Шатаюсь по деревне, делаю съёмку и общаюсь с местными. В «свои» меня записали ещё вчерашним вечером. В деревне это трудно и легко одновременно: служба в армии, умение начистить морду, делать что-то своими руками, иметь стержень — и всё, тебя уже признают за человека. Будут ещё проверки и «прописки», но уже так.

Это как пример — на деле всё несколько сложней, да и вариантов значительно больше. Но главное — для деревенских ты должен быть либо родичем, которому прощаются «косяки», либо Личностью. В маленьком социуме не получится существовать отдельно и все достоинства и недостатки быстро становятся очевидными.

Родичи здесь были своими — многие из деревенских приходились нам дальней (колене этак в пятом) роднёй, что вообще-то достаточно привычное явление для провинции. Плюс — состоятельные, влиятельные, да и… Родня у меня не самая плохая — прижились и заработали достаточно серьёзный авторитет.

Несколько отрепетированных разговоров и вот уже «специалиста на все руки» сестра останавливает поговорить. Смотрю на неё с затаённой нежностью и понимаю, что соскучился. Но всё равно — НЛП, прикладная психология — и вот уже я в доме. А том по новой — зацепиться языками и… Да что рассказывать — многие знают таких людей, а уж если вас специально учили, да знаете «слабые места», то и говорить не о чем. Общаюсь, даю житейские и строительные советы — и сканирую, ставлю жучки и Плетения.

Информация получалась достаточно интересной — боги явно вмешались. Во всяком случае — ничем иным не могу объяснить тот факт, что сестра — самая далёкая от возможной Инициации, стала вполне реальным кандидатом.

Хорошо то хорошо, но плохо. Поясняю — физически они могут стать воронами без серьёзного риска. А психически? «Крыша» течёт даже у тех, кто был готов к переменам, а уж тут… Особой надежды в данном вопросе на Богов нет — они существа со своим виденьем.

— Как хотите, но с вас психологическое сопровождение родни, — ставлю ультиматум Старейшинам. Нет, это не грубость и не шантаж, а нормальная постановка вопроса. Согласитесь — сложновато мне будет работать, зная, что родные могут частично умереть, а частично спятить (и потом умереть) — причём речь идёт не паре престарелых больных родичей, а обо всё семье.

Глава четырнадцатая

Племянница оказалась действительно на грани самоинициации, так что «соломку» подложили не зря. Да, я прекрасно помню, что инициировался самостоятельно и это дало мне ряд преимущество. Вот только преимущества были пусть и весомыми, но меньшими, чем казалось в самом начале — плюс риск.

Какой? Ну например — сойти с ума в самом начале и в результате остаться человеком, но со «сдвинутым» сознанием; застрять в животном/птичьем облике навечно; застрять — и стать настоящим животным/птицей. В общем — «игра не стоила свеч».

Веру подталкивали и «толсто» и «тонко» — подсовывали в интернете нужные сайты, расклеивали в окрестностях дома и работы «правильные» объявления и много чего другого. Сложно? Да ничуточки — подобрать в интернете нужные материалы — работы на пару часов максимум, да подсовывай потом потихонечку. Расклеить объявления и вовсе — распечатать на принтере да нанять студентов. Ну и так далее.

Сложнее было улавливать психологический настрой — так, чтобы она постоянно была «на грани», но в тоже время — обошлось без самоинициации. Вот тут уже да… — и вокруг женщины постоянно крутились вороны. Зачем такие сложности? Так нас мало — очень мало — и на Ветви ситуация ничуть не лучше. Каждый член Стаи — ценность. Добавьте возможность метаморфизма…

— Пора, — сказали мне в один прекрасный день. Вдох-выдох, вдох выдох, собрался. Нажимаю на звонок входной двери…

— Да? — раздаётся за бронированной дверью.

— Здравствуй, Вера, я вернулся…

Щелчки замков, дверь отворяется — и в лицо смотрит «Сайга».

— Можно пройти?

Судорожный кивок, делает несколько шагов назад. Захожу — движение медленные и плавные, осторожно поворачиваюсь и снова защёлкиваю замки, затем снимаю куртку и разуваюсь.

