Кири подождала еще некоторое время, но, не услышав ни звука, осторожно подняла тент и огляделась. По другую сторону причала она увидела дома, много домов. Неужели она попала прямо в Парамарибо, в столицу? Она еще никогда там не была, но других больших городов здесь, собственно говоря, не было.

Тело Кири одеревенело от долгого лежания. Девочка выбралась из своего укрытия и осторожно выглянула из-за причала, чтобы рассмотреть находящуюся за ним улицу. Нигде не было видно ни одного человека. Насколько ей позволяли онемевшие ноги, Кири спешила найти укрытие в темноте между домами. Мысли вихрем проносились у нее в голове. Что же ей делать? Стала ли она теперь беглой рабыней? Кири знала, что угрожало сбежавшим рабам. Или же она стала свободной, потому что, собственно говоря, никогда не работала на плантации? В конце концов, она там не родилась и никто ее не покупал.

Тем временем девочку одолела сильная жажда, которая отодвинула на задний план остальные проблемы. Кири нужна была вода. На заднем дворе одного из домов она обнаружила бочку, в которую с крыши стекала дождевая вода. Кири жадно набрала ценную влагу в руки, поднесла ее ко рту и напилась. Затем девочка крадучись пошла дальше.

В одном из садов Кири увидела дерево манго, увешанное фруктами. Воровать нельзя, это она знала, но ей так хотелось есть, а на дереве было полным-полно плодов… Мучаясь угрызениями совести, Кири осторожно сорвала один плод и направилась дальше.

Здания здесь были совершенно иными, не похожими на большой дом хозяина плантации Хеегенхут. Они стояли вплотную друг к другу, с узкими проходами на улицу для рабов и высокими воротами для проезда карет. Кири показалось, что строения здесь были расположены по кругу. Она почувствовала, что ее несколько угнетает эта теснота. Задние дворы, казалось, служили рабам местом для жилья и работы. Маленькие хижины прижимались к заборам и сараям. Время от времени какая-нибудь из собак издавала тихое рычание, когда Кири кралась мимо. Задние дворы были совсем не такими чистыми, как можно было предположить, глядя на фасад.

Кири предпочла снова перейти на улицу перед домами. Под защитой высоких деревьев, обрамлявших улицу, она чувствовала себя в бóльшей безопасности. Белые люди, наверное, еще спят, а вот что касается чернокожих, то от них можно было ждать чего угодно… Лишь бы не залаяла ни одна из собак…

Когда забрезжил рассвет, Кири увидела, что снова находится недалеко от порта. Сначала она пряталась за большими ящиками. Когда все больше и больше людей, в основном темнокожих, стало появляться на улице, Кири почувствовала себя чуть увереннее и решилась выйти из своего укрытия.

Она с любопытством ходила вокруг, предаваясь множеству новых для себя впечатлений. Остальные люди не обращали на нее никакого внимания. Когда же она заметила поблизости повозку с фруктами, то услышала, как снова урчит у нее в животе. Кири осторожно подошла к повозке, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. На земле валялось несколько апельсинов, некоторые из них были слегка раздавлены. Ведь то, что лежит на земле, никому не принадлежит, а значит, это нельзя назвать воровством? Если она сейчас просто поднимет один из апельсинов… Когда Кири убедилась в том, что за ней никто не следит, она подняла большой плод и поспешно удалилась в одну из боковых улиц, где натолкнулась на белого солдата. Тот грубо отпихнул ее:

— Эй, девушка! Ты что, ослепла?

Кири ужасно испугалась и отшатнулась назад, при этом апельсин упал на землю.

— А ну-ка, что у тебя тут такое? — Солдат одной рукой схватил ее за запястье, а другой поднял фрукт.

Кири попыталась освободиться от его хватки, но он только крепче сжимал ее руку. Солдат снова вытащил ее на широкую улицу, осмотрелся по сторонам и увидел повозку с апельсинами. Между тем перед повозкой уже стоял большой мулат, стараясь сдвинуть ее с места.

— Эй, может быть, это один из твоих плодов? — Солдат торжествующе поднял вверх апельсин.

Мулат лишь пожал плечами и продолжил толкать повозку.

— Я ничего не сделала! Апельсин валялся на дороге, — заикаясь, сказала Кири на языке рабов.

