Наверное, я немного помешал их отдыху и поэтому постарался вспомнить все вежливые слова, которые знал:
— Извините, будьте любезны, скажите, пожалуйста, если вам не трудно, где сейчас Анатолий Анатольевич Дуров, будьте добры. — Наверное, теперь надо было объяснить, откуда я тут взялся, и я сказал: — Анатолий Анатольевич Дуров друг детства моего папы, и сегодня мы всей семьёй пришли к нему в гости, но я случайно сгорел и потерялся. А потом почему-то попал в этот барабан.
— Как сгорел?! — удивилась девочка.
У Чарли Чаплина тоже от удивления поднялись брови, а девочкин родственник даже захохотал:
— Ну, ты даёшь, парень! Нам говоришь, сгорел, а сам стоишь целый и невредимый.
— Нет, вы меня просто не поняли, — объяснил я. — Я не по-настоящему сгорел, это просто такой фокус. Просто один дядя накрыл меня бумажным колпаком, и я просто почему-то оказался здесь…
— A-а! — тут же догадалась Настя. — Это, наверное, дядя Митя! Наверное, показывал вам своё сжигание живого человека на глазах у публики. Ой! Он такой растеряха, этот дядя Митя, он, наверное, уже сам волнуется и не знает, куда ты девался.
Она засмеялась, а мне очень захотелось заплакать, но при этой смелой девочке плакать было стыдно, и я только глубоко вздохнул:
— А что же мне теперь делать?
Все немного помолчали, задумались, но думали не очень долго, а потом Настин брат или папа сказал мне своим густым басом:
— Ты, парень, не бойся, мы тебя в беде не оставим, поможем. Сейчас наш Чарли Чаплин проводит тебя к твоим родителям.
— До свидания, Петя! — улыбнулась мне на прощание Настя. — Ты ещё увидишь меня на представлении.
Настин брат или папа потряс мне на прощание руку своей огромной ручищей и пробасил:
— Бывай, мы ещё увидимся.
Чарли Чаплин обнял меня за плечи, и мы отправились на поиски моих родителей.
Тогда я и представить себе не мог, какие новые приключения ожидают меня впереди!
Вот слушай…
Глава тринадцатая.
УКРОТИТЕЛЬ КОБРЫ
На вагончике, к которому мы подошли, на всех его стенах были изображены змеи. Казалось, будто эти нарисованные змеи ползут, извиваясь, между разными восточными растениями и цветами, тоже нарисованными по всему вагончику.
Чарли Чаплин приложил к губам палец: перед этим вагончиком нужно было почему-то сохранять полную тишину…
На занавеске, которая загораживала дверь, тоже была изображена змея. Она обвилась вокруг ножки высокой чаши и с любопытством заглядывала в неё сверху.
Я где-то уже видел и эту змею, и эту чашу. Но где?
A-а! Вспомнил! Весной я как-то бегал по холодным лужам, промочил ноги, простудился, стал кашлять. Меня уложили в постель, пришёл доктор, я показал ему язык, а он посмотрел мне в горло и прописал лекарство от кашля… Вот на бутылочке с этим лекарством и была нарисована точно такая же змея, как на этой занавеске.
Из вагончика пищала какая-то дудочка…
Чарли Чаплин отодвинул занавеску, и я заглянул внутрь.
Там, на пухлой подушке с золотыми кистями, сидел пухлый, как подушка, индус и играл на дудочке «Барыню». На голове у него красовалась чалма, сделанная из цветных купальных полотенец, а перед ним посредине яркого восточного ковра стояла большая корзина.
Индус уже весь взмок от пота, но всё дудел в свою дудочку и терпеливо ждал, когда из корзины кто-то покажется. Но оттуда никто не хотел показываться.
Тогда заклинатель змей, или, как их называют, факир, а это был именно он, сунул свою дудочку в корзину и покрутил ею там, как повар, когда он размешивает суп в кастрюле.
Сначала в корзине кто-то почмокал спросонок, потом лениво зашипел, и оттуда нехотя высунулась большая кобра — так называются эти змеи. Кобра широко зевнула, показывая свои большие ядовитые зубы и раздвоенный язык. Глаза у змеи были заспанные.
И тут факир заговорил, но почему-то по-русски:
— Танцуй, пожалуйста, я тебя очень прошу!