Нервозность племянницы понимаю — наследство оставил неслабое и предположить мошенника — раз плюнуть. Подобрать похожий типаж, надрессировать, грим или даже пластическая операция…

— Задавай вопросы, — приказываю племяннице, опускаясь в любимое кресло — в квартире мало что поменялось. Задаёт — много и только те, которые мог знать близкий человек. Затем переходит на личные — те, что может знать только она и я. Затем…

— Дядя Саша! — кричит она и прямо с карабином бросается в объятия.

Даю прореветься и выговориться — продолжается это больше часа. Выплёскивается обида на то, что я оставил её, личные переживания, проблемы родни, проблемы с мужчинами… Наконец, начинает успокаиваться, так что встаю и иду заваривать кофе.

— На тебя делать?

— Делай, дядь Саш.

Лезу в шкафчик — почти всё так же, как было при мне. Ну да ничего удивительного — училась и учится, так что времени постоянно не хватает. Да и к слову — не барахольщица она, что редкость для женщин.

Лезу и в холодильник, думая поживиться бутербродами, но нюхаю колбасу… Нет, ЭТО есть не хочу. Она не протухла. просто изначально была не съедобной.

— Вер, принеси там сумку!

Распаковываю — и на столе появляются свёртки — вина в глиняных бутылях, окорока…

— Да у тебя прямо бездонная сумка, — несколько нервно шутит племяшка.

Ну не бездонная, но с пространством немного поигрался, — спокойно отвечаю ей. Вера хихикает, но быстро перестаёт — после появления десятилитрового бочонка.

— Магия, — отвечаю ей на невысказанный вопрос.

После демонстрации нескольких простейших фокусов она наконец-то поверила, что магия существует.

— И какой-ты маг? Огонь, вода, воздух?

— Некромаг, — спокойно отвечаю ей.

— Ик, — довольно забавно реагирует родственница. Ржу до слёз — нервное, мать его, — Шуточки, — обиженным голоском.

— Да не шуточки. Просто… Ты вот патологоанатомов не боишься?

— А чего их… Аа, поняла. То есть никаких ужастиков, а расчленёнка если и есть, то в сугубо утилитарных целях?

— Верно. В зависимости от специализации мы… Как МЧС, Скорая Помощь, патологоанатомы или криминалисты — профессии грязные, но нужные и вполне уважаемые обществом. Ну разве что доходы у нас повыше.

Немного объяснил суть некромагии — она очень заинтересовалась возможностями. Затем:

— Дядь Саш, а у тебя высокий ранг?

— Архимагистр.

— Звучит внушительно, а как оно на деле?

— На деле тоже. Не «самый-самый», но очень высокий.

Молчим, но вижу — это предгрозовое молчание:

— Так почему ты не предупредил меня, что ты не погиб!? Когда мне позвонили, сердце чуть не остановилось!

Быстро прерываю:

— Не мог! И никто не мог — все думали, что я правда погиб.

— Рассказывай.

Рассказываю — про Иных, про воронов (с упором на то, какие мы хорошие), про Ветвь… Глаза круглые, слушает — буквально раскрыв рот. В подростковом возрасте Верка «болела» Толкиеном, но потом плюнула — из-за «Сладенько и и пафосно». И вот сейчас — сказка входит в её жизнь. Сказка суровая и местами жестокая — с битвами, с пытками, богами, храмовыми жертвоприношениями…

Рассказываю долго — успеваем поесть и выпить кофе, посетить «уголок задумчивости» по нескольку раз и снова проголодаться.

— В общем, где-то так, — несколько неловко заканчиваю повествование.

— Охуеть, — вяло говорит Верка, — я спать — информации столько… и такой, что аж мозги не выдерживают. Ты не уходи, ладно? Побудь со мной.

Утром она, как только открыла глаза, сразу начала искать меня:

— Дядь Саш! — неуверенно позвала племянница.

— Аюшки! На кухне я, завтрак готовлю.

Заходит и…

— А, теперь вижу — это не сон.

Ну что тут такого — приготовить зав… Гм, когда сковородка висит в воздухе и окорок на ней шкворчит, хотя огня не видно…