Температура внутри начала подниматься.

— Скоро станет жарко, — сказал Мак-Кей.

— Что?

— Жарко. Вспомните инструкции. Калебаны любят сухой и горячий воздух, — одежда на нем и на Фурунео стала нагреваться и слегка парить. Мак-Кей почувствовал, как мокрая рубашка приклеивается к телу.

— Верно, — фыркая, сказал Фурунео. — Но пока что мне еще недостаточно тепло. А теперь пройдем вперед?

— Нас пригласили побывать здесь, — сказал Мак-Кей. — Мы ему не помешали, потому что нечему было мешать.

Он снова повернулся к «половнику» и замолчал.

— Где он? — через мгновение спросил Фурунео.

— В этом «половнике».

— Да… Я, ах — да!

— Бы можете называть меня Фанни Мей, — сказал калебан. — Я способен воспроизводить свой род, и в этом аспекте вы можете рассматривать меня как женщину, хотя мы и не знаем различия полов.

— Фанни Мей, — ошарашенно повторил Мак-Кей. «Как бы мне увидеть эту проклятую штуку, — подумал он. Где ее лицо?» — Мой спутник — Алихино Фурунео, планетарный агент Бюро Саботажа. — «Фанни Мей! Проклятье!»

— Рад познакомиться с вами, — сказал калебан. — Разрешите спросить вас о цели вашего посещения?

Фурунео почесал правое ухо.

— Как мы слышим все это? — пробормотал он, качая головой. — Я понимаю слова, но…

— Неважно, — пробурчал Мак-Кей. Он повернулся к «половнику» и сказал. — Я… у меня приказ… Я ищу калебана, который находится в услужении у Млисс Эбнис.

— Я принимаю ваш вопрос, — сказал калебан.

— Принимаете мой вопрос?

Мак-Кей попытался покачать головой, чтобы таким образом, если удастся, обнаружить хоть признаки внешности того, кто, как он предполагал, имел видимую субстанцию.

— Что вы делаете? — спросил Фурунео.

— Я пытаюсь разглядеть его.

— Вы ищете видимую субстанцию? — спросил калебан.

— Да, — сказал Мак-Кей.

«Фанни Мей, — подумал он. — Это напоминает открытие планеты Говахия, когда первый исследователь-землянин встретил лягушкоподобного говахинца, а тот представился ему как Вильгельм. На каком из девяноста тысяч миров калебан откопал это имя? И почему?»

— Я создам отражение, — сказал калебан, — которое спроектируется снаружи и покажет мою внешность.

— Мы его увидим? — прошептал Фурунео. — До сих пор никто не видел калебана.

— Ш-ш-ш-ш.

Что-то диаметром в полметра, овальное, зеленое, голубое и оранжевое, без видимой связи с находящимися здесь предметами, материализовалось над гигантским «половником».

— Представьте себе это как сцену, на которой перед вами появляется мое «я», — объяснил калебан.

— Вы что-нибудь видите? — спросил Фурунео.

Зрительные нервы Мак-Кея создали неопределенное ощущение чего-то живого, что бестелесно и ритмически танцевало в цветном овале, словно морской прибой в пустой раковине. Ему вспомнился его одноглазый друг, и как трудно было сконцентрироваться на его единственном глазу и не замечать второй, пустой глазницы. Почему он, идиот, не хотел купить себе новый глаз? Почему он мог…

Мак-Кей сглотнул.

— Это самая странная вещь, которую я когда-либо видел, — прошептал Фурунео. — Вы видите это?

— Я верю вам, — сказал Мак-Кей.

— Попытка визуального наблюдения не удалась, — сказал калебан. — Может быть, я использовал недостаточный контраст.

Мак-Кею показалось, что он услышал печальные нотки, и он спросил себя, не было ли это слуховой галлюцинацией. Может быть, калебан сожалеет о своей невидимости?

— Это хорошо, — сказал Мак-Кей. — Мы теперь можем говорить о калебане, что…

— Может быть, зрение к этому непричастно, — прервал его калебан. — Мы находимся в таком состоянии, когда помочь ничем нельзя. «С таким же успехом можно спорить с ночью», — сказал один поэт.

Казалось, калебан тяжело вздохнул. Это была грусть, печаль о неотвратимости судьбы.

— Вы чувствуете это? — спросил Фурунео.

— Да.

