Но купаться долго ему не пришлось. Краем глаза он разглядел метнувшееся к нему темное пятно, и успел вскинуть полу дорожного плаща. Весь выдох молодого черного дракона пришелся на него. Несмотря на то, что плащ был мокрым насквозь, от него осталась только горелая тряпка в кулаке Казимира, а сам комес опять задохнулся от жара, уже не нырнув, а завалившись в мутную стоялую воду...

   - Стой, девка! Не стреляй!

   Уже готовая было спустить тетиву, Каля придержала руку. Крикнув, высокий старик издал пронзительный звук горлом, и дракон, уже набравший воздуха для повторного выдоха - рокового для Казимира, замешкался. Всем телом обернувшись на этот звук, он, только что стремительный, как стрела, переваливаясь, отошел к старику.

   Комес сел в мутной воде. Его мутило, холод пробирал до костей, но подняться он был не в силах. Небо вновь начало свистопляску с землей и ему оставалось только ждать.

   Дракон остановился рядом с дедом, не потеряв, однако, угрожающего вида. Каля по-прежнему держала стрелу на тетиве, но острием вниз.

   - Простите, добрые странники, - проскрипел старик, успокаивающе кладя руку на голову дракону. - Не со зла он, не со зла. Повстречались мы с лихим народцем, еле ноги унесли...

   - Вы унесли? - сочла необходимым уточнить разбойница, не опуская лука.

   - Та нет жишь, не мы! - с досадой прокряхтел старик, кивая на Казимира, которого рвало только что съеденными сухарями. - Чегой-то с ним, девица? Иль нутро гниловатое, ась?

   - Голова ушибленная, - холодно объяснила Сколопендра. - Ты, дед, не юли. Пошто напустил своего зверя? Где теперь нам других коней в лесу найти?

   - Опусти стрелу, девица, - мягко проскрипел старик. - Нечего мне вам за конев дать, врать не буду. Но могет быть, чем-то еще помогу. Вон лыцарь твой ушибленный, так я его вылечу. Нужно ли?

   Казимир и рад был бы слово вставить, но у Кали язык оказался побойчее. Сдернув с тетивы стрелу, разбойница опустила оружие, и меряя злым взглядом дракона.

   - Ишь прыткий какой, - нахмурилась она.

   Дракон разглядывал Сколопендру и Казимира с неослабевающей подозрительностью. Широкая чешуйчатая грудь раздувалась - ни дать ни взять кузнечные мехи, - глазищи, размером с добрую плошку, таращились то на мокрого шляхтича, то но туши коней, валявшихся посреди дороги. Казимира, у которого мир только-только стал обретать четкость перед глазами, едва вновь не вывернуло: углядев длинный синий язык дракона, прогулявшийся по влажным от слюны клыкам и голодный взгляд, переместившийся с трупов коней на него, комес нетвердой рукой нащупал оголовок меча, валяющийся рядом с ним в луже.

   - Не надобно нам помощи, - буркнула Каля, вешая лук за спину. - Не знаем мы лекарства вашего, а и милсдарь рыцарь у меня крепкий, чай, выдюжит. Молви лучше, от кого убежать пыталися?

   ***

   - ... Стрыга?

   Казимир грузно перевалился через упавшее дерево, подмявшее кривыми ветками молодой подлесок. Сколопендра, сердито ворча, лезла следом, упираясь ладонями в шершавую кору, не забывая поглядывать по сторонам.

   Дорожка, сплошь поросшая бурьянами да колючками, давным-давно потерялась в густой, цеплючей траве. Деревья стали разлапистее, гуще. Под ногами, в палой листве хрустели сучки, над головами нависал зеленый, аж до темноты, полог леса.

   - Да ты никак туг на ухо, - буркнула Сколопендра, соскальзывая по другую сторону ствола. - Как сказал старик, так и есть.

   Казимир покачал головой, присаживаясь прямо на листву. Старик с драконом остались позади. Вытянув из странной пары все, что могла узнать, разбойница чуть ли не волоком потащила Казимира через чащобу. Дракону достались лошадиные туши. Сняв с седел узел с плащом и нехитрым походным скарбом, Сколопендра без лишних слов пустилась в путь.

   - Стрыга, - повторила Каля, присаживаясь рядом с Казимиром. - Али старый шут брешет, али и впрямь стрыга в здешних местах шастает. Не бойцы мы с тобою супротив нечисти энтой, доколе не в силе будешь. Да и потом, - окинув взглядом крепкую фигуру комеса, вздохнула Каля, - не потягаешься с ентой мерзотой.

   Шляхтич даже моргнул пару раз: стоило ему закрыть глаза, как тотчас являлся образ, описанный Сколопендрой: двойной ряд зубов на мертвом лице, пальцы с загнутыми когтями, холщовый саван, и голый череп. По словам Кали, стрыга в полной силе и закованного в броню рыцаря могла одолеть, а уж с ними, да с не оправившимся еще комесом, упырица и волокититься бы не стала.

   - Вставай, шляхтич. - Позвала разбойница, первая подымаясь с земли, и глядя на рыцаря сверху вниз. - Надобно нам до темноты еще немного пройти.

   Солнце начало клониться к вечеру, когда путники, ругаясь вполголоса, вырубили заросли плюща, и выдрались из цепких зеленых петель на крутой спуск. Широкой винной чашей выгнулась золоченая закатным солнцем равнина. Волнами ходила густая, по пояс трава.

   А над серой башней, закладывая широкие круги, носилась стайка голубей.

   - Свезло так свезло, - хмыкнула Сколопендра, прищуриваясь и разглядывая равнину.

   Перед ними, посреди заросшей пустоши, лежал обветшалый, запущенный замок. Не полоскались на ветру флаги над серой крепостной стеной, не вились дымки, не было слышно ни единого звука. Замок выглядел заброшенным долгие годы.

   Вблизи разрушения и запущенность бросалась в глаза еще больше. Когда-то к замку вела широкий тракт. Теперь же между желтыми плитками дороги пробивалась трава, некоторые камни раскололись или были подмыты дождями.

   Понаблюдав с холма некоторое время, разбойница предложила сойти вниз, поискать в замке крова.

   - Нешто не видно, что люди его строили, - говорила Каля, шагая впереди Казимира. - Уж на что человечье племя неспокойное, даже в Сечи селится. Ширше шагай, комес, скоро ужо будет тебе отдых!

   ***

   Огромные замковые ворота оказались открыты. Широкий мощеный двор, как и весь замок, носил следы забытья. Сено под навесом в углу двора заплесневело и сгнило. Потеки подсохшей грязи покрывали брусчатку толстым слоем.

   - Нутром чую, дурные дела тут произошли, - сказала Каля, как и Казимир глядя на двор.

   Перед ними, у самого парадного входа в замок, стояли две фигуры стражников, облаченных в поблекшую форму. Потускневшие каски на поникших головах едва отражали укорачивающиеся лучи солнца, руки в кожаных перчатках крепко сжимали древка алебард. Оперевшись на оружие, стражи, остались недвижимы и когда Каля, крадучись, приблизилась к ним, и когда подергала каждого за руку и когда, вконец осмелев, постучала по железным нагрудникам.

   - Да они спят, - удивилась Сколопендра, отступая назад. - Что за диво?

   Казимир пожал плечами, оглядывая двор. Спали все: кони в открытых стойлах в западной части двора. Наседка с выводком цыплят, прижавшихся к её боку. Стройные, поджарые гончие в потускневших ошейниках лежали рядом с пестрыми, точно фазаны, слугами в охотничьих одеждах. Даже мыши, должно быть, сновавшие в лошадиных стойлах, лежали кверху лапками у яслей.