Глава 13

Тимофей проснулся от сна и не сразу понял, где он. Ему снилось, что он парится в бане с массой мужиков, и им было очень тесно. В парилке его толкали в спину, он никак не мог найти себе место на полке и…злился по тому поводу. А когда вышел из парилки, то никак не мог найти свою одежду…

Тимофей спал в овечьем тулупе и был совершенно…сырым, то есть вспотевшим. Поднятый воротник тулупа прикрывал ему щёки, и он видел лишь потолок комнаты. Он с трудом поднял руки и откинул с лица концы высокого воротника тулупа. Ему было тошно в нём, и он решил его с себя снять, но пошевелившись, тут же почувствовал, что рядом с ним на кровати кто-то есть. Приподнявшись на локте и придержав конец ворота, он увидел…Ветерок. Девушка спала на краю кровати, спиной к нему. Её рыжие волосы рассыпались по постели и манили…его руки.

Почти минуту он смотрел на копну рыжих волос. Ему захотелось дотронуться до этих волос, погладить по голове Ветерок, но… Но тогда он уже не остановится.

Тимофей вновь лёг на спину, пытаясь успокоить свою фантазию. Какое-то время он не знал, что делать: будить её или нет? В комнате было сумрачно. Он присмотрелся к настенным часам и понял, что проспал больше десяти часов. За окном был уже вечер, около девяти часов.

— «Ничего себе поспал? — Мысленно удивился он. — Видно мазь фельдшера действительно чудодейственна. Вон как пропотел, да проспал, а теперь и…есть хочу. Его желудок тут же это подтвердил голодной трелью. — Надо встать, что бы Ветерок не разбудить. Пусть поспит, моя…рыженькая».

Процедуру вставания его с кровати надо было снимать в кино. Вставать он начал ногами. Сначала одну ногу спустил с постели, высвободив её из-под одеяла, затем медленно… другую. Он не спускал со спины девушки взгляда и прислушивался к каждому её вздоху и движению. Ветерок спала тихо и глубоко. Затем стал спускать и тело с кровати, подняв руки и, в конце концов, выскользнул из овечьего тулупа и из-под одеяла на пол, как бабочка из кокона.

Тимофей быстро встал на ноги и тут же замёрз. Он был в одних плавках и совершенно мокрый. Накинув на себя пушистое покрывало, обошёл кровать и внимательно прислушался к дыханию девушки. Она продолжала спать на краю кровати, а за её спиной «спал» овечий тулуп.

Тимофей улыбнулся, схватил с кресла брюки Данилы, прожжённую футболку, которую Ветерок заставила снять, перед тем, как надеть на себя тулуп, и вышел из комнаты.

В гостиной на разложенном диване в тулупе, так же, как и он, мирно спал Данила. Светлана спала с ним рядом, только не спиной, как Ветерок, а лицом. И её левая рука лежала на груди Данилы.

— Странное действие этой мази фельдшера. — Тихо пробормотал он. — Стоило ею намазаться, как девушки стали липнуть к нам… даже во сне. Ко мне Ветерок, а к Даниле наша Светлана. Светлана — девушка с огромными серыми тоскливыми глазами, о которой все в компании говорили, что она айсберг. А она, оказывается, горячая штучка. Вон, как за Данилой ухаживала, и во сне даже обняла. Как говориться, жаль, что я без фотоаппарата.

Он ещё минуту наслаждался этим зрелищем и ушёл в ванную комнату.

Ветерок проснулась от…резкого запаха, не то от кофе, не то… от вонючей мази. Ей снился Хромов, как она намазывала ему спину, но не мазью, а…кофе.

Она открыла глаза и…ничего не увидела, только…какие-то завитушки перед глазами. Было полутемно, жёлтый свет от ночника на прикроватной тумбочке, не прояснил для неё ничего. Более того, что-то щекотало её кончик носа, зато щеке было приятно лежать на мягкой…кудрявой…овечьей шерсти. Было так удобно, что не хотелось просыпаться.

— И зачем я вылез из этой шкуры, — вдруг услышала она тихий мужской голос возле самого уха, — сейчас лежал бы в твоих объятиях. Этот голос полностью её разбудил, Ветерок резко приподняла голову и повернулась на голос.

Тимофей еле успел убрать голову. Но девушка успела стукнуть своей макушкой по его скуле. — Осторожно, милая, иначе у меня будет синяк и на другой скуле.

Только теперь Ветерок поняла, что перед кроватью, на которой она спала в обнимку с овечьим тулупом, стоял Тимофей Хромов, с чашкой кофе в руках.

— Почему темно? — Произнесла Ветерок, откидывая с лица волосы. — Который час?

— Девять вечера. Это — чашка кофе. — Он протянул к ней руку с чашкой. — Это, — он ткнул себя в грудь, — почти здоровый Тимофей Хромов. А ты…?

— А я… уже проснулась, и… — она взяла чашку кофе, но с удивлением, — …почему вы на ногах?

— Потому что не умею ходить на руках на второй этаж. Так ослаб…от простуды. Вот только чашку кофе и смог сюда поднять.

Ветерок улыбнулась и вдохнула аромат напитка.

— Я бы, конечно, возмутилась. Фельдшер приказал вставать вам на ноги не ранее завтрашнего вечера, но эта чашка…меня подкупила. — Ветерок медленно отпила немного кофе и блаженно зажмурилась. — Но когда я допью кофе, то вновь заставлю вас…

— Ходить по струнке. — Договорил за ней Тимофей. — Ладно. Только вот я проснулся весь мокрый, пришлось идти в душ. А сейчас я крепкий, как огурчик… — Договорить Тимофей не сумел, потому что…чихнул.

Ветерок тут же очутилась на ногах. Она указала пальцев на овечий тулуп и строго произнесла. — Быстро в кровать…под одеяло, а то вновь намажу вонючей мазью и засуну в тулуп.

Тимофей смотрел на неё с изумлением, пока Ветерок ещё раз не ткнула пальцем в постель, пристукнула ногой об пол и добавила. — И я не шучу. Фельдшер сказал, что, если вы не будете меня слушаться, то он придёт и…сделает вам укол.

— Господи, и куда я попал. — Ворчал Тимофей, залезая в постель под одеяло. — Сначала меня здесь топят, затем ещё и чуть веслом по шее не дают. А когда очутишься на берегу, то тут же стращают уколами, вонючими мазями и…постелью.

Ветерок тут же укутала ему ноги овечьим тулупом. — И нечего ворчать, как маленький мальчик. Что вам дать в постель, книгу или…детскую игрушку?

— Ну, вы мне ещё и… — Заговорил Тим и вдруг замолчал. Он прищурился и продолжил, — …сказку на ночь прочитаете, иначе, я отказываюсь выздоравливать.

— Это потому, что вы…голодны. Я поняла. Иду готовить ужин. — Ветерок направилась к двери. — Есть пожелания на ужин?

— Мэнсаф по Иордански. — Услышала она и остановилась.

— И…что это за отрава?

— Элла, это очень вкусное блюдо и полезное для больных людей. — Усмехнулся Тим. — Состоит из говядины в кефире, вьетнамского обжаренного риса, арахиса в сметане, лимона, петрушки и…каррисоль. — Тим уже еле сдерживал смех, потому что с каждым ингредиентом, который он перечислял, лицо Ветерка морщилось, и вскоре стало похожим на…мочёное яблоко.

— Ваша простуда…затронула ваш мозг. — Еле сказала она. — Разве это можно есть?

— Тогда нечего было спрашивать. Приготовьте что-нибудь на ваше усмотрение. Удивите меня…Элла.

Ветерок почти минуту смотрела на «кроватную идиллию», состоящую из Данилы и Светланы. Голова девушки лежала на плече мужчины, а сама она «калачиком» свернулась у него под мышкой.

Одна рука девушки лежала на груди Данилы. Голова его склонилась к её голове, и его губы касались волос девушки.

Ветерок достала свой телефон из кармана джинс и сфотографировала их.

— Подарю снимок Светлане. — Прошептала она и направилась в кухню, затем обернулась, улыбнулась и, глядя на Данилу, договорила. — И будет чем шантажировать начальника, если он… вдруг озвереет.

Придя на кухню, она так и не вспомнила название блюда, которое ей заказал Тимофей, поэтому решила сделать «яичницу из всего». Достав из плиты самую большую сковороду, приступила к работе. Вспомнив рецепт Марь Иванны, она налила постного масла на сковороду и поставила на огонь. Затем покрошила луковицу и два болгарских перца, четыре оставшихся сосиски и две сардельки. Всё это немного потушила и нашла в холодильнике большой помидор. Немного подумала и покрошила его в сковороду. Посолила и поперчила покруче, затем нашла среди специй сухой базилик и добавила его в сковороду. Прикрыла всё крышкой, убавила огонь плиты и вновь подошла к холодильнику. Достала из него последние шесть яиц и сделала из них болтушку и задумалась. Она не могла вспомнить, добавляла Марь Иванна к болтушке ложку муки или нет? Недолго думая, она достала свой телефон и набрала номер дома.