— Электронные записывающие устройства, которые сейчас имеются чуть ли не в каждом доме, — насмешливо пояснил Джонни. — Благодаря им вы можете быть в курсе всего, что творится у вас в…

— Я знаю, что это такое, молодой человек, — холодно перебила дама. — Они у нас есть, хотя и не в каждой комнате, и они не всегда работают. Честно говоря, меня эти штуковины немного смущают. Такое впечатление, что за тобой постоянно кто-то наблюдает… Естественно, обнаружив исчезновение Миу, мы их все просмотрели. На записях нет никого постороннего. Оставить вам снимок?

— Да. Возможно, мне всё-таки понадобится осмотреть ваш дом. Вы не против, если я наведаюсь к вам сегодня или завтра?

— Ну конечно, нет! — снова заулыбалась клиентка (меня от её улыбок уже начинало тошнить) и достала из сумочки чековую книжку. — Приходите в любое время.

— Простите, но десять тысяч дарлов слишком большой аванс, — сказала я, взглянув на протянутый ею чек. — Во всяком случае за такую работу. В таких делах аванс две тысячи…

— Леди Лайен, я прошу вас найти не только кошку, но и человека. Да-да, я хочу, чтобы вы поймали вора и привели к нам…

— Леди Хоббер, по законам Объединённого королевства, если частный детектив задержал преступника, он обязан доставить его в полицию, где по всей форме составляют протокол.

— Законы Объединённого королевства защищают его граждан от такого явления, как самосуд, — многозначительно добавил Джонни. — Даже преступников. И несмотря не некоторые новые веяния, эти законы ещё никто не отменял.

— Леди Лайен, вы же знаете, что есть случаи, когда не грех и немного отступить от закона, — клиентка подчёркнуто обращалась только ко мне. — Возможно, мы не станем обращаться в полицию и тем самым только спасём репутацию воришки. Если он молод, можно проявить снисходительность. Я просто хочу посмотреть ему в глаза. Эрика очень расстроена. Мало ей в последнее время неприятностей, так ещё и это… Ей-то, конечно, главное вернуть её любимицу, а вот лично для меня куда важней выяснить, кто совершил кражу. Кому я буду вынуждена отказать от дома — разумеется, если это действительно кто-то из знакомых, во что я решительно не хочу верить.

Последние слова леди Хоббер произнесла тоном праведника, который денно и нощно молится за человечество, больше всего на свете боясь окончательно в нём разочароваться. Но меня раздражала не столько её фальшь, сколько недомолвки. Никто из клиентов не создаёт больше проблем, чем тот, который умалчивает о своих истинных интересах. Ещё не начав поиски египетской кошки, я знала: эта кошка — не единственное, что мне придётся искать.

— Кривая игла, — процедил Джонни, едва за клиенткой закрылась дверь. — Она видите ли не может поверить, что мир так жесток и несправедлив! Что кто-то из знакомых спёр кошку её похожей на мумию дочурки! А сама якшается с этими нелюдями!

— Ладно бы только она. Если после ближайших выборов урмиане получат пятнадцать процентов мест в Верхней палате и двадцать в Нижней, они смогут войти в Главную законодательную комиссию[7].

— Можно подумать, им нужны законы, чтобы вытворять то, что им хочется, — Джонни мрачно усмехнулся. — Ты же знаешь, даже полиции начала нравиться их помощь в наведении порядка, не говоря уже о тупорылых обывателях, которые считают, что благородные аристеи убьют всех плохих и хорошие смогут спокойно гулять по городу в любое время дня и ночи…

— Недавняя история доказала, что это не так. И заставила задуматься тех полицейских, которым эта помощь уже начала было нравиться.

— Эта история могла закончиться гораздо хуже, — помолчав, сказал Джонни. — Мне жаль, что я втянул тебя в это…

— Спасибо, что втянул. Не знаю, насколько я продлила жизнь Тома Далласа, но, похоже, владыки судьбы на меня не рассердились.

— Тебя правда тогда совсем не колбасило?

— Правда. Значит, мои действия не противоречили их замыслам. Если бы всегда можно было это предугадать.

— Знаешь, Терри, можно попробовать разработать программу, которая позволит вычислить пределы допустимого для твоего вмешательства в прошлое…

— Не говори ерунды.

— Ну почему сразу ерунды? Для этого необходимо собрать, систематизировать и обработать всю информацию о твоих вылазках и их последствиях. Только информация должна быть полная.

— Делать мне больше нечего.

— А у тебя что — семеро по лавкам?

— А тебе не пора домой?

— А чего мне туда спешить? У меня пока что ещё тоже не семеро по лавкам. Нет, Терри, ты правда подумай. Я же не требую, чтобы ты представила мне полный список своих добрых дел к завтрашнему утру…

— Спасибо, сэр.

