Я посмотрел ей в глаза—она знала.

В комнате все вернулось на свои места, и ничто не намекало на произошедшее.

—За тобой долг,—сказала она и вышла из комнаты.

А я стоял и думал о том, что в том, что произошло—только моя вина. Ведь я предпочел забыть о том, что она меня спасла—просто так было удобнее. После признания герцога в том, что он планировал меня убить, а потом, чтобы отвлечь всех и самому занять трон, воспользоваться ситуацией в Неяде,—после признания все его имущество отходило короне, а реально—мне. И Нина тоже. Но, учитывая долг жизни, я должен был дать ей свободу. Но не сделал этого—потому что так мог ее удерживать. И сейчас поплатился за это.

Раксана

Артефакт был у меня. Дело осталось за малым—заманить Данте в постель… хватит даже одного раза. Он будет моим. Я стану Повелительницей.

Да, конечно, у него есть ли… Но она не демоница, и даже если могла бы родить наследника, Повелительницей ей не быть. Но она даже наследника не может родить—весь двор шепчется о том, что она не пускает его в постель. Но этого мало—нужно, чтобы она увидела, что ее ли ей изменяет. Все человечки дурочки…

Данте прислал слугу с запиской, в которой сказал, что придет к семи часам вечера. Сейчас самое время привести сюда эту… как ее? Геллу? Да, именно ее.

Я телепортировалась в дом, пользуясь настройками телепорта. Оказавшись в гостиной, осмотрелась.

—И что вы здесь делаете?

Гелла

Я как раз проходила мимо гостиной, как услышала шум. Легкий, почти неощущаемый… но это было чье-то присутствие.

Заглянула в гостиную—там обнаружилась красноволосая демоница. Высшая, если судить по цветам.

—И что вы здесь делаете?

Она повернулась ко мне, окинула презрительным взглядом…

—Меня зовут Раксана,—в душе что-то дрогнуло, но лицо осталось бесстрастным—многолетняя практичка.

—И что? Это меняет тот факт, что вы в моем доме без приглашения?

—Я любовница Данте.

—И?

—Что и?—удивилась она.

—И что? Вы его любовница, что дальше?

—Вы мне не верите. И поэтому я…

Ах, вот чего она добивается. Совершенно никакая интриганка—план летит к чертям, а она пытается играть по готовому сценарию. Ну что ж, подыграем.

—Не верю.

—Сегодня у нас свидание. Я…

—Вы приглашаете меня убедиться в том, что он мне изменяет?

—Да.

—Я согласна. Только что вам в том, что я буду знать, что он мне изменяет?

—Вы его оставите.

—Ах. Ясно. Ну что, пошли?

Она взяла меня за руку и телепортировалась. Мы оказались в зале дворца, о котором я не знала.

—Идем, я спрячу тебя в комнате. Быстрее, он скоро придет.

Я покорно пошла за Раксаной. Не сказать, что мне было интересно увидеть, как Данте мне изменяет… но меня интересовало, способен ли он на такой поступок сразу после утреннего разговора. В комнате меня спрятали за тяжелые портьеры. Прошло пять минут, и дверь скрипнула. Послышался голос Данте.

—Раксана? Где ты?

Легкие шаги. Я осторожно выглянула в щель между портьерами. Они целовались. Поцелуй затянулся, мои герои любовники начали избавлять друг друга от одежды…

…Когда все закончилось и они устало растянулись на постели, я вышла. Взгляд Раксаны лучился победой, а Данте… выглядел напуганным. Слаб. Как же он слаб. Я брезгливо скривилась.

—Думаю, сегодня вечером ты заберешь свои вещи из моего дома. Равно как и Тьеррана, Шерлана и свою гвардию. И свои визиты к Владу будешь согласовывать со мной. Предварительно. Не часто. И еще—ребенка я тебе не отдам.

На пути к двери меня остановил голос, полный отчаяния.

—Гелла! Это не то, что ты думаешь.

—Данте,-я развернулась,—впервые за долгое время мне и думать не надо—я все видела, понимаешь?

Данте

Дверь хлопнула, и я повернулся к той, что — уверен — была виновата в присутствии Геллы в комнате.

—Зачем ты это сделала?

—Милый, мы же счастливы вместе, правда? А когда поженимся…

—Мы не поженимся. У меня есть ли.

—Это та, что только что тебя бросила? А у нас скоро будет ребенок, - -и она победно продемонстрировала мне артефакт, который я в пылу страсти не заметил. Ди Сеттери.

