- Рик, - Джесси кашлянул, - Рик, думаю, суть я уловил...

- Ты хотел подробностей. Слушай. Я шептал, что надо потерпеть, что я найду способ, а тебя штырило как обдолбанного. Надо сказать, получалось хреново, детка, на будущее - пытаться засунуть сразу три пальца...

- Рик, мне неприятно...

- Да ладно? А по стояку и не скажешь. Короче, тогда, во сне, я понял, что пора, пардон за каламбур, брать дело в свои руки. Я вытащил нож. Я знал, что в кармане у меня нож, тот самый... подарок отца. Во сне я решил, что густой воздух, не позволяющий пробраться к тебе, можно разрезать как пластик, разорвать оболочку. И вот я навис над тобой с ножом...

- Прекрати! - Джесси встал, покачнувшись, подошел к столу, налил себе воды, руки у него тряслись, и вода полилась на бумаги.

- А во сне идея с ножом тебе понравилась, тебе вообще все нравилось, что бы я ни делал...

- Да! Мне нравилось! - Джесси с размаху метнул стакан в стену, и вместе с ним словно что-то разбилось внутри Джесси... Он принялся мерить комнату шагами, заламывая кисти, дернул галстук на шее, но только туже затянул. Выглядел он не то чтобы невменяемым - отсутствующим, был здесь и не здесь одновременно.

Рик встал, перехватывая его на полпути.

- Эй, тише, все хорошо...

- Нет, не хорошо! Мне нравилось то, что он делал!

- Он?

- Отпусти.

Джесси, как пьяный, свалился в кресло и спрятал лицо в ладонях.

Рик налил в его чашку чай.

- Выпей. Черт...тебе бы щас вискаря на полпальца...

- Рик, я прошу прощения...

- Ох, детка, помолчи и выпей.

- Это было непозволительно...

Руки у Джесси все еще тряслись.

- Ты был прав, это сложно...вернуться после перерыва. Я...ты мой первый новый пациент, и, видимо...

- Джесси...

- Я не готов...меня обязали пройти короткий курс терапии. Кое-что произошло, и прежде чем вернуться к практике, я должен был получить свидетельство. Это было несложно. Для меня. Показать то, что следует, сказать то, что следует. Я просто хотел вернуться... думал, если ситуация станет выходить из-под контроля, я...смогу...

- Но ты не смог.

- Сначала сны, потом...это.. Рик, боюсь наша терапия провалилась.

- Плевать я хотел на нашу терапию. Просто поговори со мной.

- Зачем...?

- Тебе это нужно. И я не пойду к другому доктору.

Джесси вздохнул прерывисто, будто до этого не по комнате метался, а рыдал.

- Возможно, ты читал... о нью-орлеанском маньяке, в прессе его еще называли Отелло, - Рик отошел к окну, и говорить его широкой спине было на удивление легко.  - Я сотрудничал с Криминальным Следственным Отделом, составлял его профиль: классический организованный социопат с IQ сто сорок и фиксацией на первом преступлении. Десять лет назад его любовник...Ларри Ренклод, изменил ему, а, может, Отелло решил, что тот ему изменил... В приступе ярости он убил его, а тело закопал в парке. Через сутки сообщил в полицию об исчезновении, сказал, что они поссорились, и Ларри ушел. Дело осталось нераскрытым, мало ли куда рванул юный тусовщик, ранее судимый за хулиганство и непристойное поведение. А спустя полгода по всему штату начали пропадать молодые одинокие мужчины. Отелло похищал их, запирался с ними в своем доме и некоторое время заставлял играть в идеальные отношения, это длилось не больше трех-четырех дней, потом начиналась игра в ссоры: подозрения в измене, сцены ревности, и наконец в финальном акте, он убивал их. Он снова и снова убивал Ларри. Захоронение с двадцатью тремя телами нашли год назад случайно, меня попросили помочь. Мы вышли на Роберта Лоуренса, архитектора из Нью Орлеана, я отправился с группой захвата. Все пошло наперекосяк...так получилось...я стал его последним Ларри, почти стал. Меня вытащили через сутки, я пробыл с ним двадцать четыре часа в дешевом придорожном мотеле, накачанный наркотой. Он мало что успел, я тянул время, боялся, что стресс ускорит развитие событий и стадия ревности начнется раньше. Я слушался его.

- Он...

- Ему нравились лезвия, нравилось купать меня, расчесывать, нравилось играть в раба и господина, - голос у Джесси сорвался на фальцет. - И мне тоже все это нравилось.

