На нем был черный балахон, будь он коричневым, он был бы похож на лютеранского монаха. Мэр плохо запоминал имена, поэтому чтобы запомнить человека он всем мысленно придумывал клички, по каким-то броским личным вещам или чертам характера. Своего нового знакомого, он мысленно окрестил “Черная инквизиця». Его балахон был на удивление чистый, кажется, что совсем новый. Цвет был на удивление черный, даже несколько завораживающий. И огромный, глубокий капюшон, который полностью скрывал во мраке то место, где должна быть голова. На руках были спортивные перчатки. Этот факт немало удивил мэра. Под ними было сложно, хоть что-то разглядеть, но руки его были скорее женственные, чем грубо мужские. Пояс был подвязан темной лентой, которая ни чем, ни оттеняла общей черной цветовой гаммы. Он сидел и молчал. Мэр остро ощутил жутчайший страх. Сейчас ему почему-то чувствовалось, настал тот момент, когда есть что терять. Он усиленно вглядывался в темноту вместо лица, это было бы неприличным в другой ситуации, и возможно он вел бы себя по-другому, но в сложившихся обстоятельствах он вообще не был уверен, что у его собеседника есть лицо.
Инквизиция ни издавала, ни звука. Мэр старался тоже молчать, дабы ни чем, ни разозлить темноту вместо лица. Минут через пятнадцать, такого молчания, Саша понял, что, не ерзая сидеть на такой поверхности просто невозможно. Он ужасно хотел заговорить, но боялся, что это окажется не к месту. Были в этой ситуации и положительные стороны. Зуд от неровной поверхности заполнил большую часть его мыслей. От этого негативных мыслей стало меньше, и соответственно он стал меньше испытывать страх за свое будущее.
----------------
Стул не блестал удобством. Архитектура сидения ни позволяла успокоиться. Алекс давно понял, что убежать ему не удастся. Также хорошо он понимал, что врятле после всего этого его все-таки собираются убить. Он чувствовал некоторую бережность в отношении мучителя к его жизни. Поэтому настрой Начальника целлюлозной фабрики был умиротворенный. Он успокоился и расслабился в этой хорошо освещенной комнате.
Наверное, прошло часа два, с тех пор, как он дожидался чего-то. Это что-то оказалось открывшейся дверью, в которую вошел человек в черном балахоне.
До прихода мучителя, Алекс уже успел обмусолить в своей голове все что было с ним связано. Но, пожалуй, он первый рас видел его напротив себя в ситуации, которую можно было назвать “встреча лицом к лицу”. Раньше он все-таки был в статусе материала для экспериментов, как ему казалось, а теперь хорошо одетый сидел напротив этого черного, бессловестного изваяния. Почти как переговоры двух разных культур.
Человек в балахоне был довольно спокойным, если судить по уравновешенному характеру его движений, на фоне общей напрягающей обстановке их встречи. Он не торопясь поставил принесенный с собой алюминиевый стул напротив Алекса и также неособенно торопясь уселся за стол. Алекс почувствовал, как ему, в свою очередь, неудобно сидеть на странноватой формы поверхности своего кресла.
Алекс имел довольно распространенную привычку давать людям мысленные прозвища. Черный безликий балахон, факт своего здесь пребывания, и то, что от него, по-видимому, совершенно ничего ни зависело, натолкнуло его на мысль назвать человека напротив “Партнер”. Он постарался сесть поудобнее, как будто он снова оказался на муниципальном собрании. Облокотиться на локти у него не получилось, но он стал задумчиво смотреть на темное пятно вместо лица своего Партнера. Темнота вместо лица о чем-то думала. Разные предметы в зависимости от плотности поглощают определенный видимый спектр, ту часть спектра которую они отражают мы называем цветом. Интересно, почему в такой светлой комнате, единственное темное пятно было на лице Партнера Алекса?
----------------
Наконец, главе муниципалитета стало совсем ни удобно сидеть. Все затекало и нудно мешалось. Ему надо было чем-то отвлечься, вместо того чтобы просто сидеть и терпеть этот зуд. Поэтому он заговорил.
-Что вы от меня хотите?- Все кипело внутри Мэра. Тысячи вопросов возникали у него за все время похищения, и сейчас был самый подходящий момент их задать. Но Саша не собирался срываться при том, кто еще недавно его пытал, казалось бы бес всякой причины. Он рассчитывал на свою выдержку. Но она его подвела. Его голос звучал надрывно. Вопросы были похожи на мольбы. Он выглядел жертвой.- У меня есть деньги. Я только хочу выбраться отсюда. Я сделаю все, что вы хотите. Я никому не скажу, где я был. Я ведь ничего ни видел. Отпустите меня... Я вас прошу. У меня семья маленькая дочь... Что вам нужно, скажите мне, что вы хотите?
Человек, напоминающий своим видом темную инквизицию, прервал беспорядочный полуписк мэра. Он придвинул к себе разворошенную папку, собрал аккуратно содержимое. Вытянул из нее какой-то документ. Мэр примолк и наблюдал за этими нехитрыми действиями, надеясь что его мольбы таки возымели эффект и спасли его от не минуемой гибели. Человек в черном балахоне аккуратно придвинул документ к ожидающему мэру. Тот в свою очередь стал пробегать глазами документ, изредка поднимая глаза на того, кто сидел напротив. Это поднимание, сильно осложняло процесс чтения для Александра. Трудно понять для чего он это делал. Может быть, хотел удостовериться, что все делает правильно и ни получит очередную пытку в качестве наказания, может быть, просто боялся неожиданностей от человека напротив.
----------------
Алекс ни скрывая, пялился в темное пятно. В этом пятне было, пожалуй, что-то завораживающее взгляд. Иногда он открыто ерзал на неудобном кресле, дабы изменить позу и усесться поудобнее. Говорить Алекс не начинал. Человек в черном сидел, не двигаясь примерно минут пятнадцать. Алексу было это ужасно интересно. Обычно люди всегда в движении, а этот человек, мистически сидел, не шелохнувшись, не на миллиметр за все пятнадцать минут. В тоже время, сам Алекс регулярно поерзывал на своем троне.
По-прошествии, пятнадцати минут, человек в черном не хитрым движением руки, притянул к себе папку. Странно, но до этого момента Алекс не замечал, что на столе есть папка. Так бывает, когда стараешься ухватить внимание каждую мелочь и не замечаешь самого очевидного. Партнер развернул папку, перелистнул несколько рас и протянул Алексу один из документов из загадочной папки. Потом стал раскладывать на столе фотографии. Близнец очень пристально смотрел на раскладываемые фотографии. Он знал их всех, в этом не было сомнений.
Фотографий было много. Там был и он с братом. Кажется, Алекс забыл, где он и что напротив него сидит его мучитель тире партнер. Он как будто был сейчас в другом месте, глядя на эти фотографии. Толи для того, чтобы ни разрушить все происходящее, толи еще для чего-то, он мгновенно отвлекся и пробежал глазами документ, протянутый ему Партнером.
----------------
-Это приказ о сокращении дотаций для выпускников школы.- Мэр не понимал, для чего ему это следовало читать. Он отменил стипендии давным-давно. Десять лет уже успело пройти.
Если человек сделает что-то плохое или ни правильное. Нет, не так. Когда мы сделаем что-то осуждаемое обществом. Мы начинаем себя порицать и мучаться совестью. Таково давление нашего воспитания. Необычайно трудно бороться с самим собой, поэтому мы чаще всего ни совершаем чего-то, что идет в разрез с общепринятыми о нас представлениями. Нам проще и комфортней стать теми, кого в нас видят другие, чем быть самими собой. Сделав что-то отражающее нас, и именно нас, мы стараемся это скрыть, дабы избежав порицания. Идет время и нас все меньше и меньше волнует порицание в данном вопросе, и мы перестаем пытаться скрыть. Время снова идет, и мы смиряемся. Ненормальность становиться для нас обыденностью. Мы ни поймем, что в этом не так, если нам просто указать на это неправильное пальцем. Также сейчас вел себя и мэр. Он успел смириться за десять лет с содержанием этого документа. Исключения стали правилами и сейчас для него это был просто подписанный им, когда-то, документ.