—Милая, но у меня уже есть наследник. Влад. Сын Геллы. Ты, дорогая, ни на что не можешь рассчитывать — совсем недавно, из-за Влада, кстати, я принял закон, что все дети Повелителей остаются с отцами. Все, все права, дорогая, принадлежат мне. А ты… ты его родишь и отдашь мне. А с Геллой я помирюсь,—сердце неуверенно дернулось в сомнении,—и растить твоего ребенка мы будем вместе. А тебя, милая, я подарю как наложницу какому-нибудь послу.

—Нет! Ты не можешь так поступить! Это же наш ребенок, а я его мать!

—Надо было думать раньше. Ты не можешь понять, что с тобой я могу развлекаться — но ты не имеешь значения. Единственный, кто имеет значение—это она. А теперь и Влад — но только потому, что он — ее ребенок.

Я встал и пошел искать свою ли.

Через час безуспешных поисков, в течение которых ко мне присоединились Шерлан и Лиандр, необычно хмурый, я услышал голоса в дальней гостиной дворца. Говорили на странном, непонятном языке, но голоса были узнаваемы. Гелла и наложница Лиандра — Нина, если не ошибаюсь. Зайдя в гостиную, обнаружили оживленно переговаривавшихся девчонок, при этом Гелла выглядела странно оживленной, а Нина — наоборот, серьезной.

На нас обратили внимание. Гелла кивнула Шерлану, вопросительно взглянула на Лиандра, и тот поспешил представиться:

—Лиандр, повелитель дроу. А Вы, я полагаю, Гелла, ли Данте?

—Правильно полагаете.

—Извините, я не ошибусь, предположив, что вы с Ниной знакомы?

—Предположите—а потом посмотрим,—насмешливо посмотрела на Лиандра моя ли. Он смутился, а Гелла и Нина фыркнули.

—Так вы знакомы?

—Знакомы.

—Но Вы здесь меньше года…

—Когда успела? Еще в своем родном мире, правда, Марина?

—Марина? Не Нина?

—Марина. И что? Разве я обязана называться тебе своим именем?

Не обязана, и все это знали. Просто она подчеркнула, что она ему не доверяет достаточно, чтобы назвать истинное имя. А моей ли — доверяет.

—Мы тут обсуждали одну вещь…—вмешалась Гелла.—Марина — ваша рабыня, так? Я думаю, вы не согласитесь ее продать мне, хотя бы в силу сложившихся обстоятельств… Но у вас долг.

—Она может или простить этот долг, или потребовать его. Но выкупить таким образом свою свободу не может.

—Я не дура, и прекрасно об этом знаю. Но у меня иное предложение — ведь Марина может пообещать в обмен на свободу не требовать этот долг в течение, скажем, ста лет?

—А какая мне от этого польза?

—Ей сейчас двадцать три. Через сто лет ей будет сто двадцать три… Надо ли говорить, что люди до такого возраста не доживают? Ее смерть освободит вас от клятвы, а до этого она не сможет ее реализовать… Так как?

—А у меня есть выбор?

—Нет. Будь на ее месте я, вы бы уже были мертвы. Свое право я реализовала бы довольно быстро, попросив вашу жизнь.

—Согласен.

Все это было странно. Судя по всему, Лиандр оказался в западне, и Гелла уже воспользовалась этим в свою пользу, тогда как я даже не знал, в чем дело. Это было плохо. Но сейчас меня такие вещи мало волновали. Я чувствовал, как Гелла отдаляется от меня… это, скорее всего, работа Уз. Они, конечно, между нами не так сильны, как хотелось бы… но в опасной ситуации работали на всю мощь. И я понимал, что Гелла определила факт измены уже не как предательство, а как слабость. Слаб, чтобы удержаться от измены, даже после того разговора с ней. Слаб, чтобы справиться с ситуацией. И для нее это было даже хуже, чем предательство—слабость воли она не прощала никогда. Слабые люди, считала она, предадут из страха, а сильные сделают это обдуманно и извлекут пользу. Я не понимал ее логики, но Узы сообщали, что первого она опасается куда больше, чем обдуманного, элегантного, как она это называла, предательства. А посему…

—Гелла, все это, конечно, хорошо, но нам с тобой нужно поговорить.

—Данте, я тебе уже все сказала. Не смей ко мне подходить! Не трогай меня! Опусти на пол, немедленно!—извиваясь у меня на руках, попыталась выбраться, потом вдохнула воздух, медленно выдохнула…—Немедленно. Опусти. Меня. На. Пол,—уже спокойно произнесла она. Восхитительно! Так быстро взять себя в руки!