Рик прислонился к подоконнику.

- Ты был обдолбанный.

- Да. Конечно.

- Джесси, ты занимался сексом с мужчиной до него?

- Нет, - Джесси замялся. - Я не очень-то... активен в плане...

Рик покосился заинтересованно, и щеки у Джесси порозовели.

- Я был занят работой.

- Ну да.

- Я и с ним-то... не полностью...

- Понятно.

- Знаешь, его ведь так и не нашли, он снова ушел тогда.

- Ты боишься?

- Что он вернется? Нет...нет. Он слишком умен и не станет соваться, наверное, он уже в Мексике пьет текилу с очередной жертвой...если, конечно, сумел пересечь границу, - Джесси подошел к окну, он чувствовал себя измотанным, а Рик выглядел так...хотелось на него опереться. Следующую фразу он проговорил на одном выдохе, быстро, как будто сдернул пластырь. - Иногда...я хочу, чтобы он пришел, хочу узнать, что было бы дальше, хочу перестать воображать, прокручивать даже во сне.

С уже сверкающей ночными огнями улицы долетел вой сирен, Джесси помотал головой.

- Могу я...помочь?

- Ты? Мне? - Джесси нервно улыбнулся. - Помогать - моя прерогатива. У тебя свои проблемы, Рик. И я все еще без понятия, какие.

- Проблемы - то, что можно решить. У меня не проблемы, у меня прошлое, - Рик похлопал по карманам в поисках сигарет. - Я совершил ошибку, Джесси. На работе. Из-за этого пострадал человек.

- "Худшее" в тот день? Это оно?

Рик оттолкнулся от стены, прошагал к аквариуму, единственная рыбка замерла и уставилась на него немигающим черным глазом.

- Ошибка произошла до того, как ты узнал о смерти отца, или после?

- Похуй, - Рик постучал костяшками пальцев по стеклу, рыбка не шелохнулась. - Я много чего узнаю каждый день, это не влияет на мою работу, никогда.

- Смерть отца не "много чего".

- Она живая вообще? Вот же стремная...

- Как он относился к твоей работе?

- Джесси, давай обсудим особенности употребления слова "похуй".

- В прошлый раз ты сказал: "Он был бы рад".

- Ты нас записываешь, что ли?

- Чему он мог радоваться? Тому, что ты ошибся по его вине?

- Тому, что у такого красивого мальчика, как ты, крепко стоит на меня. Он бы заценил...

- Рик, - Джесси поморщился.

- Давай просто забудем про меня. Я хочу помочь. Тебе.

- Ты хочешь помочь, потому что чувствуешь вину. Ты сказал, что из-за твоей ошибки на работе пострадал человек. Твое чувство вины не нашло выхода в той конкретной ситуации и распространилось на то, что никак с ней не связано. Грубо говоря, ты не можешь заслужить прощения у того, перед кем действительно виноват, и пытаешься искупить вину, помогая незнакомцу.

- Ты усложняешь...

- Я усложню, предположив, что в твоем случае мы имеем дело с зеркальной ретрофлексией - ты заставляешь себя испытывать то, что на самом деле хотел бы, чтобы испытывали по отношению к тебе. Ты хочешь, чтобы кто-то чувствовал себя виноватым перед тобой, но этот кто-то не чувствует вины. Почему? Может, потому что умер так не вовремя?

- Ты нехило зациклился на моем старике, док.

- Это ты на нем зациклился, Рик. Ты пришел сюда, такой самоуверенный, не желающий говорить со мной ни о чем, что действительно важно для тебя, и все же первая откровенность, вылетевшая из твоего рта, касалась отца.

- Гребаный дом в Монтане!

- Незавершенная эмоциональная ситуация, которая не отпускает тебя, потому что один из ее объектов исчез навсегда, твои чувства остались неразделенными. Он уже никогда не почувствует себя виноватым, никогда не извинится, не признает, что подставил тебя в тот день, потому что он мертв.

- Потому что он засранец и эгоист, сдохнувший с бутылкой виски в одной руке и членом - в другой! - Рик вытянул из пачки сигарету и попытался прикурить, получилось не сразу. - Какого ж хрена, Джесси... Какого ж хрена он позвонил тогда? Двадцать лет я о нем не вспоминал, и в мыслях не было. И тут...я слушал, как он умирает, как у него отказывает сердце. Я знал, что врачи не успеют, он тоже знал и хныкал в трубку про то, как был не прав, про то, как гордится мной.