До прибытия князя с сыновьями оставалось несколько дней. Уже были подготовлены покои для высоких гостей и продуманы мероприятия для их развлечения — не слишком долгие и утомительные, поскольку Беатриса уставала все быстрее.

— Бедняжка, — пожалел ее как-то лорд Чартон, беседуя с возлюбленной. — Ей так одиноко.

Элеонора взглянула на собеседника с удивлением.

— С чего бы ей быть одинокой? Эдмир обожает свою супругу, король с королевой благосклонно относятся к невестке, придворные ею восхищаются. Беатриса редко когда остается одна, стоит ей пожелать, как все тут же устраивают развлечения для супруги наследного принца.

— И все же у нее нет настоящих друзей, — стоял лорд на своем. — Я знаю, она сама мне говорила.

— Вот оно как, — ехидно протянула принцесса. — И на что же жаловалась тебе всеобщая любимица?

— Ты не понимаешь, — горячо принялся убеждать ее Чартон, — Беатриса переживает, что придворные льстецы просто пытаются с ее помощью приблизиться к трону. Мало с кем во дворце она может поговорить по душам, поскольку опасается доверять кому-либо.

— А вот тебе доверяет, получается? И каким же образом тебе удалось расположить ее к себе?

— Она видит, что мне не нужны от нее никакие блага, — уверено заявил Чартон.

Принцесса расхохоталась невеселым злым смехом.

— Значит, ты ее бескорыстный друг, да?

— Я поддерживаю ее в нелегкое время!

— А поддержки любимого супруга нашей Беатрисе уже не хватает?

— Прекрати, Элеонора! — возмутился Чартон. — Ты ведешь себя как избалованная капризная девчонка. Твоя глупая ревность просто смешна. Беатриса действительно сильно переживает. Она очень боится, что над новорожденным проведут какой-нибудь опасный обряд.

Последние слова так заинтриговали Элеонору, что она даже решила временно оставить без внимания упрек в глупой ревности. Впрочем, совсем забыть о неосторожной фразе возлюбленного она не собиралась.

— Какой еще обряд? — спросила она. — И откуда у Беатрисы столь странные мысли?

— Я ведь уже сказал, что у нее здесь нет друзей. Вот бедняжка и надумывает разные ужасы, услыхав какие-то обрывочные сведения.

— Погоди, — принцесса прижала пальцы к вискам. — Какие сведения? О чем? И причем здесь друзья?

— Она расспрашивала меня о Драконе, — нехотя признался Чартон. — Сказала, что больше ей спросить не у кого. Эдмир только повторяет, что все будет хорошо, а с прочими придворными она говорить на эту тему опасается.

Элеонора прикусила губу. Уж ей-то прекрасно было известно, что подобные вопросы Беатриса задавала отнюдь не только Чартону.

— И о чем она спрашивала тебя? Как отдавать Дракону приказы?

— Нет, что ты, — собеседник казался шокированным подобным предположением. — Разве подобное возможно?

— А что именно хотела узнать у тебя наша несчастная Беатриса?

— Ну она, например, поинтересовалась, как выглядит Дракон.

— А по статуям, разумеется, получить представление о Драконе невозможно, — опять не сдержавшись, съехидничала Элеонора.

— Ну зачем ты так, дорогая? Откуда Беатрисе знать, насколько статуя может быть похожа на оригинал. Быть может, художник при ее создании руководствовался исключительно своим воображением. А уж о размере Дракона по статуям и вовсе судить затруднительно.

— И что же ты ответил на этот вопрос?

Во взгляде Чартона промелькнула растерянность.

— Правду, — спустя несколько мгновений сказал он. — Что я понятия не имею о том, как на самом деле выглядит Дракон. Что никто из ныне живущих никогда его не видел. Что мы возносим к нему свои молитвы, но не знаем, слышит ли их кто-нибудь. Что, согласно нашим преданиям, раньше он показывался людям, но я вовсе не уверен в правдивости этих легенд. И что вряд ли Беатриса сможет хоть когда-нибудь увидеть Дракона воочию.

Элеонора потрясенно посмотрела на своего возлюбленного.

— Я никогда не думала, — медленно выговорила она, — что ты можешь оказаться таким глупцом.

— Что? — в голосе Чартона прозвучала неподдельная обида. — Как ты можешь так говорить?

