В ту же секунду поезд будто нарочно въехал в тоннель.

Пляшущий свет покачивавшейся люстры был последним проблеском благоразумия в этой дремучей стране чудес. Резкий поворот – и я потеряла равновесие. Падая, я ухватилась за люстру и тотчас содрогнулась от отвращения при мысли о том, что по ней только что ползала скользкая тварь. Но здравый смысл восторжествовал, и я не ослабила хватки.

С минуту я так и висела, трепеща от страха. Люстра явно не обрадовалась подобному грузу и угрожающе заскрипела. Поезд вырвался из тоннеля, и наше купе вновь озарил свет. Пальцы мои соскользнули, но Годфри успел подложить подушку, чтобы смягчить удар. Мы кое-как вскарабкались на сиденья, ослепленные ярким светом.

Я резко выпрямилась и отдернула ноги от пола. Кроме нас с Годфри и французского контролера в купе никого не было.

Мы осмотрелись. Бедная моя шляпка сиротливо лежала на полу. От корзины, змеи, гибкого индуса и грозного Джерсового не осталось и следа. А от контролера – лишь упавшая фуражка.

– Что ж, – Ирен выпрямилась и поправила непослушные локоны.

– Ты-то как умудрилась потерять шляпку? С меня пример взяла? – спросила я.

Вместо ответа она указала на фуражку, лежавшую на полу.

– Так это была ты?

Подруга принялась расстегивать блестящие медные пуговицы пиджака. Только сейчас я заметила, что под униформой контролера скрывалось темно-серое платье. Теперь понятно, почему служитель железных дорог был похож на шахматную фигуру – то была переодетая Ирен, которая пыталась замаскировать отсутствие брюк!

Я смотрела на нее во все глаза. Подруга засмеялась:

– Я едва успела подкупить контролера и заполучить его униформу. Честно говоря, я рассчитывала напугать злодеев одним своим появлением, но, кажется, недооценила твои способности! Ловко ты их отвлекла гимнастическими трюками. – Она повернулась к Годфри: – Милый, с тобой все в порядке?

– Вполне, – рассмеялся Годфри, поправляя смятый воротник рубашки. – Эта парочка опереточных злодеев, которые будто вылезли из сюжетов Гилберта и Салливана, переносила тряску куда лучше нас – ноги-то у них, в отличие от наших, привыкли к корабельной качке.

– Ноги, – с отвращением повторила я. – Если уж ты позволил себе подобную неделикатность, Годфри, что стало с той, у кого их нет? Точнее… где она?

– Думаю, Сингх успел заманить ее в корзину, когда начался переполох. Уверен, он бы не ушел без своего питомца.

– Искренне надеюсь, что так оно и есть. Но что это за существо такое?

Годфри тщетно пытался водворить воротник на место – без зеркала это было довольно непросто.

– Трудно сказать. По размеру – меньше кобры…

Я судорожно вздохнула.

– …и слишком белесая для ужа.

Я жалобно застонала.

– Возможно, фер-де-ланс, копьеголовая змея…

– Французская? – осведомилась я.

– Только название. Обитает она в Индии. Ее укус…

– Да-да?

Годфри замолчал – очевидно, из жалости ко мне.

– Смертоносен, – констатировала Ирен, отстраняя от воротника руки Годфри: казалось, он вот-вот себя задушит. – Так, теперь твой воротник в порядке, а я снова в привычном образе. А вот и твоя шляпка, Нелл.

– Выброси ее! – содрогнулась я.

– Выбросить шляпку парижской работы? – подруга неодобрительно цокнула языком и потянулась за фуражкой, поблескивавшей в лучах полуденного солнца и свете качающейся люстры. – Надо вернуть ее контролеру, которого я, кстати сказать, щедро отблагодарила.

– Как ты нас нашла? – Годфри выпрямился во весь рост, заслонив свет, исходивший от люстры.

– Методом исключения. Добрых полчаса пришлось побегать по вагонам. Какое счастье, что в европейских поездах можно легко попасть из вагона в вагон. У прогресса есть свои преимущества.

– Что будем делать с похитителями? – поинтересовалась я. – Мы ведь, конечно, не дадим им сбежать?

Годфри бросил взгляд на деревенские пейзажи, мелькавшие за окном:

– Боюсь, что придется. Они, скорее всего, выпрыгнули где-нибудь неподалеку. Мы подъезжаем к Каннам – скорость постепенно снижается. Хотя питомец Сингха мог снова ускользнуть и затеряться в травах Граса – с куда б́ольшим успехом, чем в перьях твоей шляпки.

