Посему прощаюсь с тобой. Может, навсегда, а может, и нет. Кто знает, как решит судьба?

В любом случае желаю тебе большой удачи и счастья. Увы, без меня.

Марлин»

И все. Эгоистичная ты сука, Марли. В этот момент я понял, что ты никогда не любила меня, раз смогла так быстро и легко отпустить. Два с половиной года коту под хвост.

И сейчас я сижу у ненавистного камина, в ненавистном доме, который построил для тебя, и смотрю, как сгорает твое письмо. Эта бесчувственная, холодная и полная неискренних слов записка, которая уничтожила меня. И знаешь, чего мне хочется? Убить тебя. Но я, конечно, не сделаю этого. Пусть и прекрасно знаю, где ты сейчас живешь. Знаю, с кем. Он лучше меня? Может, да. Может, он в твоем вкусе, и ты никогда не разлюбишь его, как меня.

Мой психолог говорит, что нужно простить тебя и забыть. Отпустить тебя. А я не могу.

Плачу ему по несколько сотен баксов за прием, на котором он слушает, как я страдаю по тебе. Какие же все-таки шарлатаны, эти психологи. Он совсем не помогает. Только делает хуже.

Я каждую ночь думаю о тебе, Марли. Представляю, как ты лежишь рядом со мной. Как я глажу твои волосы, шепчу твое прекрасное имя. А ты улыбаешься. Жаль, что все это теперь только мои фантазии. Жаль, что ты так поступила со мной. Это было чертовски больно.

Но, возможно, не больнее, чем размозжить себе череп.

Я поднимаюсь с пушистого ковра, купленного тобой на прошлое Рождество, и иду в кабинет. Подхожу к столу, открываю ящик, в котором храню все самое дорогое. Там лежит «беретта». Я купил ее вчера. Сказал, что для самозащиты. Даже зарегистрировал, представляешь? Только вот не знаю, зачем. Наверное, привычка быть хорошим во всем. Жаль, что тебе это не нравилось.

Заряжаю его и с минуту смотрю на холодное оружие, которое отнимет мою жизнь. Если ты вдруг соберешься себя винить в том, что со мной произойдет через пару минут – не стоит. Я сам так решил.

Итак, Марлин…считай это моей предсмертной запиской. Я положу ее в новенький конверт и пришлю тебе 31 декабря этого года. Знай, что все сказанное в этом письме – сущая ерунда. Я никогда не смог бы ненавидеть тебя. Ты слишком много значила для меня, Марли. И я всегда буду тебя любить.

Но все же жаль, что тебе это не было нужно.

Навеки твой, М.

__________________________________________________________________________________

НАС ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕТ

We are no longer here

«Дорогой незнакомец,

Я пишу это крошечное письмо, сидя в одной из комнат огромного стального бункера, который в скорости будет уничтожен. Как и все живое на этой планете. Не знаю, когда ты прочтешь эти слова, а может, и не прочтешь вовсе, но знай – все старания были напрасны. По крайней мере, для моего поколения.

Еще пару дней назад все было хорошо. Но сейчас – мир рушится под моими ногами. Все кричат, молят Господа о помощи, но едва ли он слышит их. Наверное, это он сослал на нас эти ужасные муки и страх. Потому что мы грешны. Все до единого.

И мне страшно.

Я вспоминаю те дни, когда мать рассказывала мне о благочестии и о том, что нужно вести правильную жизнь, чтобы в Судный день быть чистой перед Богом. Но я не была правильной. Никогда не помогала беднякам, никогда не старалась угодить кому-то просто так, безвозмездно. Никогда не прощала людей, которые гадили мне в душу. Наверное, поэтому я сейчас здесь. На этой планете. В этот час.

В час, когда все кончено.

Не убежать, не скрыться. Только лишь ждать своего конца, как и многие другие.

Милый незнакомец, этот крошечный кусочек бумажки я нашла в ящике стола. Это единственная вещь, что осталась от прошлых заселенцев этого ковчега. Наверное, кто-то тоже пытался написать что-то, да не вышло. Но у меня получится. И если ты прочтешь когда-нибудь это письмо – отлично. Значит, моя душа там, на том свете, будет счастлива.

