От его прикосновения у нее закружилась голова, сердце учащенно забилось. Она взглянула на него, стараясь понять, чувствует ли он то же самое, но лицо Доминика было непроницаемо.

— Вам повезло, что вы были так близки с отцом, — сказал он, отпуская ее руку.

— Вы с отцом не ладите? — осторожно спросила Констанция.

Она видела, как Доминик разговаривал с отцом в Рэдфилде, и, судя по сожалению, прозвучавшему в его голосе, теплых отношений между ними не было. Он покачал головой и печально улыбнулся:

— Нет, мы не ладим.

Они дошли до участка кладбища, отгороженного невысокой каменной стеной. В центре стоял небольшой склеп, напоминающий Пантеон в миниатюре. В камне был высечен герб Фитцаланов. Вокруг склепа теснились могилы с мраморными надгробными плитами.

— Семейный склеп, — тихо сказал Лейтон, подойдя ближе. — Малоизвестные и недавно почившие члены семьи. Мы заботимся о том, чтобы нас помнили.

Констанция последовала за Лейтоном, читая имена и даты, высеченные на мраморе. Доминик остановился возле одной из могил и несколько мгновений молчал, опустив голову. Впервые с момента их знакомства Констанция увидела в его глазах печаль. Она взглянула на могильную плиту: «Леди Айви Фитцалан, возлюбленная дочь». Леди Айви скончалась двенадцать лет назад, в холодном январе, и, судя по датам на плите, умерла она совсем молодой — в шестнадцать лет.

— Это моя сестра, — тихо сказал Доминик, — самая младшая из нас.

Констанция инстинктивно взяла его за руку.

— Мне очень жаль. Вы были близки с сестрой?

— Не так близки, как должны были бы, — ответил Доминик, и в его голосе прозвучала горечь.

Констанция удивленно посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду, но расспрашивать не решилась и только нежно сжала его руку. Доминик посмотрел на нее и улыбнулся.

— Спасибо, — прошептал он.

В дальнем конце кладбища послышались голоса, это остальные участники поездки покинули наконец церковь и разбрелись по дорожкам. Мьюриэль Резерфорд, подобрав длинный шлейф своей амазонки, шла рядом с мистером Уиллоуби, обшаривая глазами кладбище.

Констанция ощутила непреодолимое желание спрятаться за склепом Фитцаланов, чтобы не попадаться на глаза Мьюриэль, и едва удержалась от того, чтобы не сделать это. Она взглянула на Лейтона и увидела на его лице тень раздражения. Или это ей только показалось?

— Кажется, нам пора возвращаться, — сказал он, отпуская руку Констанции.

Они пошли навстречу остальным. Мьюриэль первой заметила их, и ее лицо исказилось от гнева. Крепко взяв под руку мистера Уиллоуби, она решительно зашагала к Доминику.

— Лейтон, — сказала она, подойдя ближе, — что вы забыли на этом кладбище?

Окинув Констанцию презрительным взглядом, Мьюриэль отпустила руку Уиллоуби и вцепилась в лорда Лейтона.

— Вы напрасно пропустили речь священника, она была чрезвычайно интересной. Почему вы бродите тут между могилами своих предков? Это же ужасно скучно. Впрочем, думаю, кое-кому могилы членов знатных семейств могут показаться интересными.

Мьюриэль ясно дала понять: Констанция не принадлежит к кругу избранных, ее социальный статус неизмеримо ниже статуса Доминика и самой Мьюриэль. Констанция сжала ручку зонтика, и ей вдруг захотелось стукнуть Мьюриэль этим зонтиком по голове.

— Значит, вам, мисс Резерфорд, нет дела до моих предков? — с иронией спросил Доминик.

— Что? — Мьюриэль пришла в замешательство, и щеки ее порозовели. Констанция с удовлетворением наблюдала за ее смущением. — Нет, э-э… я, конечно… я не имела в виду, что…

Мьюриэль залепетала что-то, пытаясь исправить ситуацию. Констанция молча смотрела на нее. Однако вскоре воцарилось тягостное молчание, и Констанция поспешила на помощь:

— Мисс Резерфорд прекрасно знает вас и ваших предков, милорд, а мне хотелось узнать о них побольше.

Доминик бросил на Констанцию смеющийся взгляд.

— Хорошо сказано, мисс Вудли.

Мьюриэль, однако, совсем не чувствовала благодарности к Констанции.

— Думаю, нам пора возвращаться в Рэдфилд, Доминик, — холодно сказала она.

— Вы правы. — Лейтон кивнул Констанции и мистеру Уиллоуби. — Мисс Вудли. Уиллоуби.

Он направился к церкви вместе с Мьюриэль, крепко вцепившейся в его локоть. Уиллоуби некоторое время смотрел им вслед, а потом повернулся к Констанции.

— Странная женщина, — сказал он и улыбнулся. — Очень мило с вашей стороны было прийти ей на помощь.

Констанция пожала плечами:

— Неловкий был момент. Думаю, мисс Резерфорд не хотела сказать ничего обидного.

— Может быть, — согласился Уиллоуби, — но иногда задаешься вопросом: понимает ли она, что говорит? Она заставила меня проводить ее на кладбище, но дала понять, что воспользовалась этим отнюдь не потому, что ей приятно мое общество, а потому, что лорд Лейтон и лорд Данборо уже были заняты.

Констанция рассмеялась:

— Значит, вы тоже пришли ей на помощь.

Уиллоуби улыбнулся:

— Разрешите проводить вас к экипажу?

Констанция взяла его под руку и подумала: как все-таки несправедливо, что она не испытывает никаких чувств к мистеру Уиллоуби.

Путешествие в Рэдфилд прошло гладко. Мистер Уиллоуби почти всю дорогу ехал рядом с экипажем, время от времени к нему присоединялась Маргарет. Констанция не видела лорда Лейтона, но была уверена, что он где-то рядом с мисс Резерфорд.

Вернувшись в Рэдфилд, Констанция поспешила проведать Франческу. Она спала, и Мэйзи сказала Констанции, что ее светлости лучше не стало, напротив, лихорадка усилилась.

Констанция предложила Мэйзи подменить ее вечером. Сначала горничная запротестовала, но Констанция убедила ее в том, что ей нужен отдых и хороший сон, чтобы провести потом ночь у постели леди Хостон. Мэйзи прислушалась к голосу разума и на несколько часов оставила Констанцию.

Работа была несложной, от Констанции требовалось только периодически класть свежее холодное полотенце на горячий лоб больной. Один или два раза Франческа просыпалась сама, и один раз Констанция разбудила ее, чтобы дать ложку отвара, оставленного Мэйзи на столике у кровати. К вечеру лихорадка немного спала, и Франческа настолько пришла в себя, что принялась жаловаться на болезнь, приковавшую ее к постели.

— Вы так добры ко мне, — прохрипела она.

— Чепуха. Я сюда приехала только ради вас, — сказала Констанция. — В любом случае я рада, что мне не нужно спускаться вниз. Почти весь день я провела в экипаже со своей тетей, и все, чего я хочу теперь, — это покой.

Франческа хмыкнула и рассмеялась, но смех тут же перешел в кашель. Откашлявшись, она спросила:

— Почему вы поехали в экипаже, а не верхом?

— Отвыкла от седла, давно не ездила, и у меня нет костюма. Старый оставила дома, а новый не купила.

— О, я должна была подумать об этом… — Франческа с сожалением покачала головой. — Ну, это не важно. Мэйзи перешьет для вас мою амазонку.

— О нет, вы не должны этого делать.

— Ну, я-то все равно не смогу ею воспользоваться, — Франческа похлопала по кровати, — судя по всему, большую часть времени я проведу здесь. И даже если выберусь из постели, вряд ли буду ездить верхом. Нет, вы должны взять мою амазонку. Что за развлечения в деревне, если не можешь ездить верхом?

Констанция сдалась, понимая, что Франческа права. Но в глубине души ее терзало чувство вины. Согласилась бы Франческа отдать свой костюм для верховой езды, если бы знала, что Констанция принимает его только потому, что надеется совершить прогулку в обществе лорда Лейтона?

У Констанции было неприятное чувство, что она обманывает свою подругу и покровительницу, не рассказывая ей о том, что происходит между ней и лордом Лейтоном. С другой стороны, глупо думать, что если брат Франчески предложил ей прогулку верхом, значит, у него есть какие-то серьезные намерения.

Констанция провела в комнате Франчески большую часть вечера, там же и поужинала. Поздно вечером появилась Мэйзи, свежая и отдохнувшая.

— Ну вот, мисс, я и пришла, — сказала она, — вы можете идти спать. Вы так добры, что позволили мне отдохнуть.