— Ну и гадючник у вас, — высказалась Инна. — Убийственный розыгрыш, ничего не скажешь.

— Вам понравилось, Инна Владимировна? — тут же развернулся к ней лысый. — Мы можем надеяться на информационную поддержку?

— В парике вам лучше, — только и сказала Инна.

— Спасибо, учту. Так как вам мое предложение?

— А если бы все произошло на самом деле? Если бы Сергей, как его, Анатольевич действительно застрелил жену, кто был бы в ответе?

— У нас такого быть не могло.

— Но ведь Марина поверила. И почему именно она стала жертвой такого сурового розыгрыша?

— Пожелание клиента. Когда Сергей Анатольевич узнал, кто автор сценария, он захотел взять реванш. Алаверды, так сказать. Он сам придумал розыгрыш и от начала до конца наблюдал за его исполнением.

— Ты подлец, подлец! — налетела на Алехандро пришедшая в себя Марина. — Скотина! Как ты мог? Я поседела от горя!

— Успокойся, дорогуша. Бизнес есть бизнес. Я на тебе столько денег заработал, ты себе даже представить не можешь.

— Скотина, — всхлипывая, повторила Марина.

— Я удовлетворен, — вдруг вмешался в разговор Сергей Анатольевич, — все по-честному. Особенно впечатлила сцена с кактусом. Покажите руку, Марина Сергеевна. Вы действительно не чувствовали боли? Вас так расстроила моя смерть?

Он засмеялся и опрокинул бокал с абсентом.

Марину передернуло.

— А где ваша жена? — спросила она. — И почему она вас так не любит?

— Моя жена? — Сергей Анатольевич рассеянно посмотрел на пустой бокал. — Моя жена… моя жена дома. Она разозлилась, что я забыл о годовщине. Я с ней еще поговорю.

— Годовщине вашей свадьбы?

— Не важно. Годовщины бывают разные, — сказал он и надолго замолчал.

— Хороший напиток, продирает, — прибавил после затянувшейся паузы Сергей Анатольевич и пошел на поиски новой порции.

— Маринчик, ты как, нас простила? — Рядом появились Верунчик и компания.

Марина демонстративно повернулась к Пономаренко и сказала:

— Познакомьтесь, Инна Владимировна, это мои продажные коллеги.

— А это наш Гуинплен, как я догадываюсь, — подхватила Верунчик. — Чудесная вечеринка, правда? Вы пробовали абсент? Нет еще? Любунчик, ну-ка, принеси нашей гостье абсентику и, как ты умеешь, добавь туда мятки, лимончику, чтоб повкуснее получилось. Эх, уважаемая госпожа Пономаренко, с нами не соскучишься. Ради красного словца не пожалеем и отца.

— Да, от вас нужно держаться подальше, — согласилась Инна.

— Не получится. Вы нас уже никогда не забудете. Вот ведь Мариночку простили и примчались, как я понимаю, по первому зову на помощь. Правда?

— Я понимаю, на что вы намекаете. На радость осознания, что все неприятности, свалившиеся тебе на голову, — только чье-то больное воображение, на «удовольствие бешенства», на оживление рецепторов. И что я буду вам благодарна всю оставшуюся жизнь. Вот как Марина Сергеевна. По-моему, благодарность у нее через край хлещет. Пожалуй, не буду вам мешать.

Инна выдернула руку, которой фамильярно завладела Гренадерша. Она решила, что ей давно пора исчезнуть из обманчивого призрачного мира и заняться нормальным реальным делом.

И исчезла бы, не оглядываясь, если бы не увидела папку, на корешке которой было написано: «Серпантинов Ал.».

Инна остановилась как вкопанная. Серпантинов Алексей Вадимович вышел из дому примерно неделю назад, сел в свою машину и уехал на работу. Больше ни его, ни его машины никто не видел. Жена вела себя как нормальная дура. Она спокойно сидела дома и ждала, «когда блудный муж вернется из очередного загула». Это ее слова. Инна с ней разговаривала и ничего не добилась. Подавать заявление о пропаже мужа она отказывалась. «Алексей таскается за каждой юбкой, но быстро остывает. Если я буду сидеть тихо, он обязательно вернется. Так уже было не раз. Но если я «вякну» и создам проблему, он меня бросит».

Она смотрела на Инну, как овца, с мольбой, но, как только Пономаренко отвернулась, щелкнула зубами, будто хотела укусить.

