Тормант поднялся в покои Высшего Жреца, войдя, еле сдержался, чтоб не хмыкнуть: умирал господин Толий роскошно, жаль только, что вонял и стонал, Госпожа Турана сидела у окна, ковыряя пальцами яркую обивку на мягкой ажезской кушетке. От подкупленных слуг Тормант знал, что женщине-медиуму каждый день дают древесное молочка, и половину дня она спит. Тени Тураны рванулись к вошедшему, вызвав уколы боли в голове и лбу. Тормант с сочувственными вздохами и причитаниями пал на колени у кровати больного и, сдерживая тошноту, прижал его липкую ладонь к своему лбу. Пастырь открыл слезящиеся глаза и обратил взор на коленопреклоненного. Сиделка смочила больному губы водой и вытерла пот с его лба.

  Ї Это ты? Прости, я затянул с разговором - сомневался в тебе. Теперь жалею. Мне рассказали, как храбро ты защищал нашу веру у пятихрамья в день смуты, и как заступался за меня, старика, перед королем, Ї видно было, что каждое слово дается больному тяжело.

  Тормант еще ниже склонил голову, будто бы в знак признательности. Да, он отстоял Толия перед Лоджиром, заткнул рот Ифтору Патчальскому, когда тот чуть не отговорил короля оставлять у себя в духовниках умирающего. А как иначе? Не мог же он допустить, чтобы Стремительный, испытывая потребность в духовном общении, приблизил к себе единобожца, которому и так оказывалось в последнее время слишком много чести.

  Ї Что ты им сказал?

  Ї Что поклонники Храма не умирают, а доказывают своим примером, какими благословениями наделяет их Повелитель, Смерть Победивший.

  Ї Молодец, Ї Пастырь издал несколько хрипов, должных, видимо, обозначать смех. Ї Ты действительно умен и хитер. О многом догадываешься, верно? Однако не стоило так ратовать за меня. Ифтор будет думать, что это его Единый исторг на меня свою кару...Хе...хе...Пускай. Но когда я вновь войду в силу, я доведу дело до конца: бордовые рясы отправятся в свои монастыри совокупляться с овцами...Теперь пусть все выйдут. Встань с колен, ты не новис, чтобы ползать перед своим учителем. Садись, налей себе вина. Это дорогое вино, я приказал открыть последний бочонок. Повод есть.

  Жрецы остались одни. Морщась от боли, Высший рассказал подопечному о том, что тот и так уже знал: о возможности перехватывать дух умирающего в Куртине и вселять его в другое тело, усиливая получившегося пленса-паразита и подавляя сознание носителя. Тормант делал вид, что впитывает каждое слово и счастлив от того, что наставник счел его достойным великого знания. Как Тормант и предполагал, ему предстояло совершить Перенос. Турана должна была ему помогать. Толий подготовил почти все необходимое для ритуала, но Торманта, прежде всего, интересовали предсмертные распоряжения старика. Наконец, перхая и скрежеща зубами, Высший заговорил о преемничестве. Носителем должен был стать юноша из рода Дофор, еще не татуированный новис, попавший под опеку Толия после смерти отца - пастыря двух строк. Тормант вспомнил, что несколько раз видел застенчивого молодого человека лет восемнадцати в окружении старика.

  Ї Что же дальше, мой Господин? Ї с искренним недоумением спросил жрец у больного.

  Он и впрямь не совсем понимал, на что рассчитывает Толий, собираясь обрести новую жизнь в теле никому не известного юноши.

  Ї Дальше? Я буду молод...и жив. Привыкание и восстановление памяти займут некоторое время...

  "А то я не знаю", Ї подумал жрец четырех строк, вспоминая госпожу Мартину, которая семиднева три сражалась с молоденькой оратой, не желающей отдавать свое тело без боя. Девица не хотела вести жизнь именитой потаскухи. Ее истерики и приступы паники выводили жреца и его слугу из себя. Как ни терпелось госпоже Мартине, но даже вновь обретенную девственность она смогла потерять, лишь когда красотка Дейни наконец утихомирилась.

  Ї ...и я верну свое положение и влияние. А имя? Что в нем? Гирм отныне - мой наследник. Мои табеллионы хорошо поработали. Все, чем я владею, принадлежит уже ему...Теперь о тебе, Тормант, Ї Пастырь жестом попросил жреца подать ему стакан с беловатой жидкостью, выпил, прислушался к своим ощущениям и с облегчением вытер испарину уголком простыни. Ї Мы с тобой похожи и, зная себя, я понимаю, что не могу полностью доверять тебе...