— Ты поделился с Беатрисой своими соображениями, которые весьма близки к ереси. Из твоих слов можно сделать заключение, будто Дракона и вовсе не существует.

По изумленному лицу лорда было понятно, что ему и в голову не приходила такая трактовка его высказываний.

— Я вовсе не…

Не пожелав выслушивать его оправдания, Элеонора бегом бросилась в свои покои. Разумом она понимала, что надо бы рассказать матери и отцу о промахе Чартона, но ей было нестерпимо стыдно — ведь совсем недавно она яро отстаивала возлюбленного перед родными. И теперь девушка не знала, что же ей делать, ведь признавать свои ошибки было весьма нелегко.

До приезда князя Гордона оставалось два дня…

Я захлопнула дневник Элеоноры и отложила его в сторону. Бедная девочка разочаровалась в первой любви и разочарование это далось ей нелегко. Ничего удивительного, что она постыдилась признаться родителям в своей ошибке, я не обнаружила. Но вот поведение Беатрисы внушало опасения и мне. Наученная горьким опытом, я знала, что доверять иногда нельзя даже самым близким людям. Близость к трону пьянит и слепит глаза. Похоже, что либо сама жена Эдмира, либо ее родственники очень уж желали поторопить передачу власти от правящего короля его еще нерожденному внуку.

— Читаешь? — спросил Эдвин, опускаясь на кровать рядом со мной. — Спустимся на ужин к остальным или побудем вдвоем?

Я задумалась. В Империи подобные общие трапезы приняты не были, и меня они, признаться, изрядно утомляли. Иногда я находила их веселыми, но все же чаще предпочитала ужинать с Эдвином, с Изольдой или в одиночестве. И сегодня с удовольствием осталась бы с мужем в наших покоях. Но…

— Спустимся, — вздохнула я. — Сейчас позову служанок, чтобы помогли мне переодеться.

— Хотя ты хочешь остаться, — проницательно заметил Эдвин.

— Хочу, — ответила я немного печально. — Но если мы редко будем трапезничать вместе с придворными, то это никак не прибавит им любви ко мне. И без того я чужестранка, невесть как женившая на себе их принца. Не стоит добавлять к этому еще и пренебрежение принятыми во дворце правилами.

Супруг хотел было возразить, но я прижала пальцы к его губам.

— Не стоит. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но, пусть даже тебе и удастся пресечь любые разговоры за моей спиной, любви ко мне это не прибавит. Скорее уж наоборот.

— Если бы не я, тебе не пришлось бы менять свою жизнь, — неожиданно горько сказал Эдвин.

— Если бы не ты, то мне пришлось бы выйти замуж за Баязета, планировавшего сместить моего брата на троне Империи, — отрезала я. — Или за Искандера, чья любовница, несомненно, попыталась бы меня извести. Я сама выбрала свою судьбу и я счастлива с тобой.

Муж взял мою руку, прижал к щеке и поцеловал ладонь.

— Я люблю тебя, — шепнул он.

— Знаю, — с улыбкой отозвалась я.

Позвав Хильду и Фатиму, я велела им приготовить мне платье для выхода к ужину и уложить мне волосы. Судя по тому, как держались женщины, первоначальная настороженность между ними растаяла. Более того, мне даже показалось, что их отношения уже близки к дружеским. Я порадовалась за Фатиму: моя верная наперсница уже освоилась во дворце, раз обзавелась подругой и возлюбленным. Не далее, как вчера я заметила ее рядом с одним из стражников. И, судя по тому, как парочка держалась за руки, время они проводили вполне приятно.

— Ты, случаем, замуж не собралась? — поддела я Фатиму, расчесывающую мне волосы.

Хильда как раз возилась в гардеробной, а супруг поджидал меня в соседней комнате, так что мы ненадолго остались одни. К моему удивлению, Фатима смутилась и на смуглых щеках ее проступил румянец.

— Мы с Варном еще не заговаривали о свадьбе, — пробормотала она, опустив глаза.

— Варн, значит? Отважный воин, покоривший ледяное сердце моей Фатимы? — не унималась я. — Помниться, ранее ты была куда более смелой с мужчинами.

— Он не такой, как другие, — неожиданно горячо зашептала Фатима. — Особенный.