Голос у факира был очень ласковый, но кобра покачала головой — она не хотела танцевать.
— Ну, миленькая!.. Ну, потанцуй! — просил факир. — А я тебе поиграю на дудочке, а?..
Но кобра опять покачала головой: нет, она хотела спать.
Тогда факир потерял всякое терпение и ужасно разозлился.
— Ну и пожалуйста! — крикнул он своей кобре. — Спи на здоровье! Но запомни, лентяйка, не хочешь работать — не получишь на обед своих любимых лягушек! Кто не работает, тот не ест! Смотреть на тебя стыдно!
Факир даже отвернулся от своей змеи и только тут заметил нас.
— Ой, а разве вы умеете говорить по-русски? — удивился я. — Вы же, наверное, из Индии, вы индус?..
— Здравствуйте, я ваша тётя! — захохотал факир, и его кругленький животик даже затрясся.
— Во-первых, вы не моя тётя, — сказал я. — А во-вторых, вы вообще не тётя, а дядя.
Животик у факира затрясся ещё сильней.
— Ой, не могу! — застонал он. — Ой, умру от смеха! Конечно, я не тётя, это только такая поговорка. Ну какой же я индус?! Русский я, русский!..
Факир ещё немного посмеялся, потом успокоился, вытер слёзы и спросил:
— Ну, говорите, чего вы ищете. Чем смогу — помогу.
Я рассказал ему, как мы с мамой и папой шли в гости к Дурову, как по пути познакомились с красивой тётей, у которой ноги такие же ловкие, как руки, как потом фокусник сжёг меня на глазах у родителей, как я потом оказался в барабане, как познакомился с девочкой на шаре, её родственником и Чарли Чаплином, как…
— Стоп! Остановись! — прервал меня факир. — Всё ясно! Сейчас мы сообразим, где можно найти Дурова. Сейчас, сейчас… — Факир сдвинул свою чалму на лоб и почесал в затылке: — Слушайте! А может, он кормит своего слона?.. — И он показал куда-то вправо.
— А может, морских львов?.. — И Чарли Чаплин показал влево.
— А может, он у пеликанов? — предположил факир.
— Или у зебры?..
— Или у поросят?..
Я смотрел то на факира, то на Чарли Чаплина, и мне даже стало казаться, что они играют в какую-то взрослую считалочку:
— Может, куры?..
— Может, гуси?..
— Может, волки?..
— Может, овцы?..
— Может, кошки?..
— Может, мышки?..
— Или, может, петухи?..
Но тут Чарли Чаплин схватил меня за руку:
— Пойдём, Петя. Мы сделаем вот что: пробежим-ка сейчас по всему цирку и где-нибудь обязательно найдём твоего Дурова.
— Правильно! — обрадовался факир. — Это вернее всего! А я вернусь к своей кобре и всё-таки научу её, лентяйку, танцевать «Барыню». Желаю успеха!
Он помахал нам рукой с порога своего вагончика, и мы с Чарли Чаплином отправились на поиски Дурова, а за нашими спинами снова заиграла дудочка факира…
Глава четырнадцатая.
В МЕНЯ МЕЧУТ… ТОМАГАВКИ
Не успели мы отойти подальше от вагончика факира, как я услышал непонятный звук — вжи-и-ик! И перед моим носом пролетело что-то цветастое и блестящее. Оно пролетело так быстро, что я даже не смог заметить, что это такое.
Я уже хотел посмотреть туда, откуда оно вылетело, как меня окликнули оттуда, куда оно улетело:
— Мальчик!
Я быстро повернул голову и увидел обыкновенную тётю в необыкновенном костюме: кофточка на ней была надета такая коротенькая, что даже не закрывала живота, но зато шаровары из лёгкой прозрачной материи были такие широкие, что в них свободно могли уместиться ещё три-четыре таких же тёти.
На голове у этой тёти сверкала какая-то непонятная штуковина с разноцветными стёклышками, потом я узнал, что такое украшение называется диадемой.
Чтобы зря не терять ни минуты, эта деловая тётя что-то вязала на спицах, кажется носки. Она, наверное, плохо видела, и поэтому на переносице у неё было надето пенсне на цепочке, такие очки, их сейчас уже не носят.