  Тормант моргнул, сохраняя почтительное выражение на лице.

  ЇТы хорошо умеешь льстить, но я слишком стар, чтобы купится на, признаюсь, приятные моему уху слова. Я зауряден и полагаюсь на банальное золото. Поэтому подойди к столику у окна и прочитай свиток. Знаю, как затратно в наши дни молодым господам вести достойную жизнь.

  Свиток оказался заверенным королевским табеллионом банковским подтверждением.

  Ї Возьми. Когда память вернется ко мне, в моем присутствии, то бишь в присутствии Гирма, ты сможешь получить по нему сто тысяч золотом. Секретное слово для обналичивания подтверждения знаю только я...хе...хе...Больше для своей защиты я сделать, к моему сожалению, не могу. Придется довериться тебе.

  Сто тысяч. Можно приобрести поместье и несколько лет жить, ни в чем себе не отказывая. Старик привык покупать преданность. Тормант с трудом выпустил свиток из рук. Деньги он любил. Но не настолько.

  Ї Все, что требуется от тебя - это опека над юным Гирмом до того момента, когда я...вернусь. Но и тогда ты должен обещать, что проследишь за тем, чтобы его, то есть меня, приняли в должном качестве. До тех пор ты будешь духовником Лоджира - он тайно посетил меня пару четвертей назад, мы договорились, он согласен. Королю нужны деньги и дары. Предстоит великая работа. Думаю, на нее уйдет несколько лет, но что для молодых время? Что ж, пора приступать. Не знаю, сколько еще я смогу терпеть эту боль.

  Тормант позвал слуг и госпожу Турану. Челядь, не удивляясь и не задавая вопросов, сняла с кровати пышные перины и подушки и уложила больного на гладкие доски. Толий выпил яд, который должен был безболезненно убить его тело. Он лежал, шепча молитву Домину, прося Повелителя беспрепятственно позволить нижайшему слуге обрести жизнь пленса, сохранив разум и память. Когда Высший закрыл глаза, Тормант выгнал всех за дверь, незаметно сунув золотой маленькому слуге с морщинистым коричневатым лицом - давно перекупленному им лакею. Тот должен был проследить, чтобы ритуалу никто не помешал. У дверей стоял молодой Гирм, он поклонился жрецу и посмотрел на него удивленно-вопросительно, но Тормант, учтиво кивнув, скрылся в спальне, не пригласив юношу войти. Судя по виду, молодой человек не совсем понимал, что происходит. В комнате жрец взял бесполезный теперь банковский свиток и порвал его. Толий этого уже не видел.

  Все прошло обыденно, даже скучно. Тормант подошел к Туране и подал ей склянку с древесным молочком - убогая схватила дурман и выпила его залпом. После этого она села на свою кушетку и стала что-то напевать, блаженно улыбаясь. Чай с сонными травами для Гирма жрец выплеснул в ночную вазу у кровати больного.

  Толий перестал дышать, побледнел и застыл, черты его лица заострились. Тормант выждал еще четверть четверти и накрыл лицо Пастыря покрывалом. Он хотел уже выйти и объявить слугам о кончине господина, когда Турана вдруг встрепенулась и застонала. Тормант обернулся.

  Древесное молочко не успело еще подействовать в полную силу. Убогая смотрела на жреца с болью и упреком.

  Ї За что, Тормант? Ї хрипло произнесла Турана.

  Ї Толий?

  Ї Что ты сделал со мной?

  Тормант подошел поближе, взял со столика бокал с вином, отпил и одобрительно причмокнул.

  Ї Действительно, хорошее вино. Счастливчик - твой Гирм.

  Турана схватилась за горло и захрипела, она пыталась встать, но ноги в бархатных туфельках разъезжались на гладком полу.

  Ї Ты сказал, что мы похожи, Ї медленно произнес пастырь четырех строк. Ї Это не совсем так. Ты, верно, не знал, но я даже не именитый - простой адман. Матушка моя всю жизнь уговаривала моего отца, такшеарского торговца, купить титул, но тот считал это глупостью и капризом. Нет такого рода - Эшир. Я сам его придумал, став поклонником Храма.