В конце концов, рабам запрещалось говорить по-нидерландски, но они обязаны были понимать этот язык, потому что, естественно, ни один из белых не снисходил до того, чтобы использовать язык рабов.

— Тихо! — Солдат явно рассердился, из-за того что не может уличить Кири в преступлении. — Ну, подожди, — проворчал он, — так легко ты от меня не отделаешься. Я не сомневаюсь, что ты воровка. Проклятое негритянское отродье! Посмотрим, что скажет на это комендант!

Мужчина грубо потащил девочку за собой. Кири оглядывалась по сторонам, ища помощи, но никто из людей не обращал внимания ни на нее, ни на солдата.

Когда они пересекали дорогу, ведущую в гавань, навстречу им вышел какой-то белый человек. Он был огромного роста, с водянистыми глазами и большим красным носом.

— Михельс! Куда ты так торопишься? — Мужчина, широко расставив ноги, встал перед солдатом. — А ну-ка, кого ты тут поймал?

Солдат, державший Кири, заметно вздрогнул, и на его лице появился испуг.

Большой человек с любопытством воззрился на Кири:

— Тебя что, потянуло на молоденьких, Михельс?

— Нет. Я поймал ее на воровстве. Уйди с дороги, Баккер.

— Ну, не торопись ты так… Насколько я помню, за тобой имеется небольшой должок. Наверное, надо будет поговорить с твоим комендантом, может быть, он оплатит за тебя твои карточные долги? — Мужчина хрипло рассмеялся, и в этом смехе послышалась угроза.

Солдату явно стало не по себе. У него на лбу выступили капли пота.

— Сейчас у меня нет денег. Тебе придется еще немного подождать.

Он попытался пройти мимо.

— Михельс! Я не люблю ждать! — рявкнул высокий мужчина на солдата, а затем еще раз взглянул на Кири. — Но я бы для начала согласился на небольшой залог… Говоришь, что ты застал ее за воровством… Наверное, у этой малышки нет хозяина?

Солдат, казалось, поразмыслил о своих возможностях, а потом пожал плечами.

— Ладно, забирай ее. — Он подтолкнул Кири вперед. — И не спрашивай меня, кому она принадлежит. Если мне кто-нибудь задаст этот вопрос, я отвечу, что ничего не знаю!

С этими словами он подтолкнул Кири к мужчине.

— Эй! — крикнул Баккер, но солдат уже исчез.

Кири задумалась о том, как бы ей убежать, однако прежде чем решилась на это, Баккер грубо схватил ее за шиворот.

— Вот и хорошо. Очень хорошо… Ну, идем со мной.

Он, казалось, был весьма рад такому «залогу».

Баккер потащил Кири на грязный задний двор и уже хотел затолкнуть в дверь какого-то деревянного сарая, но девочка ловким движением вырвалась и бросилась бежать так быстро, как только могла. Однако через несколько шагов мужчина все же догнал ее. Он грубо схватил Кири за волосы.

— Ты останешься здесь! Такая молодая девка принесет мне хорошую сумму. — Держа ее одной рукой за волосы, другой он стал вытаскивать ремень из своих штанов. — А чтобы ты сразу поняла, кого здесь должна слушать…

Первый же удар, который пришелся по спине, заставил Кири упасть на колени. После нескольких ударов девочка уже почти не чувствовала боли. Свернувшись в клубок, она валялась на грязной земле.

Мужчина наконец оставил ее в покое. Он резким рывком поднял ее на ноги и затолкал в деревянный сарай. Дверь со скрипом захлопнулась. Добравшись до угла, девочка упала на колени и тихо застонала.

— Ну вот, Баккер опять нашел свежее мясо, — услышала она в темноте низкий мужской голос.

И в ответ прозвучал женский голос:

— Да ведь она еще ребенок! Бедняжка! Посмотри, что он с ней сделал.

Чьи-то черные руки появились из темноты и помогли Кири сесть. Ей дали попить тухлой воды из калебасы. Кири хотела сказать «спасибо», однако ей не удалось произнести ни слова. Истощенная, избитая, испытывая страшную боль, она опустилась на землю и легла на живот.

Девочка не знала, сколько времени так пролежала, но в какой-то момент она пришла в себя. Осторожно, краем глаза, Кири осмотрелась по сторонам. Двигаться она не решалась.