Если Эмму не удастся починить, то… Тогда они останутся здесь среди пустыни Край Света, с этими жуткими могильщиками, которые уже расселись и только ждут. А они с Лукасом так далеко от людей, особенно от Ласкании. Нет, это конец, им никогда не вернуться в Ласканию, никогда.

Когда Джим подумал об этом, им вдруг овладело ужасное чувство покинутости. И он не смог подавить всхлипа отчаяния.

Лукас как раз выбрался из-под паровоза и вытер руки тряпкой.

— Что-нибудь случилось, старина? — спросил он и сразу отвернулся, потому что уже понял, что случилось с Джимом.

— Нет, ничего, я только… я думал… я просто поперхнулся.

— А, — сказал Лукас.

— Скажи мне честно, Лукас, — тихо попросил Джим. — Надежда еще есть?

Лукас задумался, потом серьезно поглядел мальчику в глаза и сказал:

— Послушай-ка, Джим Пуговица! Ты мой друг, и потому я скажу тебе всю правду. Что было в моих силах, я сделал. Но одну гаечку я не смог открутить. Это можно сделать изнутри. Надо лезть в котел. А я слишком большой, мне туда не проникнуть. Вот проклятье!

Джим взглянул на грифа, который сидел на крыше, и на остальных птиц. Они постепенно придвигались поближе и с любопытством вытягивали свои голые шеи. И решительно сказал:

— Полезу я!

Лукас строго кивнул.

— Пожалуй, это последняя возможность. Но это опасно, смотри. Ведь тебе придется работать в котле под водой. Мы не можем слить воду, потому что новой воды здесь в пустыне не раздобыть. И кроме того, тебе придется действовать на ощупь в темноте, ведь в воде не посветишь. Подумай, сумеешь ли ты. Если ты откажешься, я не обижусь, это так понятно.

Джим подумал. Плавать и нырять он умел. И потом, ведь Лукас сам сказал, это последняя возможность, так что выбирать не приходилось.

— Я сделаю, — сказал он.

— Хорошо, — медленно произнес Лукас. — Возьми вот этот гаечный ключ. Он должен подойти. Находится эта гайка примерно тут, — он показал снаружи место на самом дне котла.

Джим запомнил место, потом взобрался на котел. Гриф на крыше удивленно взирал на него. Вдруг луна выглянула из-за туч, и стало светлее. Джим снял ботинки и бросил их Лукасу. Потом заполз в отверстие. Оно было очень тесное, и сердце Джима колотилось.

Но он сжал зубы и протискивался дальше, ногами вперед. Когда снаружи оставалась только голова, он кивнул Лукасу и тут же почувствовал ступнями воду. Она была еще теплая.

Джим набрал в легкие воздуху и скользнул вниз.

Лукас стоял возле паровоза и ждал. Он побледнел, насколько это позволяла его испачканная сажей и мазутом кожа. Что он будет делать, если Джим там захлебнется? Ведь он даже не сможет придти к нему на выручку, в котел ему не проникнуть. Он вытер со лба холодный пот.

Тут послышалось постукивание внутри котла, потом еще. И вдруг что-то звякнуло, упав на землю.

— Это винт! — воскликнул Лукас. — Джим, вылезай, готово!

Но Джим не появлялся. Шли секунды, от страха за своего друга Лукас потерял самообладание, вскочил на паровоз и кричал через отверстие внутрь:

— Джим! Джим! Вылезай! Джим, где ты?

И вот наконец показалось черное личико Джима, мокрое и задыхающееся. И рука, протянутая вверх. Лукас схватил ее и вытянул друга наружу, взял его на руки, как маленького, и спустился с ним на землю.

— Джим! — повторял он. — Старина Джим!

Мальчик закашлял. Потом смущенно улыбнулся, выплюнул воду и наконец прошептал:

— Видишь, Лукас, как хорошо, что ты меня взял!

— Джим Пуговица! — сказал Лукас. — Ты классный парень, без тебя бы я пропал!

— Знаешь, что там было самое ужасное? Нет, гайку я сразу нашел. И она легко открутилась. Но когда я уже выныривал, то не мог найти выход. Но потом все же нашел.

Лукас стянул с Джима мокрую одежду и завернул его в теплое одеяло. Потом напоил его горячим чаем из императорского термоса.

