Андрей Михайлович Достоевский — родной брат писателя Федора Михайловича, гражданский инженер, всю жизнь работавший по своей специальности, сначала на юге — в Елисаветграде, Симферополе, Екатеринославе, а потом на севере — в Ярославле. Здесь он в 1887 году овдовел, все дети его вели уже самостоятельную жизнь в Петербурге, и он, выйдя в 1890 г. в отставку, жил совершенно одиноко. К составлению своих воспоминаний он приступал несколько раз, причем одна часть их, а именно воспоминания о детстве, частично была предоставлена автором в 1883 году О. Ф. Миллеру для составлявшейся им тогда биографии Федора Михайловича.

Воспоминания Андрея Михайловича охватывают время с 1825 по 1871 год и были написаны за 8 месяцев с 14 ноября 1895 г. по 16 июля 1896 г. Осенью этого года он заболел, писать уже не мог, переселился в Петербург в семью своей старшей дочери Евгении Андреевны Рыкачевой и 7 марта 1897 года, окруженный заботами дочери, зятя и внуков, скончался от рака.

Благородная личность этого скромного деятеля, добрейшего из добрейших людей, легко представится каждому, кто прочитает настоящую книгу.

Воспоминания Андрея Михайловича не претендуют на художественно-литературное изложение, не затрагивают широких политических или общественных вопросов, а представляют собою простой бесхитростный рассказ сначала о семье, в которой он вырос, затем о школе, где учился, и, наконец, о впечатлениях и наблюдениях в провинции, куда его забросила жизнь.

Но воспоминания Андрея Михайловича Достоевского о детстве своем дают яркую картину той обстановки, в которой вырос его брат, писатель Федор Михайлович. Андрей Михайлович принадлежал к старшей группе детей штаб-лекаря Михаила Андреевича Достоевского и рос и воспитывался вместе со своим знаменитым братом, хотя был и моложе его почти на 3,5 года.

Описание патриархальной семейной жизни в родительском доме и отношений между родителями и детьми, воспоминания о многочисленных родственниках, тесно связанных с семьей Достоевских, и о небольшом круге знакомых, бывавших в семье, описание детских игр и поездок в деревню, рассказы про прислугу, воспоминания о пансионе, где обучались все дети, и пр. — все это является первоисточником для суждения о том, что могло влиять в детских годах на психику будущего писателя.

Старшие братья, Михаил и Федор, как погодки, большею частью держались вместе и были дружнее между собою, чем с братом Андреем, на которого они, как на младшего, совершенно по-детски смотрели несколько свысока.

Эта некоторая обособленность Андрея Михайловича, чисто возрастная в детских годах и затем в зрелом возрасте, когда жизненные пути братьев уже разошлись, — эта обособленность давала ему возможность наблюдать брата Федора Михайловича вполне объективно, что особенно интересно в его рассказах о тех годах, когда они встречались с братом Федором уже изредка. Несмотря на совершенно различно сложившиеся обстоятельства жизни у Федора и Андрея Михайловичей, их братски-родственные отношения никогда не прерывались, и Андрей Михайлович всю свою жизнь преклонялся перед гением Федора Михайловича и благоговел перед его памятью.

Таким образом, воспоминания Андрея Михайловича, особенно в первой своей части, представляют несомненный историко-литературный интерес, так как дают обильный материал для биографии Федора Михайловича.

Вторая часть воспоминаний заключает в себе описание уже самостоятельной жизни автора, отдельной от родных братьев и сестер. Тотчас по окончании курса строительного училища в 1849 году Андрей Михайлович переселился на службу в провинцию, в Елисаветград, и с тех пор прожил вообще на юге до половины 60-х годов.

Эта южная жизнь автора в воспоминаниях его отразилась в виде характеристик тамошних административных деятелей, в описании различных эпизодов, как служебных, так и житейских, в рассказах про обывательскую чиновничью жизнь, в анекдотах и пр. Эти живые впечатления молодого культурного человека, почти со школьной скамьи погрузившегося в провинциальную тину, представляют яркую иллюстрацию к эпохе 50-х годов, с ее военными поселениями, с самоуправством местных властителей и пр.