И если же кто-то из нас все-таки пережил этот страшный, кошмарный день, значит, для человечества еще не все потеряно. А это радует.

Храни тебя Господь, Незнакомец. Я желаю тебе счастья.

Грейс Миллити, 11 ноября 2038 года»

Я отложил старый листок бумаги в сторону и посмотрел в окно. Сегодня был первый день после того самого «конца света». Оказывается, эта девушка была не так далеко. Всего в двух километрах от нашего бункера.

Я мог бы спасти ее? Вероятно, нет. И сам спасся чудом. Если бы не старик, прикрывший меня своим телом, все было бы кончено. Но я здесь. Там, где меня быть не должно.

Наверное, я должен благодарить судьбу за то, что спасся. Но я виню ее. Почему я выжил? Что я стану делать на этой земле? Без друзей, без семьи. У меня никогда не осталось. Хочется просто взять и покончить с собой. Чтобы оказаться вместе со всеми. Но когда мне в голову приходит эта мысль, я тут же отметаю ее.

Я должен жить. Ради того старика, что спас меня. Ради девушки Грейс, что написала это письмо. Ради себя, чтобы сотворить новый мир, не такой, каким он был.

Со мной еще пара ребят. Две женщины, одна из которых сильно ранена. Я должен буду нести ее на руках, так как вторая женщина слабая, немощная старушка. Еще с нами паренек лет шести. Он так же выжил чудом – его спасла мать. Теперь ее нет.

На следующий день мы покидаем это место. Идем в новый город. Идем из места, где нас больше нет, в место, где мы будем нужны.

Пока мы шагаем по разломанной дороге, я думаю над словами девушки Грейс. Раз мы выжили, значит, еще не все потеряно. И если так, то стоит доказать это.

_____________________________________________________________________________

НОМЕР 21

Number 21

7 ноября, 2004 год.

Записи из дневника Кети Палмс:

«У окна я сижу уже который час, и все это время мне кажется, что за мной кто-то наблюдает. Странное чувство, не так ли? Вы не можете понять, как такое возможно, ведь оборачиваясь, вы действительно видите человека, который смотрит на вас. Ну а я, обернувшись, вижу только белые стены своей палаты, как это не прискорбно. Психиатрическая больница «Андерхилл» находится в отдаленной части одноименного города и представляет собой большое серое здание с четырьмя этажами, наполненными самыми неуравновешенными психопатами со всего штата. Я – в их числе. Удивительно, ведь я рассуждаю и пишу этот небольшой биографический очерк, как нормальная, здоровая личность. Но на самом деле, во мне много тех черт, от которых людей бросает в холодный пот; от которых они бегут, визжа, как ненормальные.

Мое имя Кети Палмс. Я являюсь пациенткой «Андерхилла» уже почти три года и страдаю синдромом диссоциативного расстройства идентичности. Проще говоря, раздвоением личности. По крайней мере, так мне сказали. Сама я не помню ничего из того, что со мной случилось. Лишь смутные воспоминания о том, как я оказалась здесь.

Тот год был особенно плохим. Я часто страдала головными болями, бывали провалы в памяти и довольно регулярно случались приступы эпилепсии. Помню, меня положили в клинику, чтобы вылечить, но оказалось, что виновата вовсе не эпилепсия. Врачи так и не смогли выяснить, что со мной. Я спешно выписалась и решила, что все пройдет само собой. Но этого не случилось. Каждый новый день вносил в мою жизнь еще больше боли, чем предыдущий. Я просыпалась ночью, вся мокрая от пота, и ничего не могла вспомнить. Сны словно не снились мне. На работе мною правили забывчивость и невнимательность. Из-за этого, всего через год меня уволили, и вот тогда началось все самое интересное.

Я нашла на торгах новый дом и почти безоговорочно купила его. И не удивительно – он так дешево стоил, несмотря на все свое великолепие. Не знаю, зачем одинокой девушке такой большой дом, но мне это не помешало. Хотелось новой жизни, а этот дом как раз подходил для ее начала.