— За что пьем? — спросила она.

— Вообще-то у нас нет поводов для радости! — возразила Мирей с недовольной миной на лице.

«Это не факт!» — подумала Анжела.

— Это не факт! — лукаво возразила Люси.

Анжела едва заметно вздрогнула, Мирей удивленно взглянула на дочь.

— Чему же ты радуешься?

— А может, у меня есть причины надеяться, что Анжела передумает? — объявила Люси, ласково взглянув на сестру.

«Не раскатывай губы!» — ухмыльнулась про себя Анжела.

— Вот как? — изумилась Мирей.

Подойдя к жене, Ив обнял ее за талию и нежно поцеловал в шею. Анжела, и без того выведенная из равновесия недавним разговором с сестрой, почувствовала, как у нее кровь отхлынула от лица. Жгучая ненависть наполнила все ее существо, и уготованная смерть Люси через сожжение внезапно показалась ей слишком мягкой по сравнению с теми страданиями, которые она испытывала. Чувствуя, что вот-вот упадет в обморок, Анжела глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Несмотря ни на что, у нас есть повод радоваться, — заметила Люси, не переставая улыбаться.

Она замолчала, оглядывая всех гостей одного за другим. Глаза ее блестели. На лице Ива тоже появилась улыбка, загадочная и радостная одновременно. Они стояли рядом и улыбались, как веселые заговорщики, а в сердце Анжелы с новой силой вспыхнула ненависть. Ее сердце оглушительно стучало. Она чувствовала в воздухе что-то необычное. Что-то несущее в себе угрозу, распознать которую было пока невозможно. Что-то способное разрушить все ее планы.

— А можно узнать, о чем идет речь? — осведомилась Мирей.

Прежде чем ответить, Люси несколько секунд выдержала паузу. Ив стоял рядом, обнимая жену за плечи.

— Скажи им! — подбадривал он ее.

— Что вы там затеваете, в конце концов? — потеряла терпение Мирей.

Анжела побледнела, у нее перехватило дыхание. Она все поняла.

— Я беременна, — прошептала Люси.

Последовавшее за ее словами молчание, казалось, длилось вечно. Сердце у Анжелы остановилось, пол закачался под ногами, стены и потолок, казалось, вот-вот обрушатся ей на голову. К горлу подкатывала тошнота, она искала, на что опереться, за что схватиться, чтобы не упасть. Впившись ногтями в подлокотники дивана, Анжела балансировала на грани обморока, но вдруг внезапно почувствовала облегчение и даже начала успокаиваться, хотя в ее глазах еще стояли злые слезы.

— Моя дорогая! — пронзительно воскликнула Мирей, бросившись к дочери. — Это же прекрасно! Анжела, ты слышала? А сколько времени уже? Господи, как я рада за вас! Анжела, малышка, в такой момент ты не можешь уехать! Семья увеличивается, ты должна быть здесь и принять участие в этом счастливом событии!

— К тому же мы с Ивом решили, что ты будешь его крестной мамой, — добавила Люси, обволакивая сестру нежным взглядом.

Та же испытывала острое желание кричать и крушить все вокруг себя. Ей хотелось броситься на Люси и вырвать ей глаза, чтобы больше не видеть невыносимого счастья, заполнявшего их. Расцарапать ей лицо, проломить череп, вырвать внутренности, оплодотворенные Ивом.

— Ты плачешь, тетя?

Раскрыв рот, Макс с любопытством смотрел на Анжелу. И правда, две крупные слезы, которые она не смогла удержать, медленно стекали по ее щекам. Люси поднялась с кресла и присела возле сестры.

— Это от волнения, — всхлипнула Анжела, стискивая зубы.

— Поздравляю вас, дети мои! — закричал Жак, с трудом выбираясь из кресла, чтобы пожать руку Иву.

Всеобщее ликование позволило Анжеле собраться с силами, чтобы попытаться подавить овладевшее ею ожесточение. Мирей бросилась обнимать зятя, затем, задыхаясь от волнения, заключила в объятия дочь. В общей суматохе никто не обратил внимания на Анжелу, которой так и не удалось согнать с лица выражение страдания, смешанного с враждебностью.

Когда первый всплеск радости немного утих, Люси вернулась к сестре, села рядом, взяла за руку и взглянула в ее глаза, еще полные слез. Сделав над собой усилие, Анжела обняла сестру.

— Это просто чудо! — произнесла она, подавив последние рыдания.

Люси ласково погладила ее по голове.

