Позаимствовал у плотников гвозди с молотком и отправился на лобное место. Там, немного попыхтев, сделал из двух пыточных столбов отличнейший турник. Подпрыгнул, ухватился за перекладину, подтянулся. Один, два… Все, больше никак. Да уж, блин, а раньше подъем с переворотом двадцать раз делал.

Ладно, начнем с малого. Вернулся, поймал двух эльфов и велел сколотить скамью с наклоном. Ребята справились за считанные минуты. Что для мастеров три доски сбить? Скамью установили между двумя раскрытыми колодками. Углубления для рук стали прекрасными держателями для штанги.

А вместо штанги приспособил старое коромысло с полными ведрами. В сумме чуть больше двадцати килограмм. Для начала пойдет. А когда стану уставать со временем — просто солью лишнее.

Бродящие по плантации женщины смотрели на меня с интересом и удивлением. Думали, небось, что барин спятил и решил сам себя пытать в невиданном устройстве. А я знай себе тужился: вверх — выдох, вниз — вдох. Три подхода, десять, восемь и шесть повторений. Все как в качалочке, которую посещал в молодости, только гораздо неудобнее.

Мышцы быстро забились и надулись от притока крови. Завтра будут очень болеть, но эта боль приятная, полезная. Я вылил воду из ведра на себя, отряхнулся и вернулся в поместье.

Рабы успели натаскать солидное количество самых разных штуковин. Они занимали весь длинный обеденный стол. Я словно попал в музей. Чего тут только не было. Пыльные потрепанные книги с пожелтевшими страницами. Судя по содержанию, паршивые рыцарские романы.

Ржавый меч в гнилых деревянных ножнах. Помятый шлем с рваной бармицей. Поеденный местным древоточцем композитный лук и колчан с одной стрелой. Тонкая кольчуга, дощатый щит, медные подсвечники, почерневший серебряный портсигар, охотничья двустволка, золотой чайный сервиз. Да любой антиквар с зависти помрет!

— Не понимаю, — Ромэль покрутил в руках старый шлем. — Как вы собираетесь все это продавать?

— Легко. Ну‑ка, возьми лук и натяни тетиву.

— Боюсь, не дуги не выдержат. Или тетива…

— А ты не бойся. Луков‑то владеешь?

— Немного…

— Немного? Ты же, блин, эльф!

— Прошу прошения, но это стереотип, — дворецкий выглядел смутившимся.

— Натянул? Ничего не порвалось? А теперь попади в шлем.

Стрела кратко свистнула, пробила «лоб» шлема и застряла в «затылке. Получилась очень даже симпатичная экспозиция.

— Вот, гляди. Лот номер один. Шлем, в котором мой покойный прадедушка противостоял отряду конных ушастых лучников.

— Но… ведь это неправда.

— Да и насрать. Кто и как проверит? Шлем древний, стрела древняя. Пойми, любая вещь стоит медяки. Главное — это крутая история. И можно смело сбагрить в два раза дороже. Сгоняй за пилой по металлу.

Десять минут, и охотничье ружье превратилось в обрез. Я сунул его за пояс и состроил злую рожу.

— А с этой штукой троюродный брат моего троюродного племянника грабил караваны. Кому на хрен нужно простое ружье? Да никому. А тут настоящий раритет с отпечатком уникальной байки. Это маркетинг, приятель!

Я хлопнул ничего не понимающего Ромэля по плечу.

— Хочу напомнить, что изготовление обрезов незаконно.

— Ну и прекрасно! Быстрее уйдет с молотка!

— Один мой знакомый давным — давно промышлял бандитизмом в Маратоне. Ничем хорошим это не кончилось.

— А это уж как повезет.

— И все же, господин, не очень верится, что гости клюнут.

Я отобрал у дворецкого шлем и бросил на стол.

— Клюнут, Ромэль, еще как клюнут. Клюнут как голодная рыба на голый крючок. Они думают, что я в отчаянии, что я на грани банкротства. И ради сохранения статуса готов расстаться с самыми ценными сокровищами. Я могу просто насрать в ладонь и сказать, что это священная земля с Авалона. И ее купят, дружок, с рукой оторвут!

— Не знаю, что такое Авалон, — скептически ответил дворецкий. — Но пожелаю вам удачи.

— Нам, Ромэль. Нам.

