— И мой интерес ничего не значит, — очертила рамки.

— Ну разумеется! Твою любовь все оговорить заранее я не забыл, — вот тут он искренне хохотнул, завернув наконец-то к ее дому.

— Кошмар! В два раза дольше ехали, чем обычно, — глянула она на часы. — Снег… красиво, конечно. Но одни проблемы и хлопоты.

— Не ропщи. А то еще три дня идти будет, не дай бог, — поддел ее Артем, паркуясь у подъезда.

— Ой! — шутливо всполошилась, распахнув двери авто, и запрокинула голову к небу, с которого продолжали валить эти белые хлопья. — Точно не надо!

— У тебя прямая связь с небесной канцелярией? — заломил Артем бровь, ехидно наблюдая за этим.

Оба понимали, что просто пытаются перевести дыхание и уйти от разговора, который пять минут назад в каждом из них душу в узел скрутил. Сил продолжать — нет, вот и дурачатся через боль и «не могу», натужно, наигранно. И каждый же поддерживает другого в этой жалкой попытке.

— Нет, но лучше проговорить вслух. Заявить о намерениях, так сказать, чтобы потом было, к чему апеллировать. Ох! Ну вот, мокро!

— Не сдаемся, — Артем обошел авто и помог ей выбраться. У обочины снег никто не расчищал, и Яна провалилась в рыхлый снег почти по колени. — Творим чудо и настроение, помнишь?

— С трудом, честно говоря, — повисла она на его руке, и все же выбралась из сугроба, ощущая, как тут же промокают ноги. — Пошли в дом скорее? — предложила со вздохом, так и не отойдя. Ее ладонь все еще на его локте.

— Пошли, — Артем тоже сделал вид, что так и должно быть.

— Слушай, а зачем тебе аж настолько большая елка понадобилась? — поинтересовался он, когда они с Яной разложили все части. — Есть реальные сомнения, что верхушка может и не влезть, — задумчиво изучая детали, резюмировал Артем.

— А может, хоть как-то? — Яна посмотрела на него так умоляюще, словно бы Артем был в состоянии поднять потолок в ее гостиной мановением руки.

Льстило, конечно, но, возвращаясь к реальности…

— Можно пропустить среднюю секцию и поставить верхушку вместо нее. Только вряд ли красиво выйдет. Или согнуть саму вершину, как вариант… Но, давай, для начала, попробуем собрать, а потом уже решим, хорошо? — не планируя ее сходу расстраивать, поторопился предложить Артем, очень надеясь, что по ходу таки придумает какое-никакое «чудо».

Впихнет каким-то макаром всю целиком. Может, подставку не ставить, упереть в угол? Выиграет пару сантиметров или нет?

— Хорошо, — вздохнула Яна, не споря.

Она сидела на полу, расправляя все эти ветки-иголки, распушивая помявшиеся после упаковки. И выглядела так по-родному, так по-домашнему, что у Артема сердце щемило! И стучало в груди сильней. Хотелось сесть рядом с ней, отодвинуть все эти имитации новогоднего дерева и впиться в припухшие губы, пройтись языком, приласкать, огладить и, чего уж, чуть прикусить, подразнивая. Знал же, что ее это заводит больше…

Но после их «недоразговора» в машине и такой явной боли со стороны Яны, даже и намекать нечего, понимал. Так что взялся за нижнюю секцию этой чертовой елки и принялся ту устанавливать, раскрывая ветви.

В этот момент у него зазвонил мобильный.

— Ольшевский, — объяснил, когда Яна подняла взгляд с вопросом, оторвавшись от своего занятия. — Да, Саша, здорово!

— Здоров, Артем! — отозвался Ольшевский бодро. — Что там у вас за запара, не очень понял по сообщению. Мне нужна фамилия этого греб***ого дельца и те документы, что он подсунул твоему партнеру. Я быстро пробью по своим каналам. Потому как вообще не в курсе ни я, ни Олег. И нам это конкретно не нравится.

— Нам тоже не весело, — понимающе хмыкнул Артем, — хоть и львиная доля недоработки Семена. Но это решим. Яна, подожди, так все завалится и ты тоже!..

— Ой! — подтверждая его тревогу, Яна споткнулась.

Проигнорив ногу, отозвавшуюся болью, забыв про телефон, он рванул к елке и Яне, которая, видимо, не желая его отвлекать, сама решила поднять и водрузить среднюю секцию на центральный ствол. Но, не рассчитав, Яна наступила на одну из тех самых пушистых веток нижнего яруса, что так старательно расправляла недавно. И вся конструкция, вместе с ней, вот-вот могла рухнуть.

Обхватил любимую за пояс свободной рукой, крепко прижал к себе.

— Золото мое, давай, я тут сам, — с мягкой улыбкой, стоившей ему колоссального усилия (бог знает почему, но испугался за нее капитально, потом прошибло). — А ты пока распакуй игрушки, хорошо?

— Ладно, — явно смутилась Яна, улыбнулась с признанием вины и оплошности. — Извини, помочь хотела.

— Знаю и ценю, любимая, — он коротко поцеловал ее в макушку, все еще обнимая крепко.

Автоматически, на базовых инстинктах тяги к этой женщине, уже позабыв про причины и доводы, не позволявшие пять минут назад двигаться в ее сторону. Яна замерла, но не отступила и не высвободилась из его рук. Только часть елки на пол уронила.

— Что там у вас творится? — поинтересовался Ольшевский в трубке с некоторым напряжением. Напомнил о своем присутствии, пусть и только голосом. — Помощь не нужна?

Артем рассмеялся.

— Не поверишь, Саня, елку с Яной устанавливаем. Чуть все вместе не рухнули на пол.

— Ясно, — голос Александра ощутимо потеплел и расслабился. — Помирились?.. — вопрос прозвучал аккуратней и деликатней, даже без намека на поддевку.

Яна стрельнула в него взглядом снизу вверх, точно услышав Санька, и осторожно все же выбралась из объятий. Пошла к коробке с гирляндами.

— В пути… — придавил рукой висок, где прострелило напряженной спастической болью, как иглу кто всадил.

— Ясно, — снова повторил Санек, не углубляясь уже. — Яне — привет от меня. И жду документы.

— Спасибо, Саня! Сейчас скину копии на мейл, — искренне поблагодарив, Артем отключился, продолжая смотреть Яне в спину.

Она же старательно не поворачивалась. И снова напряжение, как тугая тетива, протянулось от него к ней, скручивая пружиной, и приближая, и отталкивая одновременно.