Они с Занудиным уже преодолели лестничный марш и оказались в коридоре гостевого этажа. Занудин не знал, что ответить Айку на услышанное и уместно ли вообще что-либо говорить.

Музыкант продолжал спать на том же месте, где Занудин его оставил. В раскрытый рот забились волосы, а опорожненная бутылка, словно живая, до сих пор перекатывалась по полу.

Айк посмотрел на Музыканта с нескрываемым презрением.

— А вам тут по-прежнему не скучно, судя по всему…

— Сада Вашаса сегодня убили, — невпопад брякнул Занудин, будто этот факт что-то объяснял.

— Детский сад, ясельная группа, — вздохнул Айк.

Музыкант нервозно заворочался, облизывающийся язык выпихнул изо рта волосы, но сон так и не выпустил Музыканта из своих крепких объятий.

— Ты хоть отдаешь себе отчет, среди кого здесь обитаешь? — задумчиво спросил вдруг Айк, понижая голос до шепота.

— ?.. — Занудин, прикусив губу, ничего не ответил.

— Все эти люди, — Айк обвел взором двери комнат «ковчеговских» жильцов с висящими на них эмалированными табличками, — они, в общем-то, и не люди вовсе. Они — черви… Они все перевернули с ног на голову, вторглись в табуированную среду, копошатся, возомнив себя хозяевами найденного трупа. Особенно если запудрить себе мозги крайней значимостью своего дела, овеять флером мистицизма и привкусом ожидаемого чуда вселенского масштаба… — Айк резко замолчал.

Занудин видел, что Айку стало тяжело говорить. Он задыхался. В полумраке коридора он походил теперь на неяркую голограмму, изображение которой гасло на глазах.

— С тобой все в порядке, Айк?

— Со мной, представь, уже давно все в самом что ни на есть полном порядке, — ответил Айк и неоднозначно улыбнулся.

— А знаешь… может, и мне до червя недолго осталось… — внезапно обронил Занудин, и смысл сказанного ужаснул его самого.

Но Айк сделал вид, что не расслышал. В его взгляде томилась какая-то недосказанность, в любой момент готовая смениться выражением вынужденной строгости и даже угрозы.

— Забыл поблагодарить, что не отказал в моей глупой прихоти. Стало быть, благодарю теперь, — произнес Айк, с трудом подбирая слова. — Хотя… лучше бы ты мне попросту не встретился.

Словно обухом оглушенный стоял Занудин перед Айком. На душе заскребли кошки.

— Давай прощаться. Иди. Дальше тебе вмешиваться уж точно ни к чему, — Айк отвернулся.

— Прощай, — повесив голову, прошептал Занудин и, уверившись что Айк в его обществе больше не нуждается, не оглядываясь поплелся к себе.

В комнате он курил, прислонив голову к стене. Из коридора долго доносились истеричные вопли разбуженного Музыканта. А затем хлопнула дверь, и все стихло.

В то время, когда «ковчеговские» обитатели, в большинстве своем превосходно выспавшиеся, спускались к завтраку, Занудин, теребя ладонью распухшие от усталости глаза, только готовился ко сну…

— 14 —

СОН ЗАНУДИНА

о возвращении в Анфиладу Жизней

— Ну что ты от меня хочешь, в конце концов?! — взмолился Занудин-маленький, с досадой всплеснув своими крохотными ручками, после чего миниатюрные конечности драматично свалились на кровать, затерявшись в складках пододеяльника.

Занудин сполз с постели ангела-хранителя на пол и, приняв затравленную позу, точно не понимая, где он и какие опасности могут таиться совсем близко, блуждал взглядом по сторонам.

— Я хочу чувствовать твою настоящую поддержку, Мини-я. Я хочу, чтобы все было как раньше. Я хочу верить и тебе и себе, как единому целому. Я хочу… Я много чего хочу!

— Довольно уже инфантильной чуши! Возьми себя в руки!

— Мини-я, ты все время явно или подспудно подталкиваешь меня к мысли, что здесь опасно, что мне следует уйти из «Ковчега». Я и сам так думаю, когда мой рассудок здрав и не хитрит со мной…

— М-м… и что же?

— Так не может быть.

— Как не может?.. Чего не может быть?.. За короткое время ты научился изъясняться таким расчудесным образом, что даже я перестал тебя понимать!

