— О! — снова воскликнул фокусник. — Вы тоже прекрасны, но вы несколько тяжеловаты.

Тут фокусник посмотрел на меня и радостно закричал:

— А вот то, что нам как раз нужно! — И, подхватив меня под мышки, закричал ещё радостней: — Да! Это именно то самое!

Через секунду он поставил меня на высокую подставочку, а ещё через секунду накрыл лёгким колпаком из папиросной бумаги.

— Внимание! — закричал он, сверкая глазами. — Начинаю! — И фокусник зажёг большой факел.

В последний момент мама и папа увидели на бумажном колпаке мою тень, она шевелилась.

Ещё ничего страшного не произошло, но мама на всякий случай испугалась и воскликнула:

— Осторожней, это же ребёнок!

Папа — тоже на всякий случай — закрыл маме глаза ладошкой, чтобы она меньше волновалась, и — тоже на всякий случай — предупредил фокусника:

— Ребёнок это!

Но фокусника уже невозможно было остановить.

— Пожалуйста, не волнуйтесь! — крикнул он. — Это абсолютные пустяки!

Фокусник поднёс пылающий факел к губам и дунул изо всех сил. В следующее мгновение огненная струя из его рта ударила прямо в бумажный колпак, под которым стоял я, колпак моментально вспыхнул и… сгорел, тут же сгорел.

На высокой подставочке, где только что находился я, теперь никого не было.

Папа даже не успел понять, что произошло, но фокус ему так понравился, что он громко захлопал в ладоши и закричал:

— Браво!

А маме как раз этот фокус не понравился, она бросилась к подставочке, где три секунды назад стоял я, а теперь догорала папиросная бумага.

— Где мой ребёнок? — прошептала мама. — Мой сыночек…

Тут и папа перестал хлопать, он тоже, видимо, вспомнил, что у него три секунды назад на этом месте был сын, который теперь исчез неизвестно куда.

— Да, — строго спросил папа у фокусника, — действительно любопытно: где наш ребёнок?

— Минуточку! — взмолился фокусник, которому мои папа и мама сейчас мешали соображать. — Минуточку тишины! — И он оглушительно выстрелил в воздух из своего, наверное, тоже волшебного пистолета.

Наступила полная тишина, и фокусник стал думать. Он, бедный, прекрасно помнил, как начинается этот его фокус, но совершенно забыл, как он заканчивается.

Глава двенадцатая.

ДЕВОЧКА НА ШАРЕ

А секрет у этого фокуса оказался совсем простым: пока фокусник накрывал меня бумажным колпаком, пока брал в руки факел, пока зажигал его, пока кричал моим родителям, чтобы они не волновались и что всё это пустяки, я уже успел исчезнуть из-под бумажного колпака.

Куда? Сейчас расскажу…

Дно у подставочки, на которую меня поставил фокусник, неожиданно раздвинулось, и я оказался в каком-то тёмном коридоре. Пошёл, пошёл по нему и очутился в каком-то большом барабане.

Вот в эту самую секунду фокусник как раз и поднял свой пистолет.

Выстрел получился таким громким, что его услышали даже на соседних улицах, а мои папа и мама и даже сам фокусник чуть не оглохли — так мне они потом рассказывали. И только я не услышал этого выстрела, потому что в ту же самую секунду с громким треском лопнул барабан, в котором я находился.

Как я туда попал, не знал никто, кроме фокусника, но и он сам, к сожалению, забыл этот свой секрет. Зато ты его теперь знаешь.

Я вылез из барабана и огляделся.

Наверное, это был самый тихий уголок циркового двора, здесь никто не ходил, не разговаривал и только клоун в костюме Чарли Чаплина смахивал метёлкой пыль с больших цирковых афиш.

Ах, я забыл, что ты ещё не знаешь, кто такой Чарли Чаплин!

Настоящий Чарли Чаплин родился в Англии. Он был ещё очень маленьким, когда стал вместе со своим папой выступать перед зрителями. Тогда он научился разным ловким трюкам: прекрасно кувыркался, ходил на руках, жонглировал, танцевал на канате и умел ещё многое другое, но самое главное, он мог рассмешить любого грустного человека, а это совсем нелегко, потому что попадаются такие унылые люди, которые за всю жизнь ни разу не улыбнутся. Это не очень умные люди. Ну вот, а на Чарли Чаплина просто невозможно было смотреть без смеха, и он веселил людей всякий раз, когда они приходили его посмотреть.

