Через несколько секунд он услышал позади себя звук тысячи лошадей, которые скакали, чтобы выполнить его волю. Поднялся громкий боевой клич, и Ромулус широко улыбнулся.

У него теперь была своя армия.

Гвендолин стояла на вершине ледяного хребта, удивленно глядя вниз. Она не верила своим глазам, поражаясь раскинувшейся под ней фантастической земле. Мир перед ней представлял собой замороженный край чудес, сияющий всевозможными цветами, мягкими оттенками фиолетового и розового. От небольших груд снега отражался миллион оттенков. Это место напоминало мир на следующей день после снежной бури, застывший в тишине и покое, где все сверкало и пребывало в идеальном покое. Это была обширная и потрясающая пустыня света и льда, растянувшаяся насколько хватало взгляда.

Гвен чувствовала, что Аргон находится где-то внизу, заключенный в ловушку, и она ощутила внутри себя такое жгучее желание освободить его, как никогда прежде.

Крон заскулил рядом с ней и, обернувшись, Гвен увидела Алистер, Штеффена и Абертоля. Все пятеро дрожали, продрогнув до костей, падая с ног от усталости после их путешествия. Потеряв все ощущения времени в этом месте, Гвен казалось, что они путешествует в Преисподней уже много лет. Хотя Гвен надеялась увидеть какие-то признаки Аргона, когда они пересекли хребет, вместо этого перед ними появился другой обширный ландшафт. Девушка надеялась на то, что их путешествие закончится здесь, но теперь казалось, что оно только начинается.

«Она бесконечна», – заметил Штеффен, встав рядом с ней и окинув взглядом местность.

«Ледяные Курганы», – сказал Абертоль, его глаза были широко распахнуты от благоговения. – «Я никогда в своей жизни не видел их».

«Ты знаешь это место?» – удивленно спросила Гвен.

Абертоль кивнул.

«Место абсолютной магии. Место, застывшее во времени. Место, куда не отправляются даже боги. Это место вылавливания человеческих душ. Место, бросающее вызов магии».

«Но что именно это такое?» – спросила Алистер, с не меньшим удивлением осматриваясь по сторонам. – «Это не пустыня и не город. Это нечто вроде… небытия».

«По крайней мере, снег и ветер прекратились», – заметил Штеффен. – «По крайней мере, мы можем ясно видеть то, что находится перед нами».

«Оно не такое, каким кажется», – сообщил Абертоль. – «Это мир иллюзий».

«Аргон здесь?» – спросила его Гвен.

Абертоль медленно покачал головой.

«Нет способа это узнать».

«Есть один способ», – ответил Гвен. – «Мы сами это выясним».

Абертоль покачал головой.

«Посмотрите под ноги. Спуск слишком крутой. Это сплошной лед. Мы не сможем отправиться в путь. А даже если мы это сделаем, это место слишком опасное. Мы никогда не вернемся. Было безумием приходить сюда, но мы должны сократить риск. Мы должны вернуться назад немедленно».

«Но должен быть способ…», – начала Гвендолин.

Не успела она договорить, как раздался треск и земля под ней вдруг расступилась.

Они все закричали, упав на спину и проскользнув вниз с ледяного склона. Гвендолин едва могла дышать, потому что они двигались очень быстро, мир свистел у нее в ушах, когда они скользили, лед царапал ей руки. Поскольку ничто не могло замедлить их спуск, они проскользнули сотню футов, набирая скорость. Гвен размахивала руками, чтобы схватиться за что-то – за что угодно – и замедлить скорость или остановить падение, но под руками не оказалось ничего. Крон рядом с ней вытянул все четыре лапы, чтобы остановиться, но не смог. Он скользил вниз головой вместе с остальными, все они беспомощно размахивали руками. Гвен казалось, что они скользят вниз навстречу своей смерти.

Гвен приготовилась к худшему, когда они приблизились к дну, направляясь прямо к белой стене. Она подняла руки в лицу, ожидая столкновения со стеной льда и сильного удара.

Девушка закричала и ахнула, ударившись о стену, но, к ее облегчению, она не почувствовала боли. Она ощутила только мягкий, влажный холод, окутавший все ее тело. Гвен осознала, что врезалась в курган снега, а не льда, и вышла с другой стороны. Она была потрясена и замерзла, все ее тело было покрыто снегом, но она была цела и невредима.

Гвендолин сидела на дне долины и ошеломленно осматривалась по сторонам. Девушка увидела, что ее спутники тоже потрясены.