— Ты постепенно вспоминай и записывай. Уж по полчаса-то в день на это дело выкроить можно.

— Хорошо, подумаю, — сказала я, чтобы только от него отвязаться.

— Слушай, Терри, а тебе не приходила в голову мысль отправиться в прошлое и прибить этого чокнутого Данкана Вайдера? Ты же иногда выступала в роли агента-ликвидатора. Я как подумаю, сколько дерьма нам могут сделать урмиане…

— Нет, Джонни, судьбы обитателей всех пяти островов слишком тесно переплетены. Убрав одного шизоида, можно уничтожить под корень семьи, давшие миру множество прекрасных людей, в том числе и тех, кому мы обязаны хорошими переменами в жизни королевства. И даже всей Федерации. Дело ведь не только в потомках Вайдера. До сих пор неизвестно, были ли у него дети. Он тщательно скрывал всё, что касалось его личной жизни.

— Понимаю. Мир полон связей, нарушив которые, можно натворить чёрт знает что. И чем глубже залезешь в прошлое, тем опасней там что-либо менять. Триста лет — срок немалый.

— Да… К тому же роль Данкана Вайдера в тех переменах, которые начались в Урме триста лет назад, сильно преувеличена. Он действительно был чокнутым. Он был идеалистом и даже не подозревал о последствиях. Его учение подняли на щит те, кому это оказалось выгодно. Процессы, которые привели к установлению в Урме нынешнего режима, начались задолго до появления трактата Вайдера "Государство будущего".

Урмианской аристархией я заинтересовалась ещё в старших классах и продолжила изучение этого вопроса в академии, где в моём распоряжении оказались материалы, недоступные широкой публике. Данкан Вайдер был философом, зацикленном на идее создать идеальной государство. Общество, управляемое лучшими. Он бредил историей Древней Греции и философией Платона. Едва закончив Молосский университет, он создал организацию под названием "Союз аристеев". Её члены поставили перед собой цель достичь того, что эллины называли калокагатией, — физического, духовного и интеллектуального совершенства. Они почти всё своё время посвящали занятиям науками и спортом. Естественно, позволить себе такое могли только отпрыски из богатых семей, не особенно озабоченные поисками места под солнцем. Оно у них и так было. И они щедро одаривали друзей победнее, согласившихся плясать под их дудку. Повзрослев, большая часть этой золотой молодёжи заняла высокие должности. Вайдеризм или Движение лучших получил статус политической партии. Говорили, что Данкан Вайдер на склоне лет неоднократно пытался выступить с критикой этого движения, но ни одно его выступление в СМИ так и не попало, о чём позаботились его же оперившиеся последователи. К счастью, одна его речь оказалась в архивах Ордена тамплиеров. Я просмотрела этот диск. Старый и больной Данкан Вайдер, живший к тому времени в своём особняке фактически на положении государственного пленника, говорил, что мечтал совсем о другом. В его "Союз аристеев" вступали юноши и девушки разных сословий. Да, он говорил, что власть должна принадлежать лучшим, но он сроду не проводил мысль о том, что самые лучшие — это представители богатых и родовитых семейств. Однако его учение оказалось на руку "денежным мешкам" и потомкам старинной аристократии, которая уже давно была недовольна "излишним демократизмом", царящим в Объединённом королевстве. Вскоре после смерти Данкана Вайдера Урм вышел из состава королевства, и там установились новые порядки. С тех пор и по сей день население Урма делится на два основных класса — аристеев и деметов. Там было провозглашено право каждого на реализацию всех своих возможностей, включая право любого демета добиваться звания аристея. Лучшие учебные заведения и спортивные школы действительно были открыты для всех, и какое-то время туда действительно довольно часто попадали дети из простых семей, но потом конкурс в элитные школы ужесточился и количество деметов там всё быстрее и быстрее сокращалось. "Люди есть люди, — сказал мне однажды магистр Гедеон Фалкао. — Данкан Вайдер был мечтателем. Он наивно полагал, что у всех граждан будут равные возможности добиваться звания аристея, что эти так называемые лучшие и сильнейшие будут защищать слабых и, обладая большей, чем другие граждане, властью, будут служить прежде всего справедливости, но… Знаешь, Теодора… Сколько бы прекрасных слов ни было сказано о всеобщем равенстве и братстве, всё это было, есть и останется мечтой идеалистов. Равенства нет — ни в природе, ни в обществе. Да вот только подчёркнутое деление на лучших и худших никогда ещё ни к чему хорошему не приводило. Особенно если приобретало статус государственной политики. Лучшим должно принадлежать всё самое лучшее, и всегда получается так, что этого самого лучшего на всех желающих не хватает".