— Да, — ответил я надтреснутым голосом. И откашлялся.

Он, наконец, отпустил мою руку. Кивнул, не сводя с меня пытливых глаз. А за окном был Музей Комиксов, и мне отчаянно хотелось оказаться там, а не в безлюдной приемной с отвратным пузырем-доктором, не влезавшим в собственный халат.

К тому же, уж больно он смахивал на Маркуса Меллони, вариант переработанный и ухудшенный.

— Не нервничай, Ричард, — сказал он мягко. — Полагаю, я смогу тебе помочь. У меня есть собственный метод лечения. На разработку ушли долгие годы. Но, кажется, я смогу изменить твою жизнь.

— Э… изменить мою жизнь?

— Прошу за мной. — Он повернулся и, переваливаясь с боку на бок, зашагал в приемную.

Я отчаянно пытался сдержаться, но не смог. Я чихнул. А потом еще раз.

— Я абсолютно уверен, что у тебя аллергия на содержащуюся в воздухе пыль, — заявил доктор Корень. — Ты слишком чувствителен. У тебя реакция на мельчайшие частицы.

Я вытер нос рукавом и вошел в приемную. Там тоже все было зеленым-зелено. Зеленые обои. Зеленые столики. Даже свет — и тот казался зеленым.

Доктор склонился над шкафчиком. Дряблая плоть на его руках колыхалась, когда он рылся в ящичках.

— Ты бы, наверное, рад был избавиться от чихания раз и навсегда, да, Ричард?

— Ну, да. Само собой, — ответил я. — Но у меня эта аллергия с рождения. Я…

— Я тебе поставлю укольчик, — сказал он. И выпрямился. Я не мог разглядеть, что он держит в руке. Он прятал ее за складкой халата.

По спине у меня пробежал холодок.

— Укольчик?

Он кивнул:

— Да. Полагаю, это сработает. Один укольчик — и твою аллергию как рукой снимет. — Он жестом велел мне повернуться к нему спиной. — Я собираюсь сделать тебе инъекцию под лопатку.

У меня вдруг пересохло во рту. Я плохо переношу уколы. У меня аллергия на уколы. К тому же, я их ужасно боюсь.

— Ну, не знаю… — начал я.

— Не шевелись, Ричард, — сказал он. — Пару секунд будет пощипывать. Но не шевелись. Умоляю. Не оборачивайся.

Я затаил дыхание. Я напрягся всем телом. Я зажмурился и ждал, когда спину пронзит острая боль.

«Раз… два… три…», — считал я про себя. И ждал… ждал боли…

«…четыре… пять…»

Я не выдержал. Я открыл глаза и обернулся.

И увидел шприц в руке доктора Корня. Игла была добрых полметра в длину!

Не успел я пошевелиться, как он всадил ее мне в спину.

Я дико закричал.

Все погрузилось во тьму.

Я открыл глаза. Несколько раз моргнул и уставился в бледно-голубое небо.

Небо?

Где я?!

Нет. Я смотрел на длинную потолочную лампу. Потолок был зеленый. Я поднял голову. Еще немного поморгал. В поле зрения медленно возник кабинет доктора Корня.

Я откашлялся. Несколько раз вздохнул. Потребовалось немало времени, прежде чем я понял, что лежу на спине.

Надо мною склонился доктор Корень. Лицо его было красным, как помидор. Крошечные черные глазки вперились в меня.

— Прости, Ричард, — прошептал он.

— Я?.. — Потолок бешено вращался.

— Ты в порядке, — сказал он, похлопав меня по руке. — Ты упал в обморок. Боюсь, ты не первый, кто отключился при виде этой длинной иглы. — Он покачал головой. — Я же просил тебя: не оглядывайся.

— Я… я не смог удержаться. Я…

Он осторожно взял меня за плечи и привел в сидячее положение.

— Теперь с тобой все будет хорошо, — сказал он. — Шприц, конечно, выглядит жутко, но вот увидишь: тебе действительно поможет.

Головокружение постепенно проходило. Я почувствовал себя лучше. Я поднялся на ноги.

Доктор Корень обеими руками вытер пот со щек. Он снова улыбнулся, отчего его подбородок собрался в складки, точно сырое тесто.

— Совсем не больно, правда?

— Я… кажется, нет, — пробормотал я. — То есть, я ничего не почувствовал.

— Хорошо, — сказал он мягко. — Очень рад. — Он указал на дверь. — Можешь идти. Не думаю, что тебе нужен еще один укол. Но если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

— Ну… спасибо, — ответил я.

Как же, «спасибо». Мне просто хотелось поскорее отсюда выбраться.

Я повернулся и направился в комнату ожидания. Он за мной не последовал. Я вышел в коридор, поспешил к лифту и спустился на первый этаж.

Я вышел на улицу. Солнце низко висело в вечернем небе. Ветерок стал прохладнее. Я поднял глаза на музей. Мне не терпелось туда попасть.

Я посмотрел направо, потом налево. Побежал через дорогу. И…

— ААААААААААААААА-ПЧХИИИИИИИИ!!!

Я вошел в широкие двери музея. Потолки были высотою в милю, вдоль стен располагались высокие окна. Огромная красно-синяя люстра свисала над длинным столом администратора.

Подошвы моих ботинок звонко стучали по беломраморному полу. Эхо разносило звук по всему огромному залу. Я окинул взглядом развешенные по стенам плакаты с изображениями супергероев.

— Здорово, Шаман! Как жизнь? — крикнул я.

Сидевший за столом Шаман оторвался от графического романа:

— Йо, Ричард. Как твоя?

Великий Шаман — главный зазывала и куратор музея. Настоящего его имени я не знаю. Я всегда зову его Шаманом. Мы с ним добрые друзья. В том смысле, что я гораздо больше времени провожу с ним, чем с собственной семьей.

У Шамана серьезное, удлиненное лицо. На носу сидят очки с темными стеклами. Темно-каштановые волосы он стягивает в конский хвост на затылке. С одного из ушей свисает солидных размеров серебристая пиратская серьга в форме обруча. А еще у него есть красочные татуировки с изображением его любимых героев, на руках — от плеч до запястий — и на груди. Он всегда ходит в майке, выставляя их напоказ.

Парень он — что надо, но я никогда не видел, чтобы он улыбался.

Я подошел к стойке.

— Шазам, бро,[4] — сказал он. Мы стукнулись кулаками. — Чегой-то ты припозднился?

Я поспешно отвернулся, чтобы чихнуть. Потом задержал дыхание и подождал, дабы убедиться, что продолжения не предвидится. После чего снова повернулся к Шаману.

— Заходил к аллергологу, — сказал я. — Он мне сделал укол.

Шаман фыркнул:

— По ходу, не помогло. — Он выдвинул ящик стола и принялся рыться внутри. — Есть тут для тебя кое-что.

Он вытащил две книжки комиксов. Я не видел обложек, но они явно были очень старыми. Бумага пожелтела от времени.

Все-таки Шаман — классный мужик. Он всегда подыскивает комиксы, которые придутся мне по вкусу. И еще он позволяет мне делать в музее все, что заблагорассудится. Я могу зайти в любую комнату, где хранятся редкие комиксы, и любоваться ими, сколько душе угодно.

Он поднял комиксы, чтобы я смог как следует их разглядеть. На обложках красовался шимпанзе в натянутой на голову черной маске.

— «Обезьян в Маске»! — воскликнул я.

Шаман кивнул.

— Это, бро, большая редкость. Про Обезьяна в Маске было всего два выпуска. В 1973 году. Видел такие? Не видел, конечно, — тут же ответил он за меня.

Мои руки слегка дрожали, когда я брал у него комиксы. Уж больно они были редкие и ценные.

— Чума, — сказал я. — Просто чума. Я возьму их в читальный зал и почитаю. Спасибо, Шаман.

Мы снова стукнулись кулаками. Потом, бережно держа комиксы перед собой, я поспешил в читальный зал, расположенный в конце огромного главного зала.

Цокая ботинками по мраморному полу, я миновал бронзовые статуи Марсианского Хаоса и его заклятого врага Плутопуса.

В другое время я бы наверняка остановился, чтобы изучить обложки сотен книжек комиксов, выставленных на полочках вдоль стены. Но не сегодня. Слишком уж не терпелось мне изучить бесценные выпуски про Обезьяна в Маске.

Кроме себя любимого я не заметил в музее ни одного посетителя. Интересно, почему он так непопулярен? Как люди не понимают, что другого такого музея днем с огнем не сыщешь?

Я миновал проекторскую и стоявшую перед ней высоченную статую Капитана Протоплазмы. В зрительном зале было темно и тихо.