Женщины приступают к работе. А я вздыхаю с облегчением, когда Эмма развязывает мои запястья.

Джекс пьет свой напиток, с интересом наблюдая за происходящим. Я не знаю, что делать. Чувствую сумасшедшее желание. Веревки скользят по телу и падают на пол.

— У тебя есть для нее другие трусики? — спрашивает он Эмму.

— Конечно. Мы меняем эти?

Я вдыхаю. Никто никогда не видел меня голой. Но мои соски заостряются, а нервное возбуждение, проходит сквозь меня, словно электрический ток.

Это подавляет. Пальцы Джекса дергаются, будто он хочет протянуть ко мне руку, сорвать с меня последний клочок одежды.

Чувствую себя потерянной. Я не знаю, чего хочу. Чтобы он ушел или продолжал оценивать меня, словно волк перед нападением на добычу. Моя кожа зудит от нетерпения.

— Она красивая, не так ли? — говорит он женщинам, те кивают в знак согласия.

Эмма стягивает мои трусики и Джекс резко вдыхает, словно скрывая какой-то другой звук. Он скрывает свое желание. Я чувствую это. Я вновь чувствую всплеск власти. Этот человек хочет меня. Никто никогда не хотел меня.

Это чувство поглощает, оно пьянит больше, чем виски. Затягивает больше, чем письма. На мгновение вспоминаю его слова, на бумаге. Это с них все началось.

Почему я тогда ответила? Я действительно хотела этого? Опасный заключенный сбежал и похитил меня, чтобы заполучить меня?

Я получала именно то, что хотела.

— Приведи ее, когда она будет одета, — говорит он будто ему становится трудно сдерживаться и возвращается в гостиную.

Я не хочу, чтобы он уходил. Еще нет.

— Эй, — говорю я. — Могу ли я принять ванну?

Джекс оглядывается, оценивает меня, и мое тело пронизывает иглами. Боже, это похоже на наркотик. Я хочу, чтобы он продолжил смотреть и хотеть меня. Я никогда не чувствовала себя настолько сильной.

Его хрустящая белая рубашка расстегнута на шее, и я вижу, как дергается его адамово яблоко.

— Да, — говорит он и поворачивается к Эмме. — Оставьте нас на минутку.

Женщины выходят в ванную комнату. Когда они скрываются из виду, Джекс очень близко подходит ко мне. Томленье в моем теле достигает апогея. На мне нет одежды. Номер мягко освещен лампами с обеих сторон кровати. Более соблазнительной сцены у меня еще не было. Мужчина всего в нескольких сантиметрах от меня. Его палец касается моего подбородка.

— Ты лучше, чем я думал, — шепчет он.

Я тяжело сглатываю и спрашиваю.

— Что ты имеешь в виду?

Его рука касается моей спины и он прижимает меня к своим бедрам. Я понимаю, о чем он говорит, когда чувствую внушительную выпуклость, прижимающуюся к моему животу.

— На некоторые вещи ты легко вдохновляешь.

Я едва могу дышать. Мы связаны. Мягкая ткань его брюк, касающаяся моего живота, лишь подтверждает это. Его рука на моей голой спине.

— Черт, ты прекрасна. — Его губы в сантиметре от моих. Еще немного и я смогу коснуться его. «Старомодный», вероятно, все еще крутится на его языке.

Я плавлюсь в его руках. Мы не двигаемся. Я поймана между страхом и желанием. Строки его писем вспыхивают во мне, пробуждая тепло, которое я чувствовала все эти месяцы, читая о его опьяняющей необходимости.

Теперь он прямо здесь, напротив меня, горячий и желанный.

Его челюсть покрыта щетиной. Я сопротивляюсь желанию коснуться её. Я хочу чего-то большего, но не знаю чего. Возможно, поцелуя. Точно. У меня есть шанс, прямо сейчас.

Мне хватит смелости? Я смотрю на его рот. Мое дыхание становится рваным. Джекс чуть сдвигается — легкое движение ко мне. И между нами становится еще меньше пространства.

Палец под моим подбородком движется вниз, лаская мое горло. Это ощущение — все, о чем я могу думать. Он собирается сделать это. Он поцелует меня. Что-то случится. Пойду ли я до конца? Как далеко я смогу пойти? Трепет моего тела говорит, что я не остановлю его и он заполучит меня в свою власть. Но он упирается пальцем на маленькое устройство, висящее на моей шее.

— Наслаждайся своей ванной, — говорит он. — Но знай, что здесь успокоительное. Не беги и не делай ничего резкого, иначе через несколько секунд отключишься.

Я отступаю от него, нарушая нашу связь. Моя рука поднимается к горлу, а Джекс разворачивается ко мне спиной.

— Не советовал бы трогал его. Оно активируется, если попытаешься снять его.

Я отдергиваю пальцы от шеи. Я готова кричать. Он играет со мной!

Ненавижу! Ярость все-таки рвется из меня.

— Убирайся! Мне нужно уединиться, чтобы ты не смотрел на меня, как озабоченное животное!

Он кланяется.

— Как пожелаете, прекрасная Мия.

Его глаза прощально скользят по моему телу, и Джекс исчезает в другой комнате.

Мое тело мгновенно замерзает. Я вижу халат, висящий на крючке, и хватаю его. Я ничтожна и безумна, разочарованна и отвратительна себе. Стоять голышом в гостиничном номере, и предлагать себя словно обычная шлюха, надеясь, что какой-то придурок обратит на меня внимание!

Я хочу плакать, но не буду. Я больше не та Мия. Я собираюсь пройти через это. Я сильная.

Эмма выходит из ванной.

— Вы готовы?

Иду к женщине, испытывая миллион разных эмоций.

Я не боюсь Джекса.

Я отброшу стеснения.

Но я не знаю, чего я хочу.

Пытаюсь представить себя в доме тети, забытую и одинокую, и не могу.

Но этот Джекс! Как же сложно его понять.

И я не знаю, чего он хочет от меня. Или чего я хочу от него.