— Потому что теперь это может кое-что значить.

Они долго стояли, глядя друг другу в глаза. Констанция подумала, что он снова может поцеловать ее, и одновременно страшилась и жаждала этого. Она вдруг представила, как его руки ласкают ее грудь, и щеки ее густо порозовели то ли от стыда, то ли от желания. Напряжение было так велико, что казалось, воздух между ними вот-вот заискрится. Доминик вдруг опустил руку и отступил назад. Констанция отвернулась.

— Я… мне лучше вернуться в свою комнату.

— Но вы не выбрали книгу.

— О…

Констанция повернулась к полкам и наугад вытащила книгу. Прижав ее к груди, как щит, она пробормотала:

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи, мисс Вудли, приятных снов.

Это вряд ли, подумала Констанция, взбегая по лестнице. Она была так взволнована произошедшим, что наверняка не сможет заснуть.

«Потому что теперь это может кое-что значить». Что он имел в виду? Любовь? Брак? Нет, это глупо, они ведь едва знакомы. Может ли это вообще что-то значить?

Констанция вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к окну и устремила взгляд в темноту. Может быть, он имел в виду, что, если поцелует ее снова, она сделает шаг по дороге, которая приведет ее к гибели.

Наследники графского титула не женятся на нищих дочерях баронетов. Констанция заметила, что, когда Франческа сегодня перечисляла потенциальных женихов, она не упомянула лорда Лейтона. Франческе нравится Констанция, но она не считает ее подходящей партией для своего брата. И уж определенно такого мезальянса не допустят лорд и леди Селбрук.

Значит, его слова следует расценивать как предупреждение. Правда, они вовсе не звучали как предупреждение, а скорее как… приглашение.

Констанция прислонилась к окну, закрыла глаза и вспомнила их поцелуй — его дыхание на своей коже, теплые губы, прижавшиеся к ее губам, охватившее ее желание.

Она покачала головой, словно желая избавиться от этих мыслей, и отошла от окна. Только сейчас она заметила, что все еще сжимает в руках книгу, и опустила руку, чтобы прочесть название.

Это был «Левиафан» Томаса Гоббса. Прекрасная книга, как раз для чтения на ночь, подумала Констанция и рассмеялась.

Положив книгу на столик у кровати, она принялась расстегивать платье. Можно было бы позвать Нэн, но Констанция не хотела сейчас никого видеть, ей хотелось остаться наедине со своими мыслями. Может быть, ей долго не удастся заснуть, но Констанцию это не беспокоило. Впервые за долгое время она чувствовала, что живет, а не просто существует.

На следующее утро, когда Констанция спустилась к завтраку, Франчески она там не обнаружила. За завтраком у нее завязалась приятная беседа с двумя мисс Нортон — сестрами, приехавшими со своим братом Филипом из своего поместья в Норфолке. Как поняла Констанция, они приходились леди Селбрук какими-то дальними родственниками. Живя под опекой брата, который не очень-то, впрочем, опекал их, сестры еще не выезжали в свет, хотя одной было семнадцать, а другой восемнадцать. В провинции, где они жили, развлечений было мало, и потому визит в Рэдфилд расценивался ими как выдающееся событие. Сестры с нетерпением ждали запланированного на сегодня выезда в церковь.

Для дам постарше и тех, кто не едет верхом, будут поданы открытые ландо, сообщили сестры Констанции, а тем, кто предпочитает прогулку верхом, предоставят лошадей. Сестры заявили, что непременно поедут верхом.

— Хотя на фоне мисс Резерфорд мы, наверное, покажемся неуклюжими, — беспечно улыбаясь, сказала мисс Элинор Нортон.

— Да, она прекрасная наездница и привезла с собой свою лошадь, — добавила ее сестра Лидия. — Вчера она сказала нам, что ездит только на своих лошадях.

— Я ничего другого и не ожидала, — сухо ответила Констанция.

— А вы ездите верхом, мисс Вудли? — спросил Филип Нортон, показав тем самым, что внимательно прислушивался к болтовне сестер.

Констанция улыбнулась.

— Я не такая прекрасная наездница, как мисс Резерфорд, но да, я езжу верхом. Впрочем, в последний раз я делала это довольно давно и, боюсь, успела отвыкнуть от седла.

