Какой позор!

Я почувствовал, что из носа опять течет. Я вытер его рукавом рубашки. Я швырнул свой доклад на парту и плюхнулся на стул.

Миссис Каллус все еще оттирала футболку платочком. Я знал, что мучениям моим не будет конца и краю. Я знал, что после того, как я залил соплями училку, мне весь день не дадут проходу.

И я был прав.

После уроков Маркус Меллони с компанией других ребят шел за мной по пятам, оглушительно чихая. Они все считают себя первоклассными остряками. Мало того что они чихали, так еще и сопровождали это ослиным ревом.

Когда Мститель выйдет на тропу войны, им станет не до смеха.

Вот что я думал, пока не увидел в хвосте группы Бри Бирнбаум. Она тоже смеялась.

Это было как ведро ледяной воды на голову. Как удар под дых.

Они последовали за мной и на улицу, хихикая и обчихивая меня. Маркус Меллони протаранил меня сзади, отчего я головой вперед перелетел через низенький заборчик, огораживавший школьный двор.

Я грохнулся на живот. Сверху меня от души припечатал рюкзак.

Подняв глаза, я увидел желтый родительский «Камри», припаркованный через дорогу. Я с трудом поднялся на ноги, поплелся к нему под хохот ребят и распахнул заднюю дверцу.

Папа сидел за рулем. Мама с улыбкой повернулась ко мне:

— Привет, Ричард. Я смотрю, ты веселился с друзьями?

— Угу. Веселился, — буркнул я.

Ничегошеньки она не понимает. Что толку говорить правду?

Папа уткнулся в экран сотового телефона. Он что-то пробубнил себе под нос. Бу-бу да бу-бу. Папа — великий бубнильщик.

Родичи у меня — словно из фильма ужасов вышли. Оба тощие и бледные, точно зомби. Папа вечно рычит и ворчит, как монстр Франкенштейна. Когда мама улыбается, ее улыбка больше похожа на оскал.

Ладно. Наверное, я маленько преувеличиваю.

Но если мама и улыбается, то, как правило, моему меньшому братцу, Эрни. Он избалованное маленькое чудовище, но мама все его выходки находит очаровательными.

Как будто этого мало, основное время мои родители проводят в склоках. Они бранятся дни напролет, по поводу и без. Это у них типа хобби.

Каким ветром занесло меня в эту семью?

Нет, правда.

Я практически убедил себя, что я — супергерой с другой планеты. Я попал на Землю младенцем, а эти люди, Дризеры, меня усыновили.

Это единственное приемлемое объяснение, которое приходит на ум.

Я откинулся на спинку сиденья.

— Почему вы за мной заехали? — спросил я.

Папа отъехал от обочины.

— У матери своей спроси, — пробубнил он.

— Я увидела рекламу одного аллерголога, — сказала мама.

— Вы везете меня к очередному врачу? — спросил я.

— Он сумеет тебе помочь, — ответила мама.

— Не нужен ему никакой врач, — проворчал папа, сворачивая на Кёрби-Стрит.[2]

— Нет, нужен! — отрезала мама. — Помолчи, Барри.

— Нечего меня затыкать. Не нужен ему никакой врач. Ему нужно научиться вести себя по-мужски.

— Ты не можешь винить его в том, что у него плохо со здоровьем, — возразила мама.

— Плохо со здоровьем? У него плохо с самооценкой, только и всего!

И как давай друг на дружку орать! Я зажал уши руками. И так без конца. По идее, пора бы уже привыкнуть.

Случись мне рисовать о моей семье комикс, я бы назвал его так: «Поле Брани: Нападение Кричащих Родичей».

Иногда мы с Эрни, затаившись на лестничной площадке, подслушиваем, как они ругаются. Корчим забавные рожи, отпускаем шуточки, и при этом стараемся, чтобы они не услышали, как мы наверху над ними уматываемся.

Однако мне совсем не до смеха, когда они цапаются из-за меня. Я этого не выношу.

А теперь они кричали друг на друга, выясняя, нужен мне врач или нет.

— На него салфеток не напасешься! — ругался папа. — Он их по коробке в день переводит!

— Вот как? А ты бы хотел повторно использовать? — кричала мама. — Может, выделять ему по салфеточке в сутки? Думаешь, так ты сэкономишь свои деньги, Барри?

У меня же тем временем вызревал очередной сокрушительный чих.

К счастью, поездка была короткой. Папа свернул на Дитко-Авеню,[3] проехал пару кварталов и подкатил к обочине.

Я выглянул в окошко и увидел здание из темного кирпича. Небольшая табличка возле стеклянной двери гласила:

— Ух ты! — воскликнул я. — Смотрите, где мы! На той стороне — Музей Комиксов!

Да! Бывает же такая удача!

В Музее Комиксов я провожу все свое свободное время. Мне там каждый уголок знаком. Жаль, что нельзя там жить. В этом музее хранится самая большая, самая потрясающая коллекция комиксов в мире. Чего уж там, во Вселенной.

— Доктор Корень тебя ждет, — сказала мама. — Обязательно расскажи ему, как у тебя зудит кожа после чипсов из тортильи.

— А вы со мной не пойдете? — спросил я.

— Не можем, — буркнул папа. — Нам еще забирать Эрни.

— А где Эрни? — спросил я.

— В кружке по лепке из глины, — ответила мама. Ее лицо всегда озаряет особая улыбка, когда она говорит о своем ненаглядном Эрни.

— Он же ничего не лепит, — заметил я. — Только кидается глиной в других детей.

И это чистая правда.

— Не говори гадостей про Эрни! — возмутилась мама.

— Эрни хотя бы не вычихивает свои мозги каждые пять минут и не ляпает соплями на ковер, — добавил папа.

Очаровательно.

Видите ли, Эрни в принципе не может совершить ничего дурного. Серьезно. Все, что ни делает мой младшенький, они считают шалостями гения.

Я выбрался из машины. Прохладный вечерний ветерок приятно освежал лицо. Солнце садилось за ряды высотных зданий. По тротуару тянулись длинные фиолетовые тени.

Я бросил взгляд через дорогу на огромное белокаменное здание музея, увенчанное куполом.

«Забегу туда после визита к врачу», — решил я.

— Увидимся! — бросил я родителям. И захлопнул дверцу автомобиля. Они уже вовсю пререкались из-за чего-то еще.

Я повернулся и подошел к стеклянной двери. Еще раз взглянул на табличку. Потом открыл дверь и вошел.

Откуда мне было знать, что мир вскоре сойдет с ума?

Табличка в вестибюле извещала, что доктор Корень принимает в кабинете 301. Я вызвал лифт, поднялся на третий этаж и обнаружил искомый кабинет в конце длинного, тускло освещенного коридора.

Вошел в светло-зеленую комнату ожидания. Там не было ни души. За стойкой регистрации тоже никто не сидел. У стены я заметил две светло-зеленых кушетки. На низеньком столике покоилась стопка журналов «Пипл».

— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул я.

Никто не ответил.

— Доктор Корень? — В безлюдном помещении мой голос прозвучал неожиданно громко.

Я собирался уже уйти, когда в приемной послышались шаги. Тяжелые, громоподобные шаги. Дверь кабинета распахнулась, и вышел огромный дядя в белом халате с короткими рукавами.

У него были короткие черные волосы и пунцовая физиономия, похожая на надутый воздушный шар. Необъятное брюхо распирало белый халат. Я заметил, что две или три пуговицы отлетели. Жировые складки выпирали наружу. Ручищи напоминали пару жирных розовых окороков.

У него были глубоко посаженные черные птичьи глазки. Когда он расплылся в улыбке, образовались три-четыре лишних подбородка.

— Я… я уж думал, что ошибся кабинетом, — пробормотал я.

Его улыбка стала шире.

— Нет. Я тебя ждал, Ричард. — Голос у него был мягкий и доносился, казалось, из самой утробы.

Колыхаясь всем телом, он подошел и протянул мне розовую руку. Пальцы его походили на толстые сосиски. Вблизи мне отчетливо стали видны поблескивавшие на его лбу капельки пота.

Он пожал мне руку. Ладонь у него была теплая и рыхлая. Крошечные глазки пронизывали меня насквозь.

— Я слышал, у тебя проблемы с аллергией? — сказал он. — Много чихаешь, да?