С улицы донеслись голоса и скрип ступеней. Это нанятые доктором носильщики доставили музыкальные инструменты и вино. Я осмотрел покупки. Две лютни, скрипка, флейта и нечто вроде там — тама. Вполне можно замутить фолк — рок группу.

— Теперь найди музыкантов. Желательно женщин. Пусть оденутся соответственно, чтобы глаза радовали.

— То есть, голышом? — врач поправил очки и поджал губы.

— Нет конечно. Но платья покороче, а вырезы поглубже. До завтрашнего вечера времени полно, успеют подготовить одежду.

После я взял корзины с бутылками и отнес на кухню.

— Дамы, докладывайте.

— Припасов вполне достаточно, — ответила Лунэль. — Еда получится простой, но вкусной.

— Хорошо. Готовьте все маленькими порциями и выкладывайте на подносы. Мне нужны легкие закуски, а не тройная смена блюд.

Невольницы кивнули и вернулись к привычной работе. Начинать готовить угощения почти что за сутки не было никакого смысла.

Так, на сегодня с указаниями покончено. Остаток дня я провел, портя товары и придумывая им истории: одна фантастичнее другой просто. Чтобы не запутаться, все записывал на листах и старательно заучивал.

Когда стемнело, вернулся в спальню и завалился на кровать. От злости, тренировки и тяжелой работы вымотался как раб на плантации. Сон накатывал густой волной, но едва я закрыл глаза, как в дверь постучали.

— Хоз… Джен? — послышался тихий голосок Триэль. — Вы спите?

— Уже нет, — буркнул я.

— Простите. Я могу поговорить с вами?

— Конечно. Входи. Как твоя спина? Я думал, ты еще в лазарете.

— Как видите, уже хожу и даже немного работаю. Дети леса заживают быстро. Особенно под присмотром такого доктора как Тарсиэль.

Скрипнула дверь, вслед за ней половица. Эльфийка остановилась. Какие они все‑таки бесшумные. Даже дыхания не слышно, хотя между нами не больше трех шагов.

— Что случилось?

— Я… Просто раньше я, кхм, несла дежурство в вашей опочивальне. Но вот уже третью ночь вы не зовете меня. Да и никого из других девушек тоже.

— И? Ты думаешь, что вместе со всеми изменениями я и ориентацию сменил?

— Ориентацию? — удивилась гостья.

— Не важно. Продолжай.

— Я просто хотела узнать, не желаете ли вы кого‑нибудь из нас?

Желаю конечно, девочка. Ты только на пороге стоишь, а у меня уже все топорщится. Но… принуждать как‑то неинтересно. Понятное дело, что мне отдастся любая рабыня, однако это неспортивно же, блин.

— А ты сама? Желаешь переспать с жирным потным человеком?

— Мои желания не имеют значения. Я все еще принадлежу вам и обязана подчиняться. К тому же, Владыка Леса завещал зреть в душу, а не в плоть.

Я усмехнулся.

— Уверен, Владыка имел ввиду эльфов, а вы все красавцы как на подбор.

Трахнуть ее или обождать? С одной стороны, когда еще выпадет возможность отжарить настоящую эльфийку? Вдруг я завтра с лестницы упаду или погибну на дуэли — и все, приехали. С другой стороны, должен быть охотничий азарт. Добычу интересно поймать, а не так, чтобы она пришла к тебе сама. Тут я буду выглядеть не хищником, а каким‑то падальщиком.

Я представил, как над левым плечом возник хрен в полной боеготовности. А над правым — некий абстрактный сгусток света, означающий возвышенные и чистые чувства.

Трахни ее, говорит член. Не мужик, что ли? На твоем месте я бы тут круглые сутки всех подряд драл. И на кухне, и в кабинете, и в поле по колено в грязи!

Ага, присунь‑ка ей, говорит сгусток света. Смотри, она сама пришла, небось соскучилась уже по твоему младшему сержанту.

— Фигли вы сговорились?! — крикнул я и схватился за голову. В темечко будто иглой раскаленной кольнули.

Кажется, болезнь прогрессирует. Дерьмо собачье.

— Вам нехорошо? — Триэль подбежала к постели. — Принести лекарство?

— Да, будь добра…

Девушка убежала и очень быстро вернулась с подносом. Я не стал наливать зелье в стопочку, а сделал два глотка прямо из пузырька. Острая боль сменилась головокружением и тошнотой — как с похмелья.

— Вам лучше?