— Не может быть такого, что я случайно забрел сюда и просто так, ни в чем не разобравшись, отсюда сбегу. Это глупость какая-то! Неправда! Мне стало казаться: во всем, в каждой мизерной мелочи есть свой смысл и своя цель, от нас никак не зависящие. И они, эти мелочи, эти зачастую пошлые и унизительные случайности, управляют нами, нашими поступками. Они! Не наоборот!

— Я умываю руки. Я не могу так с тобой разговаривать, — губы Занудина-маленького вытянулись в озабоченную трубочку.

— Мини-я…

— Что?

— Я просто хочу разобраться. По-моему, я на пороге какого-то грандиозного личного открытия!

— Вот как! — оживился Занудин-маленький, и глаза его заблестели саркастическими огоньками. — Что ж… это даже интересно! Ты сам теперь во всем хочешь разбираться, перерос мои советы, ученый муж, «шнобелевский» лауреат, ла-адно! Попробую быть инструментом твоего занимательного расследования! Что требуется от моей скромной персоны, сэнсэй?

— Ты насмехаешься надо мной…

— Без смеха. Выкладывай. С чего ты взял, что я не жду твоего взросления?

Занудин поднялся на ноги и, расправив затекшие плечи, с сомнением взглянул на Занудина-маленького. Теперь у ангела-хранителя было серьезное и даже суровое выражение лица. Э-ге-ге. Все показывало на то, что шутки совершенно неожиданно закончились и отступать некуда — напросился сам. Занудин рассеянно прошелся по палате.

— Мой сон… — произнес Занудин и тут же, стушевавшись, запнулся. Эх! Любые слова, что он сейчас скажет, будут настолько неуклюжими и далекими от действительного смысла, что все, да-да, все окажется впустую… И тем не менее Занудин собрался с духом и продолжал: — Тот мой сон, о котором я рассказывал тебе в прошлый раз… Это был не обычный сон, так ведь? Не игра моего дремлющего сознания, а нечто большее? Какой-то дар, которым я не сумел правильно распорядиться — вот что мне кажется и что не дает покоя, а значит, держит в «Ковчеге», пока не пойму… Помнишь, я путешествовал в сновидении по таким временам и местам, пребывал в таких ипостасях, о которых просто не мог, не должен был иметь представления. Когда-то я прочитал много книг, это верно. Но образы, что явились в том сне, не были прочитанными, они были… прожитыми! Мини-я, про-жи-ты-ми! Вот оно, мое открытие! Только подлинность его настолько немыслима и хрупка, что без твоей помощи я не способен продвинуться дальше, я взаперти, моих ощущений не достаточно. В тот раз ты упомянул об Анфиладе Жизней и обещал объяснить, что это значит… Мини-я!!

Занудин-маленький как ошпаренный подскочил на месте.

— Что ты орешь?! Совсем рехнулся? Я расскажу тебе! Но того ли ты ожидаешь, не знаю…

— Я готов.

— Тогда слушай. Не маячь. Сядь на пол и превратись во внимание. Стул оставь в покое. На пол! Закрой глаза. Тебе придется работать воображением, представлять. Именно воображением — не путай с фантазией, которая хаотична и бессмысленна. Воображение, напротив — послушная сила души, сокровенная память, завуалированная истина — вот что это такое на самом деле. Итак, ближе к сути. Вообще, эта тема тех же недосягаемых высот, как к примеру: верить ли в Бога или нет. Только вот Бога не видел никто… вернее, гм… корректнее выразиться… божественного проявления той степени, когда стало бы бесспорно ясно: Бог есть, и все во Вселенной подчинено единственно Его Воле. А Анфилада Жизней открылась не тебе первому. Но и по Анфиладе Жизней до конца не проходил никто. И есть ли он, этот конец? Так что замкнутый круг получается, как видишь. Извечная дымка тайны. Ну а теперь иди…

— Что?.. Куда идти?.. Я не понял…

— Иди по анфиладе.

— Жизней?..

— Пока просто по анфиладе, бестолковое создание! Представь, что идешь по анфиладе. Чего неясного? Включайся, раз сам того хотел.

— Один момент. С-сейчас…

Занудин, глаза которого зажмурились с таким истым усердием, что в лицо ударила краска, неловко растекся по полу и раскинул руки по сторонам — так, он это знал, у него лучше получится представлять… В палате воцарилась тишина.