– Очень на это надеюсь! Там самое место для таких… змей подколодных. Ирен, а чем ты объяснила контролеру просьбу одолжить тебе униформу?

– Поведала ему об эксцентричной подруге, которую мне страсть как хочется разыграть.

– Эксцентричной? Но ведь это явная ложь! Как же ты могла такое сказать, пусть даже ради нашего спасения?

– Дорогая моя, – промолвила Ирен и заботливо пригладила мои растрепанные волосы, выводя меня в коридор, – как только он увидит, в каком ты состоянии, мне и не придется ничего доказывать.

После Марселя и ожесточенной стычки в купе я окончательно удостоверилась, что французам нечем похвастать, кроме собственной гордыни и, пожалуй, нескольких изысканных видов грибов. Наш поезд мчался вдоль отвесных скал, возвышавшихся над Средиземным морем. Казалось, голубой, подернутый дымкой горизонт венчает лестницу в небо, и я с некоторым облегчением подумала о том, что Монако – самостоятельное, независимое от Франции княжество.

– Потрясающе! – воскликнула Ирен.

Они с Годфри, словно любопытные дети, боролись за место у окна, елозя коленями по обитым плюшем стенкам купе.

Тем временем я разглядывала окружающую обстановку. Княжество Монако и его столица Монте-Карло оправдывали те высокие ожидания, что возникали при одном их упоминании. Мыс, окаймленный крутыми горными обрывами, возвышался над мерцающим сине-зеленым морем, бурные волны которого разбивались о подножия скал. Вершину его, словно шапка снега могучую гору, венчал обширный княжеский дворец. Лучи яркого солнечного света весело плясали на куполах и башнях из белого мрамора, блестевших столь ослепительно, что у меня заслезились глаза.

– Похоже на свадебный торт, – заметила Ирен. – Большой глазированный свадебный торт.

Подъехав чуть ближе к городу, мы увидели, как листья косматых пальм, раскачиваемые легким теплым ветерком, касаются белых домов.

– Конечно же, в столь дивном месте не могло произойти ничего ужасного, – осмелилась предположить я.

– Напротив, – возразил Годфри. – Как ни грустно, Клод Монпансье повесился именно на фоне пальм и сверкающего моря.

– Верно. Мы, кажется, забыли о цели нашего визита. – Ирен отодвинулась от окна, достала из сумочки набор открыток и протянула одну мне.

На ней было изображено высокое здание в стиле барокко на фоне ухоженного сада. В верхнем правом углу был нарисован висящий в петле джентльмен в цилиндре и с цветком в петлице. В левом нижнем углу лакей в бриджах нес гигантские ножницы, которыми намеревался разрезать веревку несчастного висельника.

– Гадость какая! – с отвращением воскликнула я. – Никакого сострадания к нелегкой судьбе проигравших!

– Это жизнь, Нелл, – промолвила Ирен. – Вот какова цена казино и их владельцам. В Монте-Карло введен запрет на оружие и яд, но он не распространяется на самоубийства. В княжестве то и дело случаются подобные инциденты. Говорят, в семидесятых каждый божий день находили новую жертву суицида… и тут же прятали от публики. Слухи эти, однако, не мешают любителям развлечений толпами стекаться в Монте.

Годфри взглянул на стопку открыток и вытащил одну, словно туза из колоды карт:

– Посмотрите-ка, а вот и мы! По дороге в райскую обитель солнца, моря и мягкого климата. Симпатичная парочка на переднем плане – это мы с Ирен. Думаю, если бы леди, поднимающаяся по ступенькам вагона, повернулась к нам лицом, мы узнали бы в ней Нелл.

Я краем глаза посмотрела на открытку. Рисунок назывался «Train des Moutons»[36] и изображал поезд, везущий в Монако пассажиров в виде овец, одетых по последней моде.

– Стричь нас здесь уж точно не будут! – рассмеялась Ирен. – Мы волки, а не овцы. Мы охотимся за исчезнувшей девушкой и пытаемся разгадать тайну татуировок. Возможно, нам придется отыскать и пропавшую змею. Бедный мистер Сингх так настрадался. Кстати, любопытно, что это за Кварта, о которой они говорили. Карауля вас у дверей купе, я услышала, как тот, кого Нелл называет Джерсовым, употребил это слово.