К сожалению, по условиям издания, мы должны были особенно сильно сократить именно эту часть воспоминаний, но и в таком, урезанном, виде они дают много интересного в бытовом отношении для характеристики одной из наименее еще исследованных эпох русской жизни.

Нам представляется уместным остановиться здесь несколько на первой части записок, и именно с той их стороны, где они дают сведения об отце Федора Михайловича.

Обыкновенно принято считать, что характер Федора Михайловича, все направление его мышления, вся мрачность его литературного таланта объясняются главнейшим образом влиянием на него свойств его отца и той исключительно тяжелой, созданной отцом, семейной обстановкой, в которой протекало детство писателя.

…Объяснять характер Федора Михайловича Достоевского наследственностью и первыми тяжелыми впечатлениями детства совершенно естественно и очень легко, но для этого у нас нет никаких конкретных материалов, а все основывается на каких-то преданиях, неизвестно откуда идущих. Биографы принимают на веру эти предания, сгущают около личности Михаила Андреевича темные краски, приписывают ему чуть ли не демоническую мрачность, болезненную скупость, дефективную жестокость. Дело дошло до того, что представители психоаналитического метода, как, например, немецкий исследователь Нейфельд, придавая огромное значение отрицательным свойствам отца в характере Федора Михайловича, приписывают последнему не только вражду и ненависть к отцу, но даже безотчетное стремление к его убийству.

Нас в данном случае интересует не личность самого Михаила Андреевича. Нами руководит отнюдь не желание реабилитировать никогда невиданного нами предка, нас интересует лишь чисто теоретический вопрос: были ли у Михаила Андреевича те резко отрицательные свойства, которыми будто бы объясняется все направление творчества Федора Михайловича.

Воспоминания Андрея Михайловича рисуют патриархальный быт семьи, где главенствует отец, а мать — добрейшее существо — является лицом, примиряющим детское свободолюбие со строгими правилами уклада домашней жизни. Андрей Михайлович рисует своего отца как человека доброго и только лишь очень вспыльчивого. Отец строг, но отнюдь не внушает детям панического страха перед собой. Они охотно, без всякого стеснения, делятся с ним своими детскими впечатлениями и наблюдениями и абсолютно ничего не скрывают от него. В юношеском возрасте они относятся к нему, как к другу, и в письмах своих беседуют с ним совершенно откровенно на разные темы, их волнующие. Старший сын Михаил Михайлович даже пересылает ему для одобрения образцы своих юношеских литературных упражнений, и это именно дружеское отношение к отцу, а не какое-либо неприязненное или даже просто официальное проглядывает и в письмах старших братьев между собою (см. письмо Ф. М. к брату Мих. Мих. от 31 октября 1838 г. в изд. «Достоевский. Письма», т. I, стр. 52 и от 16 августа 1839 г., т. II, стр. 549).

Андрей Михайлович, хорошо помнивший отца и любивший его горячо, протестует против той характеристики, которую дал ему О. Ф. Миллер в составленной им биографии Федора Михайловича, где отец назван угрюмым, нервным, подозрительным без всяких оснований, а лишь по свидетельству каких-то родственников, как говорит Андрей Михайлович (см. стр. 94).

Сам Федор Михайлович от себя лично нигде не говорит о своих тяжелых детских годах, а в «Воспоминаниях Анны Григорьевны» отмечено, что Федор Мих. в беседах с нею охотно вспоминал о счастливом безмятежном детстве (см. «Воспом. А. Гр.» Госизд., стр. 56).

Как Федор Мих. уважал своего отца, видно из рассказа Андрея Михайловича (см. стр. 94) и из письма к нему же Ф-ра Мих.

Не могло бы этого ничего быть, если бы отец действительно обладал такими отрицательными свойствами, какие ему без всяких фактических оснований приписываются.