А потом он уплыл на пароходе за океан, в Америку, и стал там сниматься в кино. Теперь, глядя на его проделки, зрители хохотали не только в каком-нибудь одном театре или каком-нибудь одном цирке, а во всём мире, потому что кино показывают везде.

Весело смеяться — очень полезно для здоровья. Кто много и весело смеётся, тот становится крепким, сильным и добрым.

Но настоящий Чарли Чаплин один, а каждый цирк хотел иметь своего. И тогда самых весёлых и умных клоунов, самых умелых и ловких стали одевать в смешной чаплинский костюм: на голове маленький котелок, вместо нормального пиджака — смешной узенький сюртучок, мешковатые брюки и огромные ботинки с загнутыми носами. В руках все Чарли Чаплины держали тоненькую бамбуковую тросточку, с которой никогда не расставался настоящий Чарли Чаплин.

Вот и в этом цирке, куда мы пришли с мамой и папой, был свой Чарли Чаплин. Про него даже говорили, что он так похож на настоящего, что если бы тот увидал его, то подумал бы, что смотрит на себя в зеркало.

Здешний Чарли Чаплин стоял перед большой цирковой афишей, на которой была нарисована маленькая девочка в голубом цирковом трико. Девочка стояла, изогнувшись, на большом шаре, а перед ней на каком-то ящике спиной к нам сидел огромный, сильный мужчина, то ли её отец, то ли старший брат, в общем, наверное, какой-нибудь родственник.

Когда-то точно такую же девочку и точно такого же мужчину где-то увидел знаменитый испанский художник Пабло Пикассо, увидел и нарисовал. С тех пор весь мир знает эту девочку в голубом.

Только я подумал, что и девочка на афише тоже нарисована, как мужчина, сидевший на ящике, неожиданно зашевелился, вытянул губы и стал насвистывать какую-то очень весёлую песенку, а девочка, услышав её, моментально ожила и стала под эту песенку танцевать. Оказывается, это была никакая не афиша, а просто цирковые артисты устроили себе небольшой перерыв и отдыхали после утомительной репетиции.

Если ты когда-нибудь попробуешь хотя бы немного постоять на шаре, то поймёшь, как это трудно: шар всё время норовит выкатиться из-под твоих ног. А ведь девочке нужно было ещё и танцевать на нём, да при этом весело улыбаться! И мало того, она вдруг встала на этом шаре на руки, потом снова на ноги, потом опять на руки, на ноги… на руки… на ноги… Она вертелась так быстро, что у меня замелькало в ногах, то есть в руках, то есть, конечно, в глазах — просто у меня в голове всё перепуталось.

Наверное, девочке было довольно трудно так вертеться, но огромный мужчина нисколечко не помогал ей, а только насвистывал весёлую мелодию. Потом на представлении он тоже будет выступать перед зрителями, он будет поднимать огромные, тяжеленные гири, которые никто на свете, кроме него, поднять не может. А пока он отдыхал и помогал сестрёнке репетировать свой номер, насвистывал ту мелодию, какую потом, на представлении, сыграет для девочки цирковой оркестр.

— Отдохни, — остановил он наконец девочку, и та, закончив свой танец, устало сказала:

— Уф!..

Она уселась отдохнуть на своём шаре. Положив на колени подбородок, она тяжело дышала, и по лицу её катился пот.

Добрый Чарли Чаплин достал белый носовой платок и вытер девочке лицо и шею. Он-то знал, как нелегко сделать так, чтобы зрителям потом было легко и весело.

— Спасибо, — тихо сказала девочка.

Тут я подошёл поближе к ним и сказал:

— Здравствуйте.

— Здравствуй, — ответили девочка и Чаплин.

Огромный брат девочки повернулся ко мне и тоже кивнул.

Я знал, что, когда люди знакомятся, надо всегда называть имя.

— Меня зовут Петя, — сказал я.

— А я Настя, — сказала девочка и сделала реверанс, то есть чуть-чуть присела, как это полагается при знакомствах.