Зяблики молчали, только кружили вокруг клетки, выискивая что-нибудь для пропитания. Дрозды внимательно разглядывали кролика издали. Для большей безопасности они не подлетали ближе: вдруг что-нибудь случится? Ведь у кролика и когти есть, и глаза так странно поблескивают.

Кролик на птиц ноль внимания, да и на все остальное тоже. Все сидел на одном месте, вытаращив глаза. Только носик и каждый волосок его блестящей шерстки находились в движении, уши торчком — все было настороже.

А ветер, этот всезнайка, шептал кролику:

Ребята же песенки ветра не слышали, потому что громко кричали. Они все еще играли в гости, вдруг Петрушка глянула на голову Борека. Глянула и онемела от удивления.

— Чего ты на меня глаза таращишь?

А Петрушка молчит, ни слова не произносит, только смотрит на Борека, даже рот раскрыла.

— Ну куда ты уставилась?

Борек следит за взглядом Петрушки и щупает свою голову. И тут же отдергивает руку. На голове что-то жужжит, двигается. Это «что-то» щекочет Борека.

— Не двигайся, — предостерегает его Петрушка. — Там чела сейчас ужалит.

— «Пче-ла» говорят, а не «чела».

Борек бросается к кормушке для птиц, где налита вода. И видит: на его гладком, ровном проборе, намазанном клеем, словно живая корона, уселись насекомые. Борек старается прутом прогнать пчелу, боясь, что она ужалит. Синеватая мушка, тоже усевшаяся на проборе Борека, пусть улетит сама. Она бьет своими нежными крылышками. Они играют в этой живой короне, словно драгоценные камни.

— Смотрите на меня, я король! — кричит вдруг Борек. — Погляди-ка на мою корону.

— Нет-нет, король наш кролик, — говорит Петрушка.

— Ладно, пусть кролик король, но где у него корона? Давай сплетем ему корону из цветов.

— Давай, давай, — соглашается Петрушка и набирает полную охапку тюльпанов.

— Пожалуйста, не рви тюльпаны. — Борек поучает Петрушку, он любит это делать. — Хватит и маргариток.

И принимается учить Петрушку, как плести венок из маргариток.

Стебелек первой маргаритки переплетается второй, потом третьей, и так заплетают длинную косу. Потом делают из нее кольцо, завязывают травой — и венок готов, Сначала венок делают Петрушке, потом второй несут уже кролику. Борек просовывает венок в клетку, кролик бьет лапками и прыгает в другой угол клетки. Но венок уже висит у него на ухе.

— Он, наверное, заколдован, — вдруг заявляет Борек. — Не ест ничего.

— Заколдованный король! — радуется Петрушка.

— Знаешь что, — говорит Борек, — давай его расколдуем!

— А как? Я не умею колдовать, — честно признается Петрушка.

— Короля нужно освободить от чар каким-нибудь героическим поступком, — решает Борек. — Я принц-волшебник, мне подвластны все пчелы и бабочки, жуки и пауки. Я сохранил им жизнь, за это они мне дадут хороший совет.

— Расскажи, расскажи мне сказку, — просит Петрушка.

— Подумаешь, рассказать сказку! Лучше мы ее сами придумаем! Ты будешь принцессой, кролик твоим заколдованным отцом. А я принц-волшебник, мне подвластны все звери и животные на земле и в воздухе. Твой Байяя — дракон, он сторожит короля. Голыш — добрый дух, будет помогать мне, Юлинка — вороному.

— Вороному! — в восторге хлопает в ладоши Петрушка.

— Начнем! — отдает приказание Борек. — Вы говорите, дорогая принцесса, что злой волшебник заколдовал короля, вашего отца, и превратил его в кролика?

Петрушка. Да, принц. И кто освободит его, получит принцессу в жены.

Борек (принц-волшебник). И королевство в придачу?

Петрушка. И королевство.

Борек (принц-волшебник). Я сейчас оседлаю своего вороного и начну бой с драконом! Дайте мне мое копье! (Гарцует на Юлинке.) Жестокий дракон, выдашь нам короля или нет?

Байяя (голосом Борека). Не выдам, пока не отдашь мне на съедение принцессу.

Петрушка (пугается по-настоящему, но плачет только для виду). Ах, принц-волшебник, не отдавай меня на съедение злому дракону!

Байяя (опять голосом Борека). Тогда мы начнем жестокий бой. Брр! Хрр!

Борек. Что ты скажешь, добрый дух?

Голыш Вит (который тем временем плавает в птичьей кормушке). Начинай бой!

Принц-Борек бросается с граблями на Байяю-дракона, грабли задевают за дверцу клетки, те распахиваются, уши кролика встают торчком, венок-корона падает с уха, а кролик бросается к дверце; прыжок — и кролика уже нет в клетке!

Ну и прыжки у него! Кролик весь изогнулся, мышцы так и заходили под кожей, уши задвигались.

Наконец-то кролику удалось вырваться!

Он мчался, делая огромные прыжки; вот он прыгнул ввысь, и его лапки словно затанцевали в воздухе. Прыжок — и он снова выбросил задние лапки. Пристукнул ими по земле и рванулся прочь во все лопатки.

Через минуту его и след простыл.

А Петрушка и Борек подняли вокруг клетки такой шум и гам, что его услышали окна дома, и из двери дома раздалось:

— Петрушка, Борек! Ужинать, умываться и спать!

Ребятам совсем не хотелось идти домой. Они еще не остыли от возбуждения.

Но даже птицы уже забирались в свои гнезда. И пчелы почти не летали. Лишь на анемоне задержался одинокий шмель. Тюльпаны в ожидании ночи закрыли свои чашечки. Однодневные колокольчики большого вьюнка навсегда свернулись трубочкой. Пестрые краски цветов померкли. Зелень листвы посерела. Светлый полумрак затянул сад. И яблони бросили на землю прозрачные тени.

С неоглядной вышины смотрел полный месяц. Он видел Юлинку, видел, как она спит рядом с унылым Байяей. И Витек лежал с ними. Клетка была опрокинута набок, ящик перевернут. И венки лежали в птичьей кормушке.

Затихли щебет, чириканье, стрекот. Замолкли птичьи песни. На траву легла роса. Из сада, казалось по лунной дорожке, поднимался густой аромат.

Длинный-предлинный ребячий день подходил к концу.

В эту ночь кролик так и не вернулся в спящий сад…