Андрей плечом ударил в дверь, но та даже не шелохнулась.

Тишина.

Мертвая, выжидающая тишина. Андрей задержал дыхание. Затхлая вонь окутала сознание, вызывая приступы тошноты. А все же он был не один. Больше того – нечто стояло совсем близко, за самой спиной. Он не видел, но чувствовал. Чувствовал жар. Но не только его. Если возможно ощущать замершее безумие, то Андрей чувствовал именно его – смотрящее невидящими глазами, оплетающее скользкими, окровавленными кольцами.

Тупик?

— Что тебе надо? — обернувшись, спросил в темноту.

Он выискивал взглядом хотя бы намек на движение, но тщетно. Непроглядный мрак скрывал пугающее создание.

— Это ты заперла дверь? — звук собственного голоса придавал немного уверенности. — Зачем? Где ключ? Дай мне его. Я помогу тебе. Тебе нужна помощь?

Сиплое дыхание вырвалось с напором, оросив лицо Андрея влажным облаком. Он отпрянул, врезался спиной в дверь. Кожа засвербела. Вонь сделалась почти невыносимой. На него навалилось нечто горячее и влажное. Под ребра впились острые иглы боли. Андрей почувствовал, как его ноги поднимаются над полом. Он перехватил руки, корявыми иглами пронзающие его тело, попытался отбросить их от себя. Но силы явно не равны. Ударить тварь в голову…

С его губ сорвался короткий стон.

Он бил. Бил изо всех сил, но удары тонули в полнейшем безразличии напавшей твари. Точно молотишь по только что освежеванной туше.

Дыхание со свистом вырывалось из горла. Боль ползла от ребер и глубже. Разгораясь в животе, растекалась по венам.

Склизкая тварь шумно вздохнула, а потом с легкостью перебросила Андрея через себя. Мгновение полета – и болезненный удар спиной о жесткий пол. Воздух покинул легкие, в груди взорвалась небольшая граната, разворотив все внутренности. Андрей попытался перевернуться набок, но его отбросило обратно. Тварь прижала его к полу, задышала шумно и быстро. Ее пальцы с острыми ногтями коснулись его лица, потянулись к глазам.

Андрей не выдержал и закричал.

Он очнулся от собственного крика и не сразу понял, где находится. Расфокусированный взгляд шарил по предметам мебели и стенам, но информация сознанием не фиксировалась. На лице еще ощущалось прикосновение влажных пальцев, в глазах стремительно угасала острая боль.

Вокруг яркий свет. Он так и не выключил светильник.

Сон! Это был всего лишь сон!

Андрей коснулся рукой лба – липкая испарина пристала к коже, точно слизь. Слизь, покрывающая тело покойника. Тело самоубийцы, сварившегося заживо и вырвавшего собственные глаза.

Он вскочил на ноги. Чувство брезгливости заполнило сознание. Хотелось сбросить с себя всю одежду. Смыть, счистить с кожи следы кошмарного сна.

Сна… Он уснул прямо в кресле. Отключился столь внезапно, что даже не заметил перехода от реальности к кошмару. Но насколько же этот кошмар был реален!

Андрей тяжело дышал, стоя спиной к зеркальным дверцам шкафа. Тело ныло, будто от сильных побоев. Ни намека на отдых. Повинуясь неосознанному порыву, он развернулся к зеркалу, снял ветровку. Потом расстегнул пуговицы рубахи. Заметил, как еле заметно дрожат руки. Плохой признак – нервы ни к чертям, в таком состоянии за руль садиться нельзя. Голова раскалывалась от глубоко засевшей боли, но Андрей постарался не обращать на нее внимания. Резким движением скинул рубаху. Увиденному он почти не удивился. Красные пятна на левом плече и на груди – следы ожогов. Ожогов, полученных им во сне. Как такое может быть?

Пальцами он коснулся пятен. Немного побаливают, но не сильнее, чем после чрезмерной солнечной ванны.

Самовнушение? Возможно ли?

Пятясь, он отступил к так и не разобранной кровати. Сел. Из зеркала на него смотрел худощавый мужчина двадцати пяти лет, с изможденным, сероватым лицом. Серые глаза воспалились, покраснели. Слипшиеся сосульками светло–русые волосы закрывают лоб, падают на глаза.

Красавец, ничего не скажешь. Хорошо еще, что на лице пятен не осталось. И что же теперь, следы от ожогов так и останутся покраснениями, или будет все, как полагается – с водянистыми пузырями?

Андрей криво усмехнулся. Не ночь, а сюжет для мистической истории. Лет пять назад он даже занимался сочинительством: небольшие рассказы и повести, до крупной прозы дело не дошло. Больше развлекался, писал для себя, лишь изредка что‑то показывал друзьям. Но потом прибавилось работы, да и личная жизнь стала занимать много времени. Писательство отошло на дальний план, забылось. И вот теперь, сидя перед зеркалом и прокручивая в голове события минувшей ночи, Андрей чувствовал потребность в том, чтобы излить эмоции на бумаге. Именно на бумаге. Карандашом или ручкой – не важно.

Он не глядя подхватил ветровку, ощупал карманы в поисках мобильника. Без пятнадцати минут восемь. Какая точность. Надо бы привести себя в порядок. Появляться на людях с такой рожей нельзя.

Прихватив полотенце и зубную щетку, он вышел из комнаты. Замер в коридоре. Глупо, но идти в душевую совсем не хочется. Да, он не спит, теперь‑то уже точно. И все же ночной страх глубоко засел в голове.

Андрей подошел к двери в комнату Насти, негромко постучал.

— Кто там? — тут же отозвалась девушка.

— Это я. Ты просила…

— Да–да, спасибо.

Дверь резко отворилась, чуть было не ударив Андрея в лоб.

— Ой, извини… – Настя стояла босая, в шортах и футболке, но выглядела довольно свежей.

— Собирайся, — буркнул Андрей. — Я только умоюсь.

— Давай. Жду тебя.

Андрей кивнул. Разговор и беззаботный вид Настюхи вернули его к реальности. В душевой он пробыл недолго. Умылся, почистил зубы и хоть немного привел волосы в нормальное состояние. Свежесть холодной воды остудила воспаленное сознание. Ночной кошмар начал отступать, хотя нет–нет, а подмывало обернуться, посмотреть: нет ли кого за спиной?

Странно то, что внутренние помещения «мужского отделения» оказались Андрею знакомы. Те же раковины с зеркалами, те же лавки и прорезиненная дорожка на полу. Точь–в–точь как во сне. Мог ли он все это увидеть, когда ожидал Настю из душа? Когда девушка входила или выходила из двери? Да наверняка мог. Только не придал увиденному значения.

Все–все! Ночь прошла – и нечего за нее цепляться. Впереди длинный день, много работы. Но первым делом – завтрак. И не важно, что нет аппетита. Через не хочу.

Вдвоем они спустились в ресторан на первом этаже. У Светланы, которая встретила их ночью, по всей видимости, кончилась смена, и теперь за барной стойкой суетилась другая девушка. В очках с тонкой оправой, с гладко зачесанными волосами и умеренным макияжем, она больше походила на строгую учительницу.

— Доброе утро! — сдержанно улыбнулась она, завидев постояльцев. — Анастасия и Андрей. Так?

— Да, — кивнул Андрей. — Мы бы хотели позавтракать.

— Разумеется. Выбирайте столик. Я сейчас принесу.

— Простите, вопрос глупый, но вдруг вы в курсе… С нами был друг…

— Вячеслав?

— Да. Не знаете, где он?

— Извините, нет. Насколько я понимаю, он не в мотеле. Ключ от его комнаты сдан.

— Ай–ай–ай, — тихо засмеялась Настя. — Вяч в своем репертуаре. Где его теперь искать?

— Позвоню ему. Погулял – и будет.

— Смотри, — Настя толкнула Андрея в плечо. — Он все еще здесь…

Она украдкой кивнула вглубь зала. Там, в углу, сидел вчерашний незнакомец. Перед ним, на столе, лежала пустая бутылка водки, стояла тарелка с почти нетронутым салатом. Скатерть украшало несколько больших масленых пятен. Сам незнакомец привалился к стене и, судя по всему, спал. Из его полуоткрытого рта стекала струйка слюны.

— Приятного аппетита, — поморщился Андрей. — Давай сядем здесь, — он указал на столик, стоящий ближе всех ко входу. Наверняка вокруг спящего алкаша разливается еще та вонь. Не хотелось еще больше испортить и без того не самое радужное утро.

Еда подоспела совсем скоро: овсяная каша, кусок омлета, апельсиновый сок и печенье. Набор не велик и уж точно не блещет экзотикой, зато питательный и полезный. Впрочем, Настя посмотрела на кашу, как на злейшего врага. На ее лице отразилось выражение такой брезгливости, будто в ее тарелке копошились толстые гусеницы.