Я сел за стол, а он начал варить кофе, которое, к слову сказать, он варит отлично. Поставил передо мной кружку, полез в свою сумку и вынул оттуда - что бы вы подумали? Книгу Листьев.

– Помоги мне с переводом, – сказал он. – Я больше не знаю, к кому обратиться, а мне нужно знать, что в ней. От этого зависит моя жизнь.

Меня просто убивало это. Эта откровенность, этот бешеный напор; он не собирался лукавить со мной, словно понимал, что я и так сделаю все, что он попросит. Я молчал, он смотрел на меня.

– Ну так?

– Хорошо, – ответил я наконец. – Я попробую.

Он просиял.

– Умница, – сказал он нежно. Мне захотелось плакать. Все это было так ужасно, что я не знал, что делать. Я решил, что переведу ему Книгу, сделаю, все что он скажет, но в постель с ним больше не лягу, хватит, лучше буду мучиться. Ага, сейчас.

Мы выпили кофе, я его ни о чем не расспрашивал, он сам заговорил о фильме, довольно комично поведал, как Ник попытался свести его с Клер, я даже немного расслабился и развеселился. Потом я подошел к раковине ополоснуть кружки, но он мне не дал. Встал за моей спиной и положил мне руки на плечи. У меня в животе все в узел свернулось от того, что нас разделял какой-нибудь сантиметр, от него пахло каким-то хвойным одеколоном. Тони наклонился ко мне и шепнул мне на ухо:

– Я правда по тебе скучал. Не веришь? – у меня мурашки прошлись по телу, какие там мурашки, колонна термитов, каждый размером с кота. Я ответил глухо и хрипло:

– Нет.

– А зря, – шепнул он снова и поцеловал меня в ухо. Я чуть не упал. Он прижал меня к себе, его руки скользнули по моему животу, одна ладонь легла на ширинку. Что он там обнаружил, объяснять не надо.

– Пошли, – сказал он. – Пошли в постель.

Ну и все мои благие намерения рухнули с грохотом и треском. Я повернулся к нему, Боже, как мне хотелось его поцеловать все то время, пока его не было. И какие же у него горячие губы. Как огонь. Я готов был дать ему трахнуть меня прямо здесь, но он просто повел меня в комнату, причем повел очень уверенно и настойчиво, словно боялся, что я сбегу от него. И разделся тоже в один момент.

Я просто не знаю, что мне делать. Когда я утром проснулся, он мирно спал рядом, и во сне ему невозможно было дать больше двадцати, он выглядел, как спящий ангел, даже легкие синеватые тени под глазами только делали его еще красивей. Я осмелился коснуться пальцем его тугих ресниц. Я всю ночь говорил ему, какие у него прекрасные глаза, а он смеялся и щекотал ресницами мое лицо. Потом, так же смеясь, рассказал, что когда ему было тринадцать, он считал, что у него глаза “как у коровы”, и стриг ресницы ножницами. Когда я дотронулся до него, он даже не шевельнулся. Самое ужасное в красивых людях то, что они часто не замечают своей красоты. Они просто живут и ходят, храня ее, как какую-то вожделенную тайну, которую хочется похитить, забрать себе, влезть им внутрь и купаться в этом, словно в елее, в благовонном масле, чтобы впитать эту загадку всей кожей. Но это невозможно, и ночью, в те моменты, когда он принадлежал мне целиком, когда он стонал, как сумасшедший, под моими ласками, я все равно сгорал от того, что он был совершенно недоступен. Интересно, как это, когда такой, как он принадлежит тебе полностью, смотрит только на тебя, любит тебя... Хотелось бы мне когда-нибудь это испытать. Хотя пожаловаться мне не на что. Может, он меня и использует, но он вел себя так, как будто и вправду скучал.

