Мы могли бы потратить много усилий на достижение возможно нереалистичной цели бесконечно увеличивать ВНП, не увеличивая при этом колиство отходов. Однако не лучше ли вместо этого сосредоточить усилия на том, чтобы покончить с бедностью, улучшить качество жизни и достичь большей гармонии с природой? Эти цели вполне достижимы, если только мы сможем освободиться от иллюзии, что рост — это единственный путь к лучшей жизни.
В 1954 году Р. А. Батлер, тогдашний министр финансов Великобритании, произнес речь на конференции консервативной партии, в которой он указывал, что 3-процентный ежегодный рост экономики приведет к удвоению национального дохода на душу населения к 1980 году и сделает каждого мужчину и каждую женщину вдвое богаче, чем были их родители в том же возрасте. Эта речь оказалась поворотной в судьбе англичан. Прежде национальные цели формулировались в виде конкретных задач, например строительство 300 000 домов в год или создание общенациональной системы здравоохранения. Отныне главной целью становился экономический рост. Идеологический спор между левыми и правыми в отношении того, как разделить пирог определенного размера, был в большой степени отодвинут на задний план. Внимание сосредоточилось на том, как увеличить размеры пирога.
В 1989 году ирландский экономист Ричард Дутвейт задался целью объективно оценить преимущества этого удвоения дохода Британии на душу населения. По его словам:
Проблемы возникли лишь тогда, когда я попытался определить, в чем состоят эти преимущества, поскольку сразу же стало ясно, что все социальные показатели ухудшились за ту треть века, когда проходил этот экономический эксперимент. Число хронических заболеваний возросло, уровень преступности вырос в восемь раз, безработица выросла непомерно и намного больше браков заканчивалось разводом. Я чуть ли не в панике стал искать, какие же преимущества можно противопоставить этим потерям, поскольку они в основном, как я чувствовал, связаны с экономическим ростом.
...В конце концов... я сдался. Доказательства были неопровержимы: не подвергавшееся сомнению стремление к росту обернулось несомненной социальной и экологической катастрофой. Почти все дополнительные ресурсы, полученные в результате этого процесса, ушли на то, чтобы поддерживать функционирование все менее эффективной системы. Новое богатство было растрачено на производство поддонов и гофрированного картона, одноразовых бутылок и аллюминиевых банок для напитков. Оно ушло на строительство аэропортов, супертанкеров и тяжелых грузовиков, шоссейных дорог, развязок и многоэтажных стоянок для автомашин. За 33 года оно привело к увеличению числа сотрудников банков, страховых агентств, бирж, налоговых служб и бухгалтерского сектора с 493 000 до 2475 000. Оно финансировало набор в более чем трехмиллионную «резервную армию безработных». После того как все эти сферы забрали свою долю, для более позитивной деятельности уже почти ничего не осталось.
Мы можем подвергнуть подобному анализу пятикратное увеличение мировое выпуска продукции с 1950 года. Сторонники роста постоянно утверждают, что экономический рост решит проблему борьбы с нищетой, задачу стабилизации численности населения, защиты окружающей среды и достижения социальной гармонии. Однако в течение того же самого периода количество людей, живущих в абсолютной бедности, росло вместе с ростом численности населения: то и другое удвоилось. Отношение доли мирового дохода, которая была получена 20% самых богатых, к доле, полученной 20% самых малообеспеченных, удвоилось. А показатели социального и экологического распада резко возрос почти повсеместно. И хотя экономический рост не обязательно является причиной этих проблем, он, безусловно, не содействовал их решению.
Очень немногие будут оспаривать, что за последние несколько веков человечество достигло значительных и закономерных успехов, и что достижения в области техники и, как следствие, повышение производительности труда привели к реальному повышению благосостояния человека. В то же самое время, как показано в этой главе, нет особых оснований полагать, что экономический рост, как в наши дни определяем и измеряем его, автоматически способствует благоденствию человека. Как указывает британский экономист Пол Икинс, можно сделать вывод, что в отдельных случаях рост был полезен, только если он:
• показал, что этот рост произошел благодаря производству товаров и услуг, которые по своей природе ценны и полезны;
• наглядно продемонстрировал, что эти товары и услуги нашли широкий доступ к разным слоям общества;
• доказал, что эти выгоды перевешивают любые отрицательные последствия процесса роста для других частей общества.
Наш показатель ВНП не дает таких различий. В самом деле, значительная часть того, что ВНП показывает как рост, является результатом:
• перемещения деятельности с неденежной, социальной экономики семьи и общины к денежной экономике — с последующей эрозией социального капитала;
• истощения природных ресурсов, таких как леса, рыбные угодья, а также запасы нефти и минералов, со скоростью, существенно превышающей их восполнение;
• учета в качестве дохода затрат, связанных с защитой нас самих от последствий роста, например затрат на захоронение отходов, очистку токсичных отходов и разливов нефти, оказание медицинской помощи жертвам экологических катастроф, восстановление разрушений после наводнений, являющихся следствием человеческой деятельности, например вырубки леса, а также финансирования оборудования по контролю за загрязнениями.
Традиционная система бухгалтерского учета вычитает из дохода затраты на амортизацию основных средств. Экономические системы учета, с помощью которых измеряют экономический рост, не вносят соответствующих поправок на истощение социального и природного капитала. В самом деле, система экономического учета учитывает многие виды затрат на экономический рост как экономическую прибыль, хотя они не улучшают наше благосостояние, а явно уменьшают его. Результаты бывают просто смехотворны. Например стоимость ликвидации последствий аварии танкера «Экссон Вальдес», приведшей к разливу нефти на побережье Аляски, а также стоимость устранения повреждений от взрыва во Всемирном торгового центре, произведенного Террористами в Нью-Йорке (1993 г. — прим. перев.), были учтены как чистый вклад в экономический рост. По этой же ущербной логике природные бедствия имеющие трагические последствия для людей и природы, часто учитывают как благоприятные для экономики.
В своей книге «На общее благо» Герман Дейли и Джон Кобб-младший пересчитали национальный доход Соединенных Штатов с 1960 по 1986 год, учитывая лишь такое увеличение выпуска продукции, которое связано с улучшением благосостояния, и внося поправку на истощение человеческих и природных ресурсов. В результате они получили не валовой национальный продукт, а индекс экономического благосостояния. Этот индекс показывает, что в среднем благосостояние в Соединенных Штатах достигло пика в 1969 году, затем держалось на достигнутом уровне и снизилось в начале и середине 1980-х годов. Однако с 1969 по 1986 год ВНП надушу населения вырос на 35%, а потребление природного топлива увеличилось на 17%. Основным результатом этого роста стало то, что большинство из нас теперь работает больше, для того чтобы поддерживать ухудшающееся качество жизни.
Зачастую распределение экономического пирога гораздо важнее для нашего благосостояния, чем его абсолютная величина. Исследования, проведенные Программой развития Организации Объединенных Наций (ПР ООН), показали, что вовсе не обязательно иметь особенно высокий уровень экономического развития для того, чтобы страна могла удовлетворить насущные потребности своих граждан. Некоторые страны с относительно низким уровнем экономического развития, по сути дела, лучше справляются с этим, чем страны с гораздо более высоким уровнем ВНП. Уровень грамотности в Саудовской Аравии ниже, чем в Шри-Ланке, несмотря на тот факт, что уровень доходов в пятнадцать раз выше. Уровень детской смертности в Бразилии в четыре раза выше, чем на Ямайке, хотя доход на человека в два раза выше.