Глава девятая

Глава девятая.

— А если что-то пойдет не так и они не успеют до рассвета? — спрашивает меня Тила.

— На это мы с тобой повлиять уж точно не сможем. Нам остается только ждать и надеяться на лучшее, — несколько запоздало откликаюсь я.

Все мое внимание поглощено приятным для глаз и души, созерцанием моего нового лука. Он — превосходен! Совсем не сравним с моим первым: верным, но слабосильным; значительно превосходя его и в дальности и в убойной силе и в скорости ведения стрельбы. С учетом показателя моей ЛОВКОСТИ средний урон без крита при стрельбе должен выходить прилично за 40 хп уже сейчас. Жаль, проверить пока не получится — он станет доступен мне, лишь по достижению 10го уровня. До которого, впрочем, осталось лишь рукой подать — дождаться прибытия графа де Дрэ с союзными войсками и доложить ему о том, что все прошло как нельзя лучше. Городские авторитеты оповещены и к окончанию ночи будут готовы нанести неожиданный и коварный удар по врагам из города. Ну, ещё надо освободить город, конечно. Вот после этого я точно достигну долгожданного 10го левела, а с ним и возможности выбора второй ветки развития. Ну а пока: за счет полученных трёх тысяч очков за визит к бургомистру, оружейнику и купцу я приподнялся до девятки. Тила, все ещё на том же — 11том уровне.

Кстати, лук мне перепал от щедрот души оружейника Урана — да продлят боги и рандом дни сего персонажа. Я застал его в лавке и передав инфу от графа, совершенно случайно зацепился взглядом за элегантно изогнутое палисандрового оттенка дерево, кокетливо выглядывающее из-за нагромождения грозно сверкающего боевого железа. «Надо брать не раздумывая» на грани истерики завопила чуйка. Пригасив жадный блеск в глазах — равнодушно поинтересовался ценой: «во-он того — с виду неплохого изделия». Втайне рассчитывая на более чем приличную скидку, разумеется. Да что уж там — на безбожно огромную, конечно. При моей-то, пока всё ещё не сдувшейся ХАРИЗМЕ и перстне посланника графа на пальце! Со скидкой не прокатило — нежлобливый оружейник отдал мне приглянувшийся лук даром. Мол: «одно дело делаем», «Родина или смерть» и всё такое прочее…

Рандеву с двумя остальными городскими «уважаемыми людьми» прошли не столь радостно, но тоже приятно. Купец, сраженный чарами Тилы преподнес в дар «прекрасной посланнице» матово сверкающий браслет с неплохими бонусами на ИНТЕЛЛЕКТ и ВЫНОСЛИВОСТЬ. А бургомистр, ослепленный её красотой, предпринял робкую попытку пригласить девушку поработать на благо города в качестве его личной помошницы. После моего неприлично громкого и вызывающего кашля, чиновник стремительно сник и еще более робко предложил нам дюжину бутылок шампанского: «дабы господину и госпоже — было чем отметить нашу неминуемую победу над подлым узурпатором и захватчиком»…

… Откуда-то со стороны города ветер приносит запах свежеиспеченного хлеба и внезапный собачий вой. Сглотнув набежавшую голодную слюну, я вдруг понимаю, что хочу есть. Слышу, как Тила шмыгает носом.

— Шампанского хочешь? — спрашиваю у девушки, подумав и даже порывшись в инвентаре на всякий случай, но более ничего сьедобного там не обнаружив.

— Давай, — быстро откликается она, — у меня тоже ничего нет. Извини.

— За что?

— Я, как женщина должна контролировать, чтобы у нас всегда была в сумках еда.

— Забей, — снисходительно машу рукой я, — у нас в банде равноправие…

Неторопливо пьем шипучку из горла, сидя на земле, привалившись спинами к гладкому толстому неохватному стволу какого-то местного дерева.

— Вкусно, — резюмирует моя спутница.

— Пойдет, — все так же ласково наглаживая приятно-прохладное полированное гладкое плечо своего нового длинного лука, отзываюсь я.

— Сейчас ты похож на ребенка, — негромко и совсем необидно, фыркает Тила.

— Ну, ты и сама недалеко от него ушла, — отвечаю я.

…Магиня леса коротает время, забавляясь с моим «цепким вьюном». Под воздействием ее невесомых пассов руками тот: то складывается в змеиные кольца, то стремительно взмывает ввысь, то послушно скатывается в небольшой клубок, чтобы через мгновенье вновь трансформироваться. Что удивительно — вьюн абсолютно послушен её воле и резвится под луной, совершенно позабыв обо мне и моем источнике маны. Тила как-то нашла с ним общий язык, и подпитывает эти пляски из своих огромных, по сравнению с моими, запасов. Поскольку банкет проходит не за мой счет — я ничего против не имею. Чем бы дитя не тешилось… Время-то как-то надо убивать.

… Наконец, тот — кого мы с заката ждем у этого лесного перекрестка, появляется во главе достаточно большого отряда деловито вышагивающих под луной копейщиков, и заметно менее многочисленного эскадрона конных латников, мерно покачивающихся на спинах своих тяжелых мощных широкогрудых скакунов.

Воины окружающие графа де Дрэ, завидя наши силуэты отделившиеся от густой тени дерева, сдвигаются в настороженное кольцо вокруг своего командира.

— Спокойно, это свои, — отдает команду граф, выскальзывает из седла и идет навстречу.

— Горожане предупреждены, ваше сиятельство. Они наготове и ждут сигнала к атаке.

— ЗАДАНИЕ: СООБЩИТЬ ГРАФУ ДЕ ДРЭ О ВЫПОЛНЕНИИ ЕГО ПОРУЧЕНИЙ И ГОТОВНОСТИ ГОРОЖАН К БИТВЕ ВЫПОЛНЕНО.

ПОЛУЧЕНА НАГРАДА: 2000 ЕДИНИЦ ОПЫТА…

Тилу окутывает розовая сверкающая дымка. Не сдержавшись, девушка восторжено пищит.

— Грац, — улыбаюсь ей я…

— Господин Ингвар, госпожа Тила — я благодарю вас от лица герцога и от себя лично, — встряхивает гривой граф де Дрэ, — теперь я полностью уверен в нашей победе! На рассвете: во время построения вражеских войск в штурмовые колонны — мы атакуем их! С трех сторон. С нами боги! И это их милостью — вы господа были посланы в наш город. Я в этом убежден!

…Эко его разобрало, однако.

— Подайте коней нашему другу и его спутнице, — зычно распорядился граф.

Своим радостным благородным рычанием он, запросто весь город на ноги подымет раньше срока.

… - Но ваша светлость, у нас не осталось ни одного свободного скакуна, — виновато втянув головенку со шлемом, в покрытые сталью плечи, пропищал какой-то подскочивший к нам как ужаленный, интендантишка.

— Садитесь на моего, господа! — граф решителен, словно уже находится в бою, — Прошу прощения, за то что не могу предоставить вам двух лошадей…

— Но как же вы?

— Я собираюсь сам повести наших солдат в атаку. Конь мне там будет совсем ни к чему. Атаку конников возглавит дядя нашего герцога. Помедлив немного, граф деликатно берет меня под локоть и отводит в сторону…

— Не хотелось об этом при вашей прекрасной спутнице, господин Ингвар… Не сочтите для себя оскорбительным, если я по-дружески, на правах более умудренного бойца — попрошу вас не участвовать в предстоящей битве. Я понимаю: честь мужчины и воина… и прочее, но как бы вам сказать… вы еще очень юны… Прошу вас понять мои слова и заботу о вас правильно.

— Спасибо, ваше сиятельство. Я понимаю, что еще слаб и в силу этого не готов к участию в предстоящей эпической битве и, напротив, очень благодарен вам — за поистине отцовскую заботу о моей персоне… Я трезв в оценке своих сил и возможностей и буду наблюдать за героизмом войск и мудростью их командиров со стороны.

— Прекрасно. Всегда приятно обнаруживать здравость суждений истинного мужчины в юноше. Мы же, нападем с первыми лучами рассвета. Как только они построятся.

— Разрешите задать вам вопрос? — после короткого раздумья произношу я.

— Да, конечно.

— Почему бы, вам не напасть на них ещё в сумерках до рассвета — во время самого начала построения вражеских войск и до окончательного их развертывания в боевые порядки? В этот момент они будут наиболее уязвимы из-за неизбежной сумятицы и неразберихи. Не знаю как у вас здесь, но там, откуда я родом — построениям всегда сопутствует дикая неуправляемость, бестолковщина и суета. Уже сформированную колонну можно относительно быстро перестроить во время боя. С неоформившейся толпой подобные манипуляции проделать гораздо сложнее и затратнее по времени, а под решительной и быстрой атакой и вовсе — почти нереально.

— Все это так, мой друг. Но как мы сможем отличать своих от чужих? Все воины обеих армий практически одинаково экипированы, а гербы на экипировке трудноразличимы в предрасветных сумерках. Увы, наши солдаты не кошки и не способны видеть в темноте, — со снисходительным сожалением, как на самую малость слабоумного, глянул на меня старый вояка.