обычной мишени, были пристрелочными. Просто для того, чтобы зрители могли оценить, кто сколько раз ошибётся. Янсор спокойно вогнал все три свои стрелы в круг, даже не тратя времени на выцеливание и игру с ветром. Заметив, с какой скоростью он стреляет, остальные лучники перестали усмехаться, а один, пожилой, заметил:

— Тебе подбитый глаз не мешает целиться?

— Наоборот, — Янсор вовсе его закрыл и усмехнулся разбитыми губами, — ничего не отвлекает!

После пристрелки мишени отнесли на пять шагов дальше, и соревнование началось всерьёз. Выбывали те, кто не попал в пределы очерченного на мишени ярко красного круга. Эльф не стал выделяться, пустив три своих стрелы практически в то же самое место. А вот из тринадцати остальных участников выбыли двое — у одного две стрелы не долетели до мишени, а у другого лишь одна стрела оказалась на самой границе, а еще одна упала, воткнувшись слишком слабо, чтобы удержаться — лишь «клюнула» кончиком деревянный щит.

Снова мишени отнесли подальше, заменив исколотые на новые. Янсор оставался спокоен — только целился чуть дольше, чем остальные и, улучив миг, немного подтянул тетиву, чтобы бутафорские стрелы летели дальше и били сильнее, чем настоящие. Но, если в следующий раз мишень отнесут еще хотя бы на три шага, у его лука просто не хватит дальнобойности. То есть, стрела-то долетит, но нужно намного больше силы, чтобы воткнуть в деревяшку тупой наконечник. И новых стрел не попросишь — это верный проигрыш. Признаваться посреди состязания в том, что ты не готов к соревнованию — верный способ проиграть. А проигрыш — это казнь. Петля никуда не делась. Вон она, болтается на перекладине. Барон еще до начала «представления» дал ему понять, что эту «пьесу» они в любом случае доиграют до конца. То есть, он либо на самом деле выигрывает это состязание, либо умирает по-настоящему в петле.

— Чего ты туда уставился? — пожилой лучник заметил, что его соперник всё время оглядывается. — Боишься?

— Кто ж не боится смерти? — усмехнулся Янсор.

— Бессмертные, кто же еще?

— Это ты, дед, про эльфов?

— Да какой я тебе дед? Мне сорок пять зим всего! Сорок шестую вот встречать скоро буду… Щенок!

Янсор прикусил губу, чтобы не проговориться, что не сорок, а пятьдесят шесть зим тому назад он бросил своего лорда, подавшись в леса.

— Он меня повесит! — вместо этого сказал бывший браконьер.

— Что, понял, что проиграл? — старый лучник пустил точно в центр мишени еще одну стрелу.

— А ты бы не проиграл вот с этим? — эльф сунул под нос человеку свою, тупую, стрелу.

— Ого! Это кто ж тебя так?

— А как ты думаешь? — Янсор прицелился, зло оскалив зубы, натянул тетиву чуть ли не до затылка, чувствуя, что еще чуть-чуть — и она порвётся.

Выстрел! Тупой наконечник с глухим стуком вонзился в деревяшку.

— Ничего себе! — человек полез в затылок.

— Да, есть еще немного…

— Ну, если ты такой стрелок, то… Попробуй моими стрелами!

— Дед, — расплылся в улыбке бывший браконьер. — Да ты своими руками отдаёшь мне победу!

— А я тебе только три стрелы и отдаю, — прищурился тот, и улыбка у Янсора слегка померкла. Выстрелов оставалось больше трёх. И остальные ему придётся сделать своими собственными, тупыми.

Хорошо ещё, что после этого еще несколько лучников выбыли из соревнования, и всего противников осталось шесть.

Янсор не смотрел на Хоррена, который, вопреки своему заявлению, тоже не смотрел на легендарного «Белоручку», целиком сосредоточившись на стрельбе. Они вообще не обращали друг на друга внимания, как будто их здесь и не было. Каждый подходил, когда наступала его очередь, доставал стрелу, целился, ловя ветер, натягивал и отпускал тетиву — и всё. Шум зрителей, крики герольдов, яркое солнце, то поднимающийся, то снова стихающий ветерок — как назло, сегодня облака разошлись, и небо было чистым — ничего как бы не существовало.

Перед финалом их осталось всего четверо — тот старик, еще один наёмник с мощным кривым, явно орочьей работы, луком, Янсор и Хоррен. Последний выстрел дался эльфу нелегко — он натянул лук на пределе возможности, чувствуя, как дрожит под пальцами тетива и зная, что больше выжать из него не сможет. И, если устроители отнесут мишень ещё хотя бы на один шаг, у него не достанет сил пустить в цель свою тупую стрелу так, чтобы она воткнулась и осталась торчать в раскрашенной деревяшке.

Он опять обернулся на трибуну. Там сидел барон со своим гостем, на перекладине покачивалась петля.

— Что, боишься? — наёмник скривился и сплюнул сквозь зубы.

— Ещё чего, — фыркнул Янсор. — Боятся дети. Я просто представил, какое лицо будет у барона Пяста, когда ему придётся меня отпустить!

— Отпустить в свободный полёт — в петле, — намекнул человек.

— Ничего не получится, — эльф заставил себя быть беззаботным. — У меня лук заговоренный. Мне его подарил настоящий эльф! Из него любой попадёт в мишень…Даже тупой стрелой.

— Это ты на что намекаешь? — нахмурился наёмник.

— Что твои стрелы тупые! — подбитый глаз делал физиономию бывшего браконьера хитрой без каких бы то ни было усилий с его стороны.

— Да я… Да ты…

— Ну, дай мне одну твою стрелу! Проверим! А ты возьми мою! Чтоб было честно!

— Так она ж у тебя тупая!

— Вот именно! Острой-то любой попадёт! А вот ты тупыми попробуй! Я ими только и стреляю. Не хочу вас совсем слабаками выставлять!

— Я слабак? — завёлся наёмник. — Да я и с закрытыми глазами попаду хоть простой палкой! Ты знаешь, какой у меня лук?

Янсор пожал плечами — мол, не знаю и знать не хочу.

На глазах у всех человек вырвал у эльфа из руки стрелу, прицелился…

На миг бывшего браконьера обуял страх — а что, если попадёт? Не зря говорят: «Однажды, бывает, и палка стреляет!» Однажды — но не сегодня. Ибо тупая стрела, лишь чуть коснувшись мишени, упала в траву.

— Выбывает! — категоричным тоном объявил герольд.

— Нет! Я попал! Попал! — воскликнул наёмник. — Все видели — этот разбойник подсунул мне тупую стрелу!

— Я всё видел, — вмешался старик. — Никто её тебе не давал. И ты взял её сам, хотя прекрасно видел, что стрела тупая. Почему ты это сделал?

Барон Пяст, от внимания которого не ускользнула эта перепалка, усмехнулся в усы и махнул рукой — мол, следующий. Пока всё шло по плану.

Старый лучник шагнул вперед, поднимая свой лук. Стрела уже лежала на тетиве.

— А ты хочешь жить, парень, — шепнул он.

— Кто ж не хочет? — пожал плечами Янсор.

Все три стрелы — старика, Янсора и Хоррена — вошли в центр мишени кучно, едва ли не одна в одну. После чего назначили последнее испытание.