— Мы хотели объявить эту новость немного позже, потому что прошло только три недели, а ведь раньше трех месяцев ничего нельзя сказать с уверенностью. Но, поскольку ты завтра уезжаешь, мы решили сделать это сегодня. Никто пока ничего не знает, и я прошу вас сохранить все в секрете, пока не пройдут три месяца. Даже Жан-Мишель и Миранда пока не знают.

Потом, притянув сестру к себе еще ближе, дабы полностью завладеть ее вниманием, она впилась в нее умоляющим взглядом.

— Ну что? Тебе не кажется, что это меняет все?

В сердце Анжелы царило ожесточение, она тихо опустила голову…

Это действительно меняло все.

В семь часов прозвонил будильник, Люси с огромным трудом пыталась побороть сковывающий ее глубокий сон. В комнате царил полумрак, из-за чего создавалось ощущение, что на дворе глубокая ночь: тусклый, серый свет, пробивавшийся снаружи, делал пробуждение еще более неприятным. Господи, как она устала! Лежавший рядом Ив даже не пошевелился. С трудом подняв руку, она потрясла его за плечо. Он раздраженно заворчал, повернулся и тяжело поднял голову.

— Да, да… Я уже не сплю.

Сев на край постели, Люси зевнула. Потом привычным жестом натянула халат, сунула ноги в тапочки и, шаркая, направилась в ванную. Стоя перед зеркалом, она окончательно расставалась со сном.

Пока Люси задумчиво разглядывала себя, ей вспомнились события вчерашнего дня. И молодая женщина удовлетворенно улыбнулась своему отражению: у нее все получилось! На самом деле. Она не сомневалась в успехе, хотя планы сестры пришлись совсем некстати. Но надеяться на успех стоит всегда.

И оказалась права: новость о беременности заставила Анжелу изменить свои намерения. Она отложила отъезд и задержится в Брюсселе по крайней мере еще на некоторое время.

Люси вяло потянулась и принялась за свой туалет, для начала ополоснув холодной водой опухшее со сна лицо. Но от привычных, ежедневных, доведенных до автоматизма действий ее организм вдруг ощутил такую неизбывную усталость, что вдруг опустились руки. Чертовы гормоны! По собственному опыту она знала, что начало беременности неизменно связано с резкими и неприятными сменами настроения, и с этим придется смириться. Ей вдруг захотелось плакать, но Люси понимала, что пора идти будить детей и путать их своими красными, опухшими глазами она не может. Проглотив подступающие рыдания, она закончила утренний туалет.

Это было обычное утро. Леа, как всегда, была свежа и радостна, словно утренняя заря. Макс клевал носом над чашкой мюсли с молоком, и мать уже в десятый раз принималась уговаривать его доесть свой завтрак. Позже всех к столу спустился Ив, свежевыбритый и тщательно одетый. То и дело поглядывая на часы, он маленькими, осторожными глотками выпил свою ежедневную порцию кофе и решительным жестом поставил чашку на стол.

День начался.

Отведя детей в школу, Люси вернулась домой: следующие полчаса целиком принадлежали ей, она позволяла себе расслабиться — одна, в тепле и уюте своего жилища. Нужно было дождаться десяти часов, позвонить Анжеле и пригласить ее позавтракать вместе в «Беседке», чтобы рассказать все в подробностях о предстоящем праздновании дня рождения мужа. Их абсолютное сходство с сестрой может быть им полезно, решила Люси и принялась увлеченно обдумывать сценарий надвигавшегося торжества.

В полдень Люси с сестрой и Мирандой уже сидели в баре «Беседки».

Анжела плохо выглядела. «Я не выспалась», — мрачно объяснила она, опустошая третью чашку кофе. Миранда предложила минеральной воды, но молодая женщина отказалась, и хозяйка кафе, оставив сестер обсуждать свои дела, принялась обслуживать дневных клиентов.

— Ну, рассказывай… Что ты там придумала? — хмуро поинтересовалась Анжела.

— Пока еще ничего конкретного. Но есть одна идея, и мне нужно знать, согласишься ли ты помочь. Я хочу организовать для Ива праздничный вечер в честь его сорокалетия. Жан-Мишель и Миранда, естественно, посвящены во все планы: это они будут готовить угощение. Гостей будет человек шестьдесят, если считать друзей наших детей с их родителями. Что касается зала, то я его уже нашла, но там есть небольшие проблемы. Мама Орели… Помнишь Орели? Это подруга Леа.