Стакле аж пот прошиб. Единственное для него утешение — хоть завтра может выйти на пенсию. Он так и сделает! Свои нервы трепать больше не станет! Хватит! Но уже через мгновение Стакле вспомнил о своих двух внуках, отец которых, оставив жену, скрывался от уплаты алиментов в необъятных просторах страны (обычная беда смешанных браков) и решимость шеф-повара тут же пропала.

— Да, и написать надо очень красиво, — Леопольд чуть ли не с восторгом подхватил слова лейтенанта, — вывести соответствующую графу. Если вы поддержите, мы обратимся с предложением… Прекрасная мысль!..

Стакле и весь персонал кухни онемели — неужто Леопольд рехнулся на глазах или сознательно решил всем навредить? Зарплата у поваров была относительно скромной, им ничего не приплачивали, но из продуктов для семьи они покупали в магазине лишь самое необходимое или такое, что слишком тяжело нести из «Ореанды» до дому — соль, хлеб, молоко, кефир.

Затем лейтенант Силдедзис вместе с Леопольдом приступил к обходу подсобных помещений. Парень рассказал, что до поступления в школу милиции окончил учетно-кредитный техникум, разбирается в бухгалтерской документации и учете материалов.

Под приветствия официантов они прошлись вдоль шкафчиков, и лейтенант очень удивился, когда увидел, что все шкафчики, как в общественной бане, заперты — неужели сотрудники ресторана настолько не доверяют друг другу? Наконец открыл последний, не принадлежавший никому и потому не запертый.

Там, под газетами, лежали две жирные курицы в полиэтиленовых мешочках, на этикетках которых значилось, что они с Кекавской птицефабрики.

Леопольд метнул взгляд-молнию в официантов — никто посторонний здесь не станет же прятать! — и спросил с достоинством:

— Составим акт?

— Сдайте потом на кухню!

Леопольд завернул кур в газету и сунул под мышку.

А Силдедзис излагал свой замысел: совместно с руководством ресторана необходимо создать систему, которая исключит всякую возможность присвоения работниками продуктов, — у него, дескать, есть несколько свежих идей.

То ли Силдедзис обладал тонким нюхом ищейки, то ли его кто-то тайно осведомил, но вдруг из-под столика, где стоял кассовый аппарат, он вытащил, припрятанную миску с копченой курицей, кусочками паштета и сервелата, брусочками сыра и ломтиками малосольной рыбы — официанты понемногу таскали эти деликатесы с тарелок, когда накрывали холодную закуску, потом делали новые, неучтенные порции. Лейтенант своей находкой произвел эффект, подобный взрыву гранаты: официанты разбежались кто куда — в туалет, в зал, в курилку.

— Занятно! — Силдедзис поставил миску на кухонную стойку и удалился через дверь за эстрадой. Леопольд торопливо семенил за ним.

— Народу много, за всеми не уследишь, — оправдываясь, бормотал он. — Хорошо, что вы такой энергичный… Мы тоже заинтересованы, чтобы в нашей «Ореанде» царил образцовый порядок. Ведь люди приходят сюда отдыхать и ничто не должно портить им настроение… Разрешите представить!

Ималда в этот момент как раз вышла из раздевалки. Леопольд ухватился за нее, как за спасательный круг в бушующем море.

— Ималда Мелнава, наша артистка балета… Товарищ Силдедзис, наш новый куратор… — лишним почетным званием никогда не пересолишь. — Приходите завтра, посмотрите программу! У нас исключительно интересная программа варьете!

Ималда про себя отметила, что у Силдедзиса красное прыщавое лицо, длинные жирные волосы и воротник обсыпан перхотью.

— Ималда выступает в двух номерах. Публика от нее в восторге! — без умолку щебетал Леопольд. Куры подтаяли, и газеты пропитались кроваво-водянистой жидкостью.

— Приду с удовольствием, — лейтенант кисло улыбнулся. — С вами мне тоже хотелось бы немного побеседовать… Правда ли, что вы, танцовщицы, каждый месяц из своей зарплаты обязаны платить двадцать рублей как бы за частные уроки?

