– Ну, какие новости?..

– Я принес приказ доставить заключенных в префектуру.

Начальник поста тут же принялся так энергично потирать руки, что едва не содрал с них кожу.

– Ну и на здоровье!.. – радостно воскликнул он. – Тюремный фургон прибудет через час. Мы их быстренько упакуем, и погоняй, кучер!

Лекоку с трудом удалось остановить излияние радостных чувств.

– Заключенные одни? – спросил он.

– Совершенно одни. Женщины с одной стороны, мужчина с другой… Ночь не принесла другой добычи… А ведь это последняя воскресная ночь перед Великим постом!.. Удивительно. Правда, вашу охоту прервали.

– И все же у вас побывал пьяница.

– Ах да!.. Действительно… Ранним утром… Бедолага, премного обязанный Жевролю.

Эти слова, невольная ирония вновь пробудили в душе Лекока сожаления.

– Да уж, премного обязанный!.. – согласился он.

– Точно говорю, хотя вы и смеетесь. Если бы не Жевроль, он попал бы под колеса какого-нибудь экипажа.

– И что с ним стало, с этим пьяницей?

Начальник поста пожал плечами.

– Ах, черт возьми!.. – ответил он. – Вы слишком многого от меня требуете!.. Это славный человек, который провел всю ночь у своих друзей. Выйдя на воздух, он захмелел. Он сам рассказал нам об этом через полчаса, когда протрезвел. Право, я никогда не видел столь раздосадованного человека. Он даже плакал. И все повторял: «Отец семейства, в моем-то возрасте!.. Какой стыд!.. Что скажет моя жена!.. Что обо мне подумают дети!..»

– Он много говорил о своей жене?..

– Да он о ней только и говорил… Он даже назвал ее имя… Эдоксия, Леокадия… что-то в этом роде… Бедняга думал, что совершил преступление и что его посадят в тюрьму. Он просил послать к нему домой порученца. Когда ему сказали, что он свободен, я думал, он умрет от счастья. Пожав нам руки, он поспешно ушел… Да, не долго думая…

Случай продолжал шутить.

– И вы поместили его с убийцей? – спросил Лекок.

– Разумеется.

– И они разговаривали.

– Разговаривали!.. Скажете тоже… Бедняга был настолько пьяным, повторяю, настолько пьяным, что лыка не вязал… Когда его втащили в каталажку, бум!.. Он упал как подкошенный. А как только он проспался, его выпустили… Нет, они не разговаривали.

Молодой полицейский задумался.

– Совершенно верно, – прошептал он.

– Что вы сказали?

– Ничего.

Лекок не хотел делиться своими размышлениями с начальником поста. И размышления эти были отнюдь не веселыми.

– Я все понял, – думал Лекок. – Этот пьяница и есть сообщник. И он такой же смелый и хладнокровный, как и ловкий. Пока мы шли по его следам, он наблюдал за нами. Когда же мы отошли на значительное расстояние, он осмелился пробраться в кабаре. Затем он появился здесь, и благодаря нехитрому трюку – как все трюки, которые удаются, – он сумел переговорить с убийцей. А как талантливо он сыграл свою роль!.. На его удочку попались все постовые, а ведь они привыкли иметь дело с пьяницами!.. Но я знаю, что он играл роль… И это уже хорошо… Я знаю, что нельзя верить тому, что он говорил… Он рассказывал о своей семье, о жене и детях… Следовательно, у него нет ни детей, ни жены, ни семьи…

Лекок прервал себя. Он забылся, а ведь сейчас был неподходящий момент, чтобы теряться в догадках.

– Кстати, – вслух спросил он, – а как выглядел этот пьяница?

– Такой высокий, плотный детина, рыжий, с седыми бакенбардами. У него широкое лицо, маленькие глаза, приплюснутый нос… Вид у него глупый, но веселый… Словом, простофиля…

– Сколько лет вы бы ему дали?

– От сорока до пятидесяти.

– Как вы думаете, кто он по профессии?

– Бог мой!.. Этот бедолага в фуражке и коричневой крылатке, вероятно, какой-нибудь мелкий лавочник или служащий.

Получив довольно точное описание мнимого пьяницы, Лекок хотел было пройти в кордегардию, но тут ему в голову пришла одна мысль, и он остановился.

– По крайней мере, – сказал он, – я надеюсь, что пьяница не говорил с вдовой Шюпен!