— Так, — сказал он. — А теперь отдыхай. С остальным я справлюсь один.

Вдруг он ударил себя ладонью по лбу и испуганно вскричал:

— Черт возьми! Ведь через крепежное отверстие вытекает вода!

Так оно и было. Но, к счастью, вытекло совсем немного.

Лукас быстро заменил сломанный тактический поршень и снова все свинтил. Котельный винт завинчивался и снаружи. Потом он тщательно, деталь за деталью, собрал старушку Эмму. И, закрутив последнюю гайку…

— Ну, Джим? — воскликнул он. — Что скажешь теперь? Прислушайся!

Джим замер. И верно: Эмма задышала! Правда, пока еще очень тихо, едва слышно, но — это было ее дыхание!

— Лукас! — закричал счастливый Джим. — Эмма ожила! Мы спасены!

И друзья смеясь стали трясти друг другу руки.

Грифы были разочарованы. Но все же они не теряли надежды. Они только отступили немного назад в пустыню.

— Так! — удовлетворенно сказал Лукас. — А теперь пусть Эмма как следует выспится, чтобы набраться сил. Мы, я думаю, поступим так же.

Они влезли в кабину и закрыли за собой дверцу. Потом закусили фруктами и сладостями из корзины и выпили чаю из золотого термоса.

И еще Лукас выкурил трубку.

Но Джим в это время уже спал. На лице его даже во сне блуждала гордая улыбка — так мог улыбаться только человек, который, рискуя собственной жизнью, спас погибающий паровоз.

Лукас хорошенько укрыл его и нежно пробормотал:

— Славный маленький Джим!

Потом выбил свою трубку и еще раз выглянул в окно. Грифы сидели кружком в отдалении, освещенные луной, сдвинув головы, будто совещались.

— Вот уж фиг вам! — проворчал Лукас. — Мы вам не достанемся!

Потом растянулся, глубоко вздохнул, зевнул и заснул.

На другое утро Джим и Лукас встали поздно. Оно и понятно, ведь они уснули далеко за полночь.

Солнце стояло уже высоко, и зной наполнял округу. В пустыне, где нет ни дерева, ни кустика для тени, воздух очень быстро раскаляется и становится удушливым, как в печи.

Друзья наскоро позавтракали и отправились в дорогу. Эмма весело дымила, все время держа направление на север. Компаса у них не было, и единственным ориентиром служили полосатые горы Корона Мира, которые все время оставались справа. Где-то на севере они должны были снова выехать к Желтой реке, это и без карты было ясно.

Эмма, судя по всему, прекрасно перенесла ремонт. Все же, несмотря на возраст и полноту фигуры, она была замечательным паровозом.

Солнце поднималось все выше. Воздух над пустыней стал дрожать от зноя. Лукас и Джим плотно закрыли окно. Хоть в тесной кабине было жарко от паровозной топки, но эта жара все же была терпимой по сравнению с той, что снаружи.

Примерно в полдень Лукас вдруг ошеломленно вскрикнул:

— Вот это да! Кажется, мы сбились с пути.

— Как так? — встрепенулся Джим, слегка сморенный жарой.

— Выгляни в правое окно! До сих пор там все время были полосатые горы. А теперь они вдруг оказались слева.

Действительно, так оно и было. Справа простиралась пустыня до горизонта, а горы виднелись с другой стороны.

И если бы только это! С самими горами тоже творилось что-то неладное. Они не стояли на земле, а парили в воздухе.

— Что же это такое? — удивленно спросил Джим.

— Сам не знаю, — сказал Лукас. — Но, пожалуй, надо повернуть.

Но едва он это произнес, как горы исчезли совсем, и их не было теперь вообще нигде. А вместо них друзья увидели морское побережье с пальмами, которые покачивались от ветра.

— Ты смотри-ка, что делается! — пробормотал сбитый с толку Лукас. — Ты что-нибудь понимаешь, Джим?

— Нет, — ответил Джим. — Кажется, мы попали в волшебную местность.

Он оглянулся назад и, к его огромному удивлению, обнаружил, что полосатые горы высятся позади них. Но зато стоят вверх ногами! Или, вернее, свисают с неба.

— Этого не может быть! — сказал Лукас, зажав зубами трубку.

— Что будем делать? — испуганно спросил Джим. — Если так и дальше пойдет, мы не найдем дороги.