Глаза Мак-Кея горели от напряжения. Он часто мигал. Между двумя миганиями он увидел внутри овала что-то похожее на цветок — ярко-красный, пронизанный черными венами. «Цветок» медленно распустился, вспыхнул, пропал, распустился снова. Мак-Кей, полный сострадания, почувствовал потребность протянуть руку и коснуться его.

— Как прекрасно, — прошептал он.

— Что это? — шепотом спросил Фурунео.

— Я думаю, мы видим калебана.

— Мне хочется плакать, — сказал Фурунео.

— Возьмите себя в руки, — крикнул Мак-Кей.

Он откашлялся. Странные эмоции бушевали в его душе. Они, словно клочки некогда единого целого, взаимопроникающие в беспорядочном кружении, причудливым образом организовывались в новом сочетании. Действие пилюль ярости потонуло в этом хаосе.

Изображение в овале медленно поблекло. Каскад эмоций иссяк.

Фурунео шумно вздохнул.

— Фанни Мей, — поколебавшись, начал Мак-Кей. — Что было…

— Я на службе у Млисс Эбнис, — ответил калебан.

Мак-Кей молча взглянул на Фурунео я на то место, где они забрались в шар. От овального отверстия не осталось никакого следа. Жара в помещении была невыносимой. Он опять взглянул на калебана. В «половнике» все еще что-то мерцало, но глаза были не в состоянии различить ничего конкретного.

— Он задал вопрос? — спросил Фурунео.

— Да помолчите хоть минуту, — прошипел Мак-Кей. — Мне необходимо подумать.

Секунды шли. Фурунео чувствовал, как пот тек по его шее и сбегал за воротник. В уголках рта был соленый привкус.

Мак-Кей уставился на гигантский «половник». Калебан, которого наняла Эбнис! Потребовалось некоторое время, чтобы эмоции утихли настолько, чтобы он мог взвесить все шансы, которые давало это открытие. Наконец он спросил:

— Фанни Мей, где Млисс Эбнис?

— Передача координат не разрешена, — ответил калебан.

— Она на этой планете?

— Разнообразные связи, — сказал калебан.

— У меня сложилось впечатление, что вы говорите на разных языках, — сказал Фурунео.

— Из всего, о чем я слышал и что читал, это была самая большая проблема, — сказал Мак-Кей. — Коммуникативные затруднения.

Фурунео вытер пот с лица.

— Вы хотите переговорить с Эбнис? — спросил он.

— Не будьте наивным, — ответил Мак-Кей. — Это первое, что я хочу сделать.

— И?

— Или тапризиоты говорят правду и мы не сможем установить контакт с калебаном, или Эбнис как-то купила их. Но какая разница? Предположим, я продолжу разговор. Но как узнать у него, где она находится?

— А как она смогла подкупить тапризиотов?

— Откуда я знаю? Как ей удалось купить калеба-на?

— В обмен на нечто ценное, — сказал калебан.

— Эбнис предложила вам что-то ценное? — попытался уточнить Мак-Кей.

— Я не могу выдать никаких решений, — ответил калебан. — Об Эбнис нельзя судить как о дружелюбной, миловидной и любезной.

— Это ваше мнение? — спросил Мак-Кей.

— Равным ей разумным существам запрещено бичевать другие разумные существа, — ответил калг-бан. — Млисс Эбнис стегает меня бичом.

— Почему вы не откажетесь? Просто не откажетесь? — спросил Мак-Кей.

— Обязательство по договору, — ответил калебан.

— Обязательство по договору, — пробурчал Мак-Кей. Он взглянул на Фурунео, но тот пожал плечами.

— Спросите, где находится стегающий бичом, — предложил Фурунео.

— Стегающий бичом приходит ко мне, — сказал калебан.

— Стегающий бичом причиняет вам боль? — спросил Мак-Кей.

— Объясните, что такое боль.

— Он причиняет вам неудобство, вызывает у вас чувство недомогания?

— Я вспомнил. Такое чувство объяснимо. Объяснения не касаются связей.

«Не касаются связей?» — думал Мак-Кей.

— Будете вы теперь, несмотря на все, избиты бичом? — спросил Мак-Кей. — Есть ли у вас выбор?

— Выбор есть, — ответил калебан.

— Теперь… У вас снова будет свободный выбор, если вам еще раз придется принимать решение?

— Запутанные отношения, — сказал калебан. — Если иметь в виду повторение, то у меня нет своего мнения. Эбнис отправила паленку с бичом и бичевание состоится.