Алекс некоторое время молчал, снова и снова возвращаясь к ее словам. Она говорила правду, это несомненно. Когда он услышал, что он является "средоточием ее мира", у него закружилась голова, и на миг перехватило дыхание. Но также ясно Алекс ощутил, что она чего-то недоговаривает. "Наш разговор похож на беседу человека и фэйери: искры правды в облаках красивых недомолвок" - внезапно подумал Алекс - "Что же скрывает моя волшебная гостья. ЛаФайет! Я и не задумывался о том, что у нее не случайная фамилия". Алекс улыбнулся своим мыслям.

- Все хорошо! Будем считать, что мы прояснили все, что случилось вчера, и мы опять друзья? - чуть бравурно сказал Алекс и протянул женщине руку.

- Да, конечно же, друзья! - с облегчением откликнулась Биче и вложила свою руку в протянутую руку Алекса. Только рукопожатие вышло не совсем убедительным, слишком слабым и затянутым для дружеского.

Когда они разняли руки, Алекс возвратился к книге и спросил Беатриче, почему она выбрала именно ее.

- Это моя любимая комедия Шекспира - с короткой улыбкой ответила Беатриче - в школе я участвовала в ее постановке. Угадай, кого я играла?

- Наверное, Кизила - насмешливо улыбнулся в ответ Алекс.

- Роль моей мечты, но ты не угадал - парировала Биче - Судя по всему ты в школьные годы тоже участвовал в постановке этой пьесы?

- Да - ответил Алекс и вспомнил то прекрасное время, когда незадолго до выпуска они затеяли возню с постановкой, и он даже ревновал Дидье, которому досталась роль Беатриче.

- А ты кем был в этом спектакле? - продолжала расспрашивать его Би.

- Доном Педро, но я был не особенно доволен своим персонажем - признался Алекс.

- Отчего же? И кого ты хотел бы изобразить? - недоуменно спросила женщина

- Я хотел бы быть Бенедиктом, потому что Дон Педро ни при каком раскладе не смог бы быть с Беатриче, а мне всегда страстно этого хотелось - задумчиво произнес Алекс - В нашей постановке Дидье исполнял роль Беатриче.

Сердце Беатриче сжалось от боли, но она осталась спокойной и заинтересованной, и с печальной усмешкой сказала:

- У нас есть поговорка: будьте осторожны с тем, о чем вы молитесь, вы можете это получить. По прошествии стольких лет ты все-таки живешь рядом с Беатриче, и ты ничего не получаешь от этого соседства, кроме забот, опасностей и головной боли. Кстати, расскажи, что можно сделать для Дидье? У него действительно все так ужасно, как ты вчера рассказал?

- Да, все плохо, хотя я еще не общался с Мэттом, но, судя по тому, как сейчас выглядит Ди, они хлебнули горя - покачал головой Алекс - Что можно сделать? Даже не знаю, наверное, надо будет пристроить Меттью в клинику, чтобы облегчить его состояние и хотя бы на время снять груз с Дидье. Но для этого нужно согласие больного, а с этим могут возникнуть самые серьезные затруднения. Мы с Ди вчера немного выпили, поговорили и... - что-то заставило Алекса не пускаться в описание подробностей вчерашнего вечера - потом я вспомнил про тебя.

После короткого молчания он поменял тему:

- А что я могу сделать, чтобы твои чудовища вели себя прилично и не вылезали когда ни попадя?

Биче смущенно отвернулась и произнесла:

- Мои чудовища - это моя беда. Единственное, о чем надо бы подумать - сможешь ли ты предупредить меня, если ты узнаешь о возможном визите нежданных гостей?

- Да, это важно - задумчиво сказал Алекс.

Беатриче тем временем, начала, пританцовывая, прохаживаться по кухне, погрузившись в свои мысли. На ней была старая рубашка Алекса, подпоясанная невесть откуда взявшимся ископаемым галстуком и любимые носочки. Алекс зачарованно наблюдал за ней, потом потянулся к блокноту и стал делать быстрые зарисовки. На секунду оторвавшись от своего занятия, он вдруг произнес:

- А ты знаешь, Биче, я думаю, что мои молитвы были не напрасны.