— Впервые слышу! — воскликнула Ималда, изобразив возмущение. Она и сама не ожидала, что сумеет так убедительно соврать. Да, она платила Укротителю, как и остальные, — так было принято. Девушкам сказали, что они ничего не теряют: зарплата у них больше, чем полагается. Да и не скажешь, что балетмейстеру они платят ни за что: со своим временем он не считается, работает, если надо, с раннего утра до позднего вечера.

— До свидания! — Ималда простилась, ослепительно улыбнувшись как знаменитая примадонна. Она спешила: сегодня обещал приехать Алексис.

Леопольд швырнул кур на столик шеф-повара и пыхтя уселся напротив Стакле.

— С какой стати я должен это расхлебывать! Это функция Романа Романыча — пусть он этим и занимается! Противно!

— По мне, так печатай меню, какое захочешь… Только я в таком случае… — голос Стакле дрожал.

— Печатай, печатай… Кто тебе напечатает? Если оформим через трест, то и к двухтысячному году ничего не напечатают! Пока получат лимиты на бумагу, — ведь это мелованная бумага, а не какая-нибудь сортирная, хотя и той не купишь, — пока включат в планы типографии… ты, наверно, ждал, что я заблажу в ответ: «Нет, ни в коем случае!» Этого ты хотел? Силдедзис тебе не Кирпичников, Силдедзис — настоящий клещ!

— Но ты же сам сказал — завтра или послезавтра…

— Газеты надо читать!

Свою тактику Леопольд действительно позаимствовал из газеты, из выступления одного комсомольского лидера, который горячо поддерживал строительство молодежного центра. Своими блестящими речами он снискал себе репутацию прогрессивного борца на передовой и таким намеревался оставаться и впредь. Всякий раз выходя на трибуну, он произносил одну и ту же речь и всегда заканчивал словами: «Почему до сих пор у нас этого нет?» Изрекая пламенные и в целом правильные лозунги, он как бы старался не замечать реальной жизни. Он не говорил о выборе места молодежного центра, его проектировании, о проблемах стройматериалов и рабочей силы, о сроках строительства. Лидер как бы обеспечил себе на долгие годы нечто вроде вынужденного бездействия, но при этом не забывал пообещать: вот когда будет готово, тогда мы рванем — песок и галька полетят во все стороны! А до тех пор он будет почивать — просьба будить только в дни зарплаты!..

У входа дежурил другой швейцар — у Курдаша, сказал он, выходной. Ималда решила: завтра же утром вместе с Алексисом она пойдет к Курдашу, чтобы он не вздумал ее снова выпроводить. Алексис обязательно придумает, как им поступить — может, сначала они пойдут в милицию, там уж будут знать, с чего начинать расследование.

Обычно в этот час возле «Ореанды» стояло много свободных такси: в «Седьмое небо» с прогулок возвращались иностранцы, но на сей раз машин не было, и Ималда ускорила шаг, наклонив голову от резкого ветра.

Идя по противоположной от своего дома стороне, она увидела в окнах их квартиры свет — значит, Алексис уже приехал.

Переходя улицу и глядя вверх на окна, Ималда не заметила двух мужчин, стоявших в подворотне. Как только она подошла к дому, они отступили в темноту.

— Она?

— Кажется, она. И кажется, без провожатого.

— Ты ступай за ней, а я еще немного побуду здесь.

Когда Ималда дошла до третьего этажа, внизу хлопнула парадная дверь и кто-то быстрыми шагами стал подниматься наверх.

В кухне и в коридоре горел свет, из передней комнаты доносились мужские голоса.

Как только Ималда сняла пальто и разулась, раздался короткий звонок в дверь.

Не будь Алексиса дома, она спросила бы, кто за дверью, теперь же открыла сразу.

Не ожидая приглашения, вошел усатый мужчина лет тридцати. Держался он более чем бесцеремонно.

— Вы к Алексису?

Мужчина потянулся к нише и снял с полки сумочку Ималды.

— Если не ошибаюсь… ваша…

Ималда даже после не могла понять, почему не запротестовала, а утвердительно кивнула.

— Зайдемте в кухню… Выложите, пожалуйста, содержимое на стол!

— С какой стати? — собралась она с духом, но тут же умолкла, увидев милицейское удостоверение.

— Прошу вас! — настаивал усатый.

Она открыла «молнию» сумочки, вытряхнула свои мелочи — скромную косметику, зеркальце.