Это был второй или третий раз, когда он смазал свой член и заставил меня сесть на него. Он придерживал меня за талию, уткнувшись лицом мне в затылок, и я слышал, как он стонет, не в силах сдержаться. “Еще, – просил он, – еще, Стив, подвигайся, Боже, как хорошо”. Мне казалось, что я сейчас растаю, как воск, от этого шепота. Его пальцы скользили по моей груди, животу, бедрам, задерживались на члене, и это были не обычные ласки партнера, который помнит о том, что я тоже должен получить свое удовольствие, нет, он словно впитывал кончиками пальцев что-то с моей кожи, и это только усиливало его наслаждение. Он не давал мне кончить, пока не стал кончать сам. Похоже, ему нравилось испытывать оргазм вместе со мной. Черт, я просто с ума сойду, если буду это все вспоминать.

Он проспал до двенадцати и спустился на кухню, когда я уже приготовил завтрак. Очень веселый. Улыбнулся мне так, что я покраснел.

Потом он сказал, что ему надо взять машину и кое-что купить, и уехал. А я сел переводить, вот, две страницы и больше не могу. Сел вместо этого писать дневник. Сейчас он явится. Надо бросать и браться за Книгу.

***

Тони отправился за покупками. Все свои вещи он оставил в мотеле, кроме того, им со Стефаном нужны были продукты. Тони собирался прожить у него долго, часто выходить на улицу было рискованно, учитывая, что Шеф уже наверняка разыскивает его. Тони выбрал огромный торговый центр на окраине города. Была суббота. Парковка размером со взлетное поле аэродрома была забита машинами. Тони удалось найти свободное место, руководствуясь взмахами жезла и отчаянными свистками регулировщика в ярко-желтой накидке. Толпы людей, оживленных в предвкушении глобальной траты денег, втягивались в четыре входа супермаркета. Навстречу им двигались уже осчастливленные покупатели, толкая перед собой доверху нагруженные тележки.

Для начала Тони зашел в магазин мужского белья, подобрал себе пару рубашек и свитеров, и продолжил вояж в продуктовом отделе, занимающем весь полуподвал. Он делал покупки обстоятельно. Человека с его внешностью трудно заподозрить в том, что он будет разбираться в сортах мяса и степени зрелости овощей, но Тони и тут был специалист. Среди молоденьких продавщиц в отделе овощей и фруктов он вызвал настоящий фурор. Повинуясь его командам, они метались среди пирамид из картофеля, разноцветного перца, томатов и капусты. Тони отчалил, лишь убедившись, что ему в пакеты положили овощи самого высшего качества.

Тони уже забыл, когда в последний раз выбирался за покупками. Кажется, это было лет десять назад. Толкая тележку к выходу, он представил, какой обед приготовит Стефану. Тот, в конце концов, заслуживал награды за труды.

Тони давно не чувствовал себя таким свободным. Он выбросил из головы Шефа, Книгу, свое в высшей степени неопределенное будущее. Ему хотелось бездумно наслаждаться жизнью. В такие моменты Тони был идеальным партнером для совместной жизни. К сожалению, длились эти моменты всегда недолго и заканчивались катастрофой для людей, сошедшихся с ним слишком близко. Рано или поздно Тони всегда поворачивался к ним спиной и шел дальше своей дорогой. Пока Стефан полностью устраивал его, к тому же был полезен. Тони был благодарен ему за это. Но это не значило, что он имел по отношению к Стефану какие-то обязательства.

Он уселся за руль, открыл бардачок, чтоб положить туда бумажник, все еще приятно пухлый от избытка наличных, и заметил пачку сигарет. Тони сунул в рот одну сигарету, наслаждаясь полузабытым ощущением, закурил и затянулся. Голова сразу же поплыла. Ему стало нехорошо. Он с отвращением вышвырнул сигарету в окно.

Тони открыл дверь ключом Стефана. Он оставил пакеты в прихожей, прошел к нему в кабинет и остановился за плечом Стефана. В его руках Книга не внушала Тони никаких опасений. Похоже было на то, что он перестал единолично обладать ей.