«Ты в порядке?» – спросила она Абертоля, который выглядел потрясенным.

Абертоль несколько раз моргнул, проверил свое тело и кивнул в ответ. Гвен увидела, что Штеффен и Алистер тоже в порядке, и даже Крон мог ходить. Это было страшно, но им удалось. Решение было принято за них.

Каждый из них медленно поднялся на колени, а затем на ноги. Гвендолин повернулась и, посмотрев на склон, увидела крутой хребет, с которого они спустились. Она с трудом верила своим глазам. Девушка не могла себе представить, как они смогут подняться туда.

«Что ж, кажется, мы застряли», – сказал Штеффен.

«По крайней мере, мы нашли способ спуститься вниз», – заметила Алистер.

Гвендолин обернулась и взглянула на ландшафт перед собой. Отсюда ледяные курганы казались еще больше, еще внушительнее. Они раскинулись как тысячи верблюжьих горбов, отмечающих ландшафт, каждый был окрашен в другой цвет. Они сверкали, представляя собой красивое зрелище. Место было настолько экзотическим, что Гвен понятия не имела, чего здесь ожидать.

«Куда теперь?» – спросил Штеффен.

«Иного пути, кроме как двигаться вперед, нет. Мы должны идти по тропе перед нами», – сказала Гвендолин.

«Но здесь нет тропы», – возразил Абертоль.

«Тогда мы должны проложить свою собственную», – ответила девушка.

Она пошла через курганы, и ее спутники последовали за ней. Они все шли вперед между ледяными курганами, каждый из них нервничал, пересекая незнакомый ландшафт.

Продвигаясь все глубже и глубже в это место, Гвендолин ощущала предчувствие чего-то дурного, снова и снова спрашивая себя, не было ли это плохой идеей. Находится ли Аргон здесь, внизу? Найдут ли они его?

Ослепляющий ветер и снег прекратились и, по крайней мере, Гвендолин была благодарна за то, что небо было видимым. Но она была покрыта синяками и ушибами, все ее тело изнывало от боли, она продрогла до костей, испытывая усталость от долгой ходьбы. Она не знала, сколько они все смогут выдержать. Со временем им придется разбить лагерь и попытаться разжечь огонь в этом богом забытом месте. Она не знала, возможно ли это, у девушки начали появляться видения о том, что они все здесь замерзнут до смерти, затерянные навсегда в этой долине захваченных душ.

Гвен нужно было прогнать все эти мысли из своей головы, ей нужно каким-то образом отвлечься.

«Расскажи мне историю», – попросила она, повернувшись к Штеффену, пока они продолжали идти. У нее зуб на зуб не попадал. Девушка отчаянно нуждалась в чем-то – в чем угодно – что сможет отвлечь ее разум от холода, от мыслей об опасности. Она знала, что иногда истории могут быть такими же питательными, как пища, вода или тепло.

«Историю, миледи?» – спросил Штеффен, у которого тоже зуб на зуб не попадал.

Гвен кивнула – она слишком замерзла, чтобы говорить.

«О чем угодно», – произнесла она.

Они продолжили путь в тишине, лед хрустел под их сапогами. Молчание было таким продолжительным, что Гвен задавалась вопросом, ответит ли ей Штеффен когда-нибудь.

Затем, наконец, Штеффен заговорил:

«Когда я был молод», – сказал он. – «Я мечтал стать воином – как и другие мальчики. Разумеется, этого не могло случиться, учитывая мое тело. Они смеялись надо мной. У меня не было такого тела, как у них, не было такого роста, силы, внешности – ничего из этого. Я не подходил на роль воина, и они не давали мне места для тренировок. Поэтому вместо этого мои родители решили сделать меня слугой всей семьи».

Штеффен вздохнул.

«Я служил им всем, и это были тяжелые годы. Но они не смогли сломить мой дух. В конце дня, после того, как я весь день работал на всех, после того как я обслуживал и убирал после всех них, после того, как все уходили спать и делать больше было нечего, родители не могли контролировать меня. Я проскальзывал на улицу, отправлялся в горы при лунном свете и сам сделал себе лук из лучших палок, которые только смог найти. Местный плотник был хорошим человеком, он хорошо относился ко мне, в отличие от других, и он научил меня, как сделать лук. Моя работа впечатлила его и со временем он давал мне лучшие остатки из своей мастерской, и я делал все лучшие и лучшие луки».