Констанция подумала, что ей придется ехать в ландо, со «старшими дамами». Что ж, по крайней мере, хорошо уже то, что Мьюриэль Резерфорд не будет рядом.

Когда завтрак закончился, Констанция поднялась наверх к Франческе, немало удивившись отсутствию подруги. К своему сожалению, она обнаружила, что ее опасения подтвердились. Постучав в дверь, Констанция услышала хриплый голос Франчески, приглашавшие ее войти. Войдя в комнату, она увидела, что Франческа, в ночной рубашке, с накинутой на плечи шалью, сидит в постели, опираясь на высоко взбитые подушки. Лицо ее пылало, глаза покраснели и слезились.

— О, Констанция, — простонала она, — мне так жаль, простите. Кажется, я все же подхватила эту проклятую простуду.

— Боже мой, не извиняйтесь, — воскликнула Констанция, — вы же не специально заболели.

— Я не смогу поехать в церковь, — пожаловалась Франческа и несколько раз чихнула.

— Разумеется, нет, — согласилась Констанция. — Вы должны лежать в постели. Я останусь и позабочусь о вас.

— О нет! Вы не должны этого делать! — возразила Франческа. — Мэйзи принесет мне горячий чай и положит на лоб холодное полотенце. Обещайте мне, что поедете!

Франческа так разволновалась, что Констанция поспешила заверить ее в этом.

— Но мне не хочется оставлять вас здесь одну.

Франческа закашлялась и отрицательно покачала головой:

— Нет, я привезла вас сюда не затем, чтобы вы ухаживали за инвалидом. Поезжайте и развлекайтесь.

Тут в комнату вошла Мэйзи с чайничком, в котором был приготовлен ароматный травяной отвар. Она поставила чайник у постели больной и заверила Констанцию в том, что та совершенно спокойно может отправляться в поездку.

— Видите ли, мисс, — понизив голос, сказала Мэйзи, провожая Констанцию до двери, — она не любит, когда ее видят в таком состоянии. Ко мне она привыкла, и я знаю, что нужно делать.

Констанция поняла, что эта горничная, прослужившая у Франчески уже много лет, куда более опытная сиделка, чем она сама, и лучше предоставить ей бразды правления. С чистой совестью Констанция спустилась вниз, чтобы присоединиться к отъезжающим.

При виде Мьюриэль Резерфорд, гарцующей на гнедой кобыле, Констанция почувствовала укол зависти. Мьюриэль была одета в элегантную темно-серую амазонку, на голове у нее красовалась маленькая шляпка, и вообще ее изящная фигура удивительно красиво смотрелась в седле. Мисс Резерфорд легко управлялась с лошадью, и даже глаза ее потеплели, видно было, что она любит верховую езду. Лейтон тоже был верхом, как и большинство молодых джентльменов. Высокий и широкоплечий, он, казалось, родился в седле.

Констанция оказалась в одном экипаже с тетей, кузиной Джорджианой и мисс Катберт — тихой бледной девушкой, которая, если Констанция ничего не путала, была внучатой племянницей вдовствующей герцогини Чадли. Опасения Констанции оправдались — тетя Бланш болтала без умолку, расхваливая особняк, еду, комнаты и, разумеется, дивную игру мисс Резерфорд. Тетя не могла сдержать восхищения мастерством юной леди. Констанция смотрела по сторонам, почти не слушая тетину болтовню. Через некоторое мгновение она с удивлением заметила, что лорд Лейтон отделился от остальных всадников. Вскоре он подъехал к их экипажу, приподнял шляпу и галантно приветствовал дам. Джорджиана и тетя Бланш выпрямились и с энтузиазмом поздоровались с Лейтоном. Даже вялая мисс Катберт оживилась в его присутствии.

Он взглянул на Констанцию:

— Жаль, что вы не верхом сегодня, мисс Вудли.

— Мне тоже жаль, сэр, но, боюсь, я давно не ездила верхом, — искренне ответила Констанция.

— Ну, это легко исправить. У нас в конюшне найдется подходящая лошадь. Мы должны прогуляться верхом как-нибудь. Я бы показал вам поместье.

— С удовольствием, — ответила Констанция и краем глаза заметила изумленное выражение на лицах тети и кузины.