Она вопросительно глянула на него.

- Я просил об исполнителе роли, а получил настоящую Беатриче, и это, на мой взгляд, будет совсем другая история - с нежностью сказал Алекс.

У Биче сначала округлились глаза от изумления, однако миг спустя она лукаво улыбнулась, приподнялась на цыпочки и сказала "К Вашим услугам", изобразив глубокий поклон.

***

Расширенное заседание Городского совета проходило несколько нервно. Принимавшие в нем участие депутаты и чиновники администрации были весьма озабочены результатами развития Города по итогам года. Хотя на первый взгляд, поводов для беспокойства было немного: слегка понизилась собираемость налогов, в первую очередь тех, которые платили работающие граждане. Как следствие, пришлось в течение года несколько раз перекраивать бюджет, сокращая расходы. Под вопросом оказалось реализация нескольких амбициозных проектов Главы города. Но в целом, сложившуюся ситуацию нельзя было назвать кризисом, поэтому тут и там звучало новое словечко "пробуксовка", придуманное по этому случаю.

Однако, городская элита, представленная здесь начальником полиции, господином Гуардини, главой Департамента экономики и финансов, господином Фуке, и руководителем аппарата Главы города, господином Дюнуа, знали то, чего не знали большинство из присутствующих здесь людей. Существовала куда более серьезная проблема, которая, если ее не решить, угрожала бы существованию, как Города, так и всего государства - налицо был кризис рождаемости. Общегосударственная статистика была угнетающая - ни одна процедура ЭКО в этом году не закончилась беременностью и рождением ребенка любого пола. Врачи-акушеры под угрозой немедленного увольнения, а иногда и физической расправы, молчали, не распространяя информацию об этой проблеме. Но намеки, шепотки и слухи понемногу просачивались в общество и создавали тревожную атмосферу. Как известно, замалчивание проблемы - это самый неэффективный способ ее решения. Однако, ничего конструктивного ни руководство страны, ни местные вершители судеб придумать не могли. Но поскольку, ни простым смертным, ни собравшимся здесь представителям населения не полагалось ничего знать о нависшей угрозе, Глава города с подачи руководителя своего аппарата распекал должностных лиц фискального ведомства за низкую собираемость налогов, а чиновников из Департамента строительства - за перерасход средств, выделенных на строительство общегородских объектов, которые недавно он лично лоббировал. Дело в том, что должность Главы города была выборная, поэтому градоначальники периодически менялись, не засиживаясь на теплом месте. Уже давно законодательство Города было сформулировано таким образом, чтобы минимизировать полномочия Главы города, оставив ему лишь представительские функции. В действительности, Городом управляли уже упоминавшиеся ключевые фигуры, находившиеся на своих постах уже не первый десяток лет. Поэтому речь Главы города на этом совещании воспринималась ими скорее как фарс, чем как источник серьезной угрозы ИХ людям в налоговой службе или Департаменте строительства.

Роберто, наблюдая происходящее, с легкой улыбкой размышлял о том, что ему в руки плывет еще одна возможность поддеть раздражавшего его "младшего друга", ведь бюро Алекса было одним из основных разработчиков проектов, расходы на которые так громогласно урезались.

Господин Гуардини за годы работы в должности начальника полиции при помощи своей страсти к сексуальным играм особого рода получил власть над людьми, занимавшими важнейшие должности в управлении Городом. Большинство из них было втянуто в эту систему господства и подчинения отнюдь не по своей воле, но теперь в руках Роберто их крепко удерживал клубок из страха разоблачения, привычки к изощренным способам сексуального удовлетворения и любви-ненависти к их Хозяину.

Алекс во время дебатов находился в галерее для посетителей, располагавшейся над залом заседаний Городского совета. Как бы он ни был озабочен судьбой обсуждавшихся проектов, от его внимания не ускользнула довольная улыбка его заклятого "друга", заставившая задуматься не только о перспективах его профессиональной деятельности, но и о будущем Беатриче ... его Беатриче.