— Вы не допускаете мысли, что с Алексеем Вадимовичем могла случиться беда? — спросила Инна.

Та будто оглохла.

— Муж таскается за каждой юбкой, но быстро остывает. Если я буду сидеть тихо, он обязательно вернется, — слово в слово повторила она.

«Хороший тыл у Серпантинова, — с грустью подумала Инна. — Хотя, возможно, он над таким тылом работал всю семейную жизнь. Были же у них и ревность, и ссоры, и бурные примирения? Какими удавками все это утихомиривалось?»

— Людмила Ивановна, вы не слышали, кто-нибудь угрожал мужу?

— Не вмешивайтесь, пожалуйста, — в очередной раз попросила жена. — Кто вас просил вмешиваться? Кто?

Овца закрыла глаза руками и подсматривала за Пономаренко в щелочки между пальцев.

Такая могла и сама его тихонько порешить. Пришел Алексей Вадимович пообедать, а она его аккуратненько по головке топориком тюк! А потом не спеша разрезала на малюсенькие кусочки да и вынесла собачкам на пропитание, да еще и приговаривала: «Хоть какая-то польза от тебя, кобеля, будет!»

— Кто вас просил его искать? — перебила недобрые мысли Пономаренко овца.

— Вы знали, что Алексей Вадимович продал дачу? — спросила Инна.

— Продал дачу? — Людмила Ивановна побледнела. — Нет. — И она залилась слезами. — Он меня бросил, бросил. Он обещал дачу мне оставить! На что я теперь буду жить?

— Как все — работать будете, — вырвалось у Инны. Она смотрела на рыхлое безвольное лицо, на холеные руки. Да, представить в них ни калькулятор, ни половую тряпку невозможно. Но ведь должно быть что-то в прошлом? Все мы на кого-то учились.

— Я ничего не умею делать, — всхлипнула женщина. — Я умею только ждать мужа.

— Алексей Вадимович продал дачу и получил деньги, большие деньги. С тех пор его никто не видел.

— Как он мог продать дачу? — переживала о своем Людмила Ивановна. — Он обещал. Может, вы ошибаетесь? И почему я вам должна верить? Вы аферистка? Я в милицию позвоню.

— Звоните, заодно сообщите, что мужа нет почти неделю.

Людмила Ивановна с опаской положила трубку обратно.

— Он меня бросит, если узнает, что я звонила в милицию. А вы откуда знаете про дачу?

— Я знаю тех, кто купил дачу. Это они беспокоятся, им совсем не хочется, чтобы исчезновение Серпантинова связывали с их именем. Понимаете?

— Нет, не понимаю. Так Алексей Вадимович действительно продал дачу? Как же я теперь буду жить? Вдруг он не вернется? И где деньги? Дача стоила дорого.

— Он должен был встретиться с покупателями, то ли там нужна была какая-то подпись, то ли они договорились отметить покупку, не вникала, но Алексей Вадимович не пришел.

— Как же я теперь буду жить?.. — вернулась на круги своя Людмила Ивановна, и Пономаренко поняла, что дальнейший разговор бесполезен.

Инна понятия не имела, где искать Серпантинова, и вот теперь неожиданно появилась ниточка. Папка с надписью «Серпантинов Ал.» валялась в урне. Инне очень хотелось запустить туда руку, вытащить документы и тут же, не отходя от «кассы», изучить.

Она осмотрелась.

Алехандро с Сергеем Анатольевичем надирались абсентом и оживленно разговаривали. Одно из двух: или «травили» друг другу анекдоты, или обсуждали баб. Они уже в упор не видели ни Пономаренко, ни урны.

Женщины тихо шушукались и явно выясняли отношения. Обстановка в той стороне накалялась, потому как амплитуда жестов увеличивалась. Инна подошла к урне совсем близко. Протяни руку — и…

— Вам помочь? — услышала она.

Инна быстро выпрямилась. Рядом стоял мужчина. Инне захотелось протереть глаза. Она и узнавала его, и не узнавала.

— Вы… ты… Роман? Ты как здесь оказался?

— Работаю в охране. Учтите, мы с вами незнакомы.

— Поняла. Мне нужна вон та папка, — сообразила Инна.

— Мне тоже.

— Значит, так: я упущу туда губную помаду, а ты мне будешь помогать.

Инна достала косметичку и начала старательно подкрашивать губы, а потом ловко выронила тюбик прямо в урну.