Начальник поста рассмеялся.

– Э!.. Да как он мог это сделать!.. – ответил он. – Старуха сидит в своей каталажке!.. О, плутовка!.. Послушайте, она только час назад перестала вопить и орать… Нет, за всю свою жизнь я не слышал таких жутких проклятий, которые она выкрикивала. От этих непристойностей камни мостовой едва не покраснели. Даже пьяница был настолько ошарашен, что подошел к окошечку, чтобы поговорить с ней и заставить замолчать…

Молодой полицейский с таким негодованием взмахнул рукой, что начальник поста замолчал.

– Что такое? – пробормотал он. – Вы сердитесь… Но почему?

– Потому что, – ответил разгневанный Лекок, – потому что…

Но Лекок не хотел раскрывать истинную причину своего гнева. Сказав, что он хочет увидеть заключенного, Лекок вошел внутрь.

Оставшись один, начальник поста выругался.

– Эти субчики из Сыскной полиции никогда не меняются, – проворчал он. – Все они одинаковые. Они вас расспрашивают, ты им сообщаешь все, что они хотят знать. А потом, когда ты обращаешься к ним с вопросом, они отвечают «ничего» или «потому что»… Паяцы!.. Им слишком повезло, и они задирают нос. Никаких вахт, никакой формы, свобода… Что он там делает?

Прильнув к окошечку, через которое жандармы наблюдают за заключенными, сидящими в каталажке, Лекок жадно вглядывался в лицо убийцы.

Лекок спрашивал себя, тот ли это человек, которого он несколько часов назад видел в «Ясном перце» стоящим на пороге смежной двери, подальше от полицейских, обуреваемым всеми фуриями ярости, высоко подняв голову. Глаза его сверкали, губы дрожали…

Теперь весь его вид свидетельствовал о покорности судьбе. Он казался отрешенным, испуганным, впавшим в отчаяние. Он сидел напротив окошечка, на грубо сколоченной скамье, упершись локтями о колени, держась рукой за подбородок, с открытым ртом, неподвижно глядя в пространство.

– Нет, – прошептал Лекок. – Нет, этот человек не тот, за кого себя выдает.

Внимательно рассмотрев заключенного, Лекок захотел с ним поговорить. Когда он вошел, заключенный поднял голову, остановил на молодом полицейском равнодушный взгляд, но не сказал ни слова.

– Ну, – спросил молодой полицейский, – как дела?

– Я невиновен, – хриплым голосом ответил мужчина.

– Надеюсь… Но это решит следователь. Я пришел, чтобы узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь…

– Нет!

Убийца тут же спохватился:

– Все же, – добавил он, – я с удовольствием перекусил бы, выпил бы стаканчик вина.

– Вам принесут, – ответил Лекок.

Лекок тут же вышел и побежал в ближайшую лавку, чтобы купить какую-нибудь еду. Он все больше и больше приходил к выводу, что мужчина, попросив вина после отказа, думал лишь о том, чтобы быть похожим на персонажа, роль которого он играл…

Как бы там ни было, но убийца поел с большим аппетитом. Налив вино в большой стакан, он медленно выпил его и сказал:

– Хорошее вино!.. Приятно было его выпить…

Эти слова разочаровали молодого полицейского. Он специально купил одну из этих ужасных голубоватых жидкостей, таких мутных, густых, тошнотворных, которые делают на заставах. Он ожидал, что убийца испытает к ней по крайней мере отвращение.

Но нет!.. Однако у него не было времени делать какие-либо выводы из этого факта. Шум, донесшийся с улицы, известил о прибытии полицейского фургона, мрачного экипажа, который в народе называли «черным воронком».

Вдову Шюпен пришлось тащить силой. Она отчаянно сопротивлялась и кричала во все горло. Потом занять место в фургоне велели убийце.

Молодой полицейский рассчитывал увидеть хоть какое-либо проявление отвращения и внимательно следил за убийцей. Но мужчина сел в фургон самым естественным образом, даже с видом бывалого человека, который знает, как удобно расположиться в столь узком пространстве.

– О, да он крепкий орешек!.. – пробормотал разочарованный Лекок. – Но я буду ждать его в префектуре.

Дверцы тюремного фургона закрылись, кучер взмахнул хлыстом, и тюрьма на колесах покатилась. Две крепкие лошади бежали рысью.