И тут Джилл резко дернула юбку, надеясь таким образом высвободить и совершить торжественный уход со сцены. К несчастью, наряд ее не пожелал ее слушаться. Независимо от прилагаемых ею усилий она оставалась прочно пришпилена к кусту куманики. Более того, рывки ее, похоже лишь усугубляли безвыходность положения.

— Как мне представляется, — сухо заметил Синклер, — ваше продвижение куда бы то ни было нереально.

“Чтобы его унесло к чертям собачьим! — подумала она. — К чертям собачьим и его, и его улыбку человека голубой крови, и его высокомерное поведение!” Гнев, порожденный совокупностью жизненных несправедливостей, закипал внутри, отчего на глаза наворачивались слезы. Такие, как он, люди превратили ее детство в настоящий ад на земле. Слова из прошлого проносились у нее в голове, вспоминались прозвища и иносказания, ранящие даже по прошествии стольких лет. “У Гретхен Полански небольшая проблема”. “Эта несчастная девчонка Полански”. И самое скверное: “Гретхен совершила ошибку”.

— Можете сколько угодно насмехаться надо мной, — с грустью произнесла она. — Мне все равно.

На какое-то мгновение он замер в неподвижности, казалось, уподобляясь камням, на которых он стоял. Затем он опустил голову и медленными, рассчитанными движениями снял с себя шлем.

Предательское сердечко Джилл сжалось в груди. С обнаженной головой, всклокоченными темными волосами, которые в обычной ситуации всегда были безупречно расчесаны, Синклер выглядел невероятно красивым, еще более ослепительным, чем обычно. Ей внезапно захотелось запустить пальцы в эти кудри, и когда она быстро представила себе столь глупую картинку, открылся ящик Пандоры, переполненный иными желаниями. Черт, она же должна сердиться на этого мужчину!

— Миз Полански, мои сомнительные правила придуманы для того, чтобы уберечь вашу прелестную крошечную… — Он умолк и бесцеремонно оглядел ее с ног до головы, прежде чем продолжить: — … шейку. Я требую, чтобы кибернавты не разделялись, поскольку всегда существует вероятность того, что у человека на протяжении всего часа может не сохраниться способность к принятию разумных решений… не говоря уже о сотне прочих вещей, способных создать угрозу тому, чей разум объединен с синтетической средой.

Он двинулся по направлению к ней, причем его медленные, размеренные движения заставляли ее в душе увеличивать число угрожающих ей при данных обстоятельствах опасностей, уже им упомянутых. Господи, да неужели ей уже начал отказывать разум? Иначе какое еще может быть объяснение безумным видениям, проносящимся у нее в мозгу: он и она, занимающиеся… о, Боже! Она закрыла глаза, чтобы не видеть его приближающуюся фигуру, инстинктивно понимая, что ей надо уходить — и быстро! Она завертелась и задергалась столь отчаянно, что прицепившийся к кустам материал начал подаваться.

— Джиллиан, стойте смирно.

Синклер? Не может быть. Она никогда не слышала, чтобы его голос звучал так нежно, так сдержанно. Она открыла глаза, вначале чуть-чуть, а потом полностью, и не поверила увиденному, настолько это показалось ей невероятно-диким. Синклер стоял перед ней на коленях, с трудом отцепляя тяжелое бархатное платье от сотни вцепившихся в него прочных колючек. Прикосновения его были столь же нежными, как и его слова.

Удивление Джилл тотчас же сменилось страхом.

— Доктор Синклер, вам не стоит… То есть вам не надо…

— Помогать вам? — проговорил он, оглядывая ее с суховатой ухмылкой. — Полагаю, что это не вписывается в образ Вершителя Судеб? — К этому моменту он покончил с колючками и встал на ноги, протягивая Джилл руку, чтобы та смогла выбраться из кустарника.

— Ну, ладно, мы никому об этом не расскажем, не так ли?

Подавив опасения, она доверила ему свою руку. Его теплые пальцы переплелись с ее пальцами, напомнив ей о том моменте, когда он точно так же держал ее за руку на вечеринке у Гриффита. Она припомнила испытанное ею унижение, но странным образом тот суровый чужак с холодными глазами показался ей менее реальным, чем стоящий рядом виртуальный мужчина.

— Спасибо, — дрожа, произнесла она, а затем попыталась вложить в свои слова испытываемые ею чувства: — Я не знала, что вы такой мастер… высвобождать юбки.

Темные брови Синклера насмешливо изогнулись, однако глаза оставались бесстрастными.

— Подозреваю, что вы сделали мне комплимент. Благодарю вас.

Прозвучавшая в его голосе нотка самоуничижения кольнула ее в самое сердце. “Это же не настоящее”, — убеждала она себя. У доктора Синклера железная шкура и такое же сердце. И все же, когда она заглянула ему в глаза, то в их глубинах она обнаружила проблеск души, скрывающейся за непробиваемой стальной оболочкой, души столь же робкой и легко ранимой, как и ее собственная. Возможно, это тоже иллюзия, такая же подделка, как и блистающие доспехи и инкрустированный драгоценными камнями меч. И все же, независимо от того, иллюзия это или нет, взгляд его околдовал ее, притянул ее к себе, как блуждающую комету, очутившуюся в гравитационном поле Солнца.

Силы, гораздо более могучие, чем ее собственная воля, зажали ее сердце в кулак. Виртуальный мир померк, и остался лишь его вопрошающий взгляд и ее острейшее желание ответить на его вопросы. Сделав шаг поближе, она нежно провела пальцами по его щеке. Глаза его потемнели от этой нежной ласки, слиток серебра от ее прикосновения расплавился. Она ощутила, как жар его взора заставляет трепетать ее собственное тело. “Иллюзия!” — предупреждал ее разум. И все же где-то в самой глубине души, средоточии истины, она осознавала, что это — самое реальное из всего, испытанного ею в жизни.

— Десять минут, — предупредил Паркер.

Рука Джилл безвольно упала и повисла, а здравый смысл наполнил ее голову, как заполняет воздух нарушенный вакуум. Опять это случилось! Она позволила себе увлечься образом мужчины, каким она хотела видеть Синклера — не той же холодной ледышкой, каким он был на самом деле! Она отвернулась, не желая прочитать в его глазах холодный расчет, который, как она заведомо знала, не мог не присутствовать в его взоре.

— Нам пора двигаться. У нас и так немного…

— Миз Полански?

— Да? — проговорила она, делая вид, что очарована рощей слева.

Синклер поколебался, а затем прочистил глотку.

— Кхе-кхе… Видите ли, я просто хотел бы поставить вас в известность относительно того, что образы, создаваемые симулятором… ну, определенные реакции могут быть искажены на пульте. Вам не следует принимать слишком близко к сердцу то, что здесь происходит. Это… это всего лишь проекция.

Джилл вся сжалась. Неужели Синклер на самом деле пытается помочь ей избавиться от неловкости по поводу свершившегося с такой тщательностью.

Или он просто готовит ее к очередному эксперименту? Она обернулась, смело встретившись с Синклером взглядом и не скрывая собственных подозрений. Но прежде чем ей удалось установить его истинные намерения, он нахмурился и отвел взгляд, сосредоточив его на той самой рощице, которую она только что столь демонстративно изучала.

— За этими тополями что-то движется.

— Вы полагаете, это Эйнштейн?

— Возможно, — заметил он, проходя мимо. — Но я бы советовал вам все равно идти за мной следом. Никогда не знаешь, с чем столкнешься.

Он двинулся в сторону деревьев, но тут его остановила Джилл.

— Доктор Синклер? Я просто хотела сказать… ну, в общем, спасибо. От одной проекции другой проекции.

Он обернулся через плечо, выгнув брови от невысказанного удовольствия. Затем он попытался что-то сказать, но уже не успел. В этот момент из-за спасительных деревьев вышло “нечто”.

И это был не Эйнштейн.

Существо было грузным, с серо-зеленой шкурой и руками, огромными, как стволы деревьев. Шло оно прямо и было одето в заляпанную грязью кожаную куртку, но на этом сходство его с человеком кончалось. Налитые кровью глаза злобно сверкали под нависшими бровями, а огромные желтые клыки высовывались из полураскрытой пасти. Хуже всего было то, что от этого существа воняло